Большинство его пьес («Мещане», «На дне», «Дачники», «Варвары», «Последние», «Дети солнца»), попавших в поле внимания Художественного театра (многие для него писаны), создано было драматургом в период 1901–1908 годов, то есть накануне и во время потерпевшей поражение первой русской революции. События в пьесе «Васса Железнова» также отражают это время как очень важное в истории развития человеческой цивилизации, особенно интересное и нам на рубеже и в начале третьего тысячелетия. Есть своя особенность у пьесы: драматург вернулся к её доработке (первый опыт состоялся в 1910 году) и выпустил окончательный вариант только в 1935 году, за год до своей кончины. Более пятнадцати лет жизни при советском строе, длительный период строительства социалистического общества, когда многим казалось, что возвращение к власти буржуазии уже невозможно, ушло на обдумывание затронутых в пьесе проблем. Для того чтобы решиться на выбор этой пьесы для постановки в ситуации нынешних «вялотекущих» революций как в России, так и за её пределами – более выразительных в кровавой своей ипостаси, в пору нарастания власти капитала и, как следствие, в кипении бурлящего общественного сознания и одновременной растерянности, театру пришлось преодолеть ряд сомнений. Ведь лицо времени, глядящее нам в глаза, отражает, как зеркало, кричащие и характерные, казалось, для прошлого, уже пережитые историей катаклизмы. Ан, нет! Это вызывает горькую гримасу насмешки, над собой ли? Над временем?
Но это не те вопросы, которые способны остановить, запугать Доронину. Она словно бы и не замечает, что в обществе трусость стала вполне «приличной» чертой поведения, что «хорошим» тоном стало «снимать» трудные вопросы и принято уходить от решения их с «лёгкостью необыкновенной», по-хлестаковски! Так сказать, шутя – действительно, зачем усложнять жизнь?!
Ответ Дорониной – нет! Ей нужна правда жизни! Так и только так понимает она назначение искусства. И в ней есть сила воли – «дойти до самой сути». Своим творчеством она бросает «перчатку» времени, когда повсюду, будь то на государственном уровне или в СМИ, старательно «уводят» общественное мнение от осмысления кричащих проблем бытия. Искусство низведено до положения обслуги, балагана на торжище, в драматическом театре главенствует фиглярство, вошло в моду (и мы, как в Америке!) повальное увлечение «облегчённым» жанром, бьющими на эффект, – во что бы то ни стало поразить: даёшь шоу! Его величество русский трагик превращён в пересмешника. И то, что ещё недавно волновало, беспокоило общество, занимало театр, под силу которому было решать сложнейшие вопросы на уровне глубокой психологической драмы – всё выброшено на ветер. Хихикают все – экран, сцена, телевидение, радиоэфир, происходят драки и потасовки в Государственной думе, и всё – ради денег, во имя денег! И это в России?.. Ну, право же, смешно?!
В такой ситуации интерес к трагедии русской жизни, отражённой в «Вассе Железновой», считался чуть ли не неприличным. К тому же пьеса принадлежала перу Максима Горького, с самого начала перестройки в СССР попавшего под «карающий меч» реформаторов. С какой вожделенной настойчивостью предпринимались попытки сбросить писателя с «парохода современности»!
А на бескрайних просторах Родины льётся кровь, витийствует криминал, катастрофы. Россия мучительно ищет свой путь.
Татьяна Доронина чувствует это каждой клеточкой своего сердца. Страдает. И – работает. Много, неистово.
Написанный Горьким характер Вассы Железновой требует от актрисы недюжинного ума, таланта, мастерства, образованности. У России есть ТАКАЯ актриса. Есть и готовность театра постичь с высоты нового времени всё нарастающие проблемы русского бытия. Этой готовностью МХАТ им. М. Горького показал, что уважает зрителя, который способен и хочет отвечать на самые тяжёлые вызовы современности. К Дорониной идёт зритель мыслящий, оголодавший в жажде понять, «что с нами происходит»? Это для него – спектакль «Васса Железнова». В пору, когда в стране разгулялась вакханалия вседозволенности, лихая «свобода» унижать человека, тащить дорогие его сердцу символы с пьедестала, Доронина для себя принимает решение – противостоять. Один из шагов к этому – объединиться с людьми здравого смысла тех коллективов, которым присвоено имя Горького. Так театр стал сотрудничать с Литературным институтом им. М. Горького, с академическим Институтом мировой литературы им. М. Горького. Проводили диспуты по обсуждению спектаклей, познакомились с научными изысканиями учёных.
Мыслитель и влюблённый в жизнь романтик, Горький мечтал и верил, что можно воспитать людей будущего – свободных и счастливых. Это его, Максима Горького, афоризм живёт в каждой душе человека с чувством достоинства – «рождённый ползать – летать не может». Ходом своих размышлений писатель подводит читателя к тому, что в России «возникнет к жизни новая личность, ещё невиданная в истории». Примечательно в этой связи свидетельство крупнейшего русского учёного – современника писателя Н.Н. Бурденко: «Горький был величайшим гуманистом современности. Но он ненавидел всякое либерально-попустительское отношение к человеческим слабостям и несовершенствам, хотя, быть может, знал, как никто, подлинную, скорбную цену человеческим порокам, несчастьям. Ведь он поднялся до вершин человеческой культуры, до непревзойдённых высот творческого мастерства с социального дна (не в фигуральном, а в буквальном смысле этого слова). Даже и в периоды гнева, неистовой ярости, глубоких психологических потрясений, сталкиваясь с наиболее звериными и жестокими человеческими страстями, Горький не переставал верить в человека. Его гнев, ярость, презрение питались неиссякаемой любовью к человечеству и человеку».
Вот отчего, например, пьеса «Васса Железнова» так увлекательна и будоражит сознание творческим напряжением, хотя в ткани пьесы и нет этой «личности, ещё невиданной в истории». Но есть мощнейшая человеческая натура Вассы, красивая по своей природной одарённости, достойная совсем другой судьбы, чем та, что выпала на её долю.
В этом спектакле театр ставит вопрос: как живётся людям во времена бурь и революций? Ведь революционная буря сметает веками утверждённые устои человеческих отношений. Жизнь матери как основы основ человеческого существования в центре внимания пьесы Горького. Он и назвал первый вариант пьесы «Мать». И интересует его в первую очередь состояние внутреннего мира такого непростого человека, как Васса Железнова, корни её натуры, любовь и боль её материнской души.
А ведь накануне революции 1905 года он также писал о матери, роман и назвал его тоже «Мать», но выбрал героев совсем из иного социального слоя – революционера Павла Власова и его мать Ниловну. Писатель стремился проникнуть через всякую возможную философию жизни в сердце России, распознать её чаяния и особенности.
Сознание современного лихачества поспешило сбросить роман «Мать» на свалку истории, как произведение воинствующего большевика. Но не так прост Горький. Например, в его письме от 1897 года к А.М. Скабичевскому «запеклась кровь истории», по выражению А. Герцена, в таких вот строчках писателя: «Я – не марксист и оным не буду вовеки... ибо знаю, что жизнь творят люди, а экономика только влияет на неё». Эти люди и есть сфера, где сосредоточилось внимание театра при постановке «Вассы Железновой».
В нравственный конфликт пьесы «Васса Железнова» вживлён вопрос о праве матери не только болеть за судьбу своего дитя, но и отвечать за его будущее, более того – определять жизненное кредо. Важнейший вопрос современной России, не так ли?! Захватывающая проблема для художественного воплощения на сцене для серьёзной актрисы.
Доронина с той же одержимостью и настойчивостью повторяет его сегодня, в не менее трудное для театра время.
К созданию образа Вассы она подошла во всеоружии современного знания о времени действия её героини. И вот одна из ключевых сцен, где наиболее глубоко раскрывается суть личности Вассы: диалог-дуэль Вассы с Рашелью. Она встречает невестку радушно, в меру сдержанно:
– Из-за границы? С чужим паспортом... Смелая ты. Молодчина. И – ещё красивее стала. С такой красотой, да... Ну, ладно. Как – Фёдор? Правду скажи.
– Скрывать правду – не моё дело. Федя, Васса Борисовна, безнадёжен. Угасает. Доктора говорят – месяца два, три осталось ему жить.
Наступает долгая пауза. Лицо Вассы резко бледнеет, нос заостряется, веки глаз давят комок наплывающих слёз, и такая гамма чувств читается в этом лице, что сердце сжимается от пронзительной боли трагедии матери, теряющей сына.
Вся, словно сдавленная тисками, напряжённая фигура Вассы медленно выпрямляется и чужим, замороженным голосом она произносит:
– Сгорел, значит, сын капитана Железнова.
Сколько невыносимых страданий, разрывающих её кровоточащее сердце, творится в ней, несчастной женщине, не нашедшей женского счастья ни в трагически сломавшейся любви, ни в детях. Всё это даёт почувствовать нам единственная фраза, но произнесённая великой актрисой так, что в ней звучит и не проходящая память о растоптанной юношеской любви к капитану Железнову (совсем не случайно же она так часто подходит к граммофону и ставит всё тот же романс: «Ночь любви волшебной...»).
