Мужики смеются. На нейтральной полосе, говорят…
Спрашиваю наконец:
— На историческую родину не тянет, мужики?
— А чего там делать? Магазин, почта — всё у нас. Работы нет ни там, ни тут. Так, иногда зайдем к родне, чайку попить…
Про "нелегальный транзит" рассказывают неохотно.
— Первое время грузовики мотались туда-сюда. Сейчас все пути перерыты. Теперь у речки с одной машины на другую товары перегружаем. Чего они там экспортируют? Сало, наверное…
Что ж, надо возвращаться. Прощаюсь с заграничными соотечественниками. Иду по дороге и вижу снова перерытую землю. Становится тошно. Ком подступает к горлу.
К ночным проверкам паспортов на железной дороге, к кутерьме на КПП по дороге в Крым, ко всяким безобразиям украинских и российских таможенников как-то уже попривыкли. Но здесь, в обычной житейской обстановке, видишь особенно отчетливо и непосредственно жестокий надрез, сделанный в угоду чуждым и непонятным целям.
С ненавистью гляжу на не виноватый ни в чем ручей. То, что водная преграда самая лучшая вещь для маркировки границы, — это я знал с детства. Ну он же не виноват, что какие-то мерзавцы и подонки взяли и прочертили по его затейливым извивам "условную линию", которая с каждым годом становится все менее условной и менее напоминает просто линию.
Геополитики, вашу мать!
Ясный и теплый осенний вечер пришел и в России и на Украину одновременно. Вместе со старым пчеловодом сижу на лавочке, курю, наблюдаю с "нашего" берега "их" меркнущие на закате дали. Всё никак не могу успокоиться.
— Слышь, дед, а солнце заходит на украинскую сторону? Получается оно ихнее. В начале дня наше, а к вечеру становиться вроде как…
— Не, — флегматично отвечает, уроженец Белгородской области, бывший инженер харьковского ремонтного завода, ныне пенсионер Александр Петрович, — солнце общее, не имеет никакого гражданства.
— Стало быть оно, солнце, нарушитель границы. Интересно, а не пробовали украинские пограничники задержать солнце? Штраф, квитанция и всё такое… Кстати, а вот этот наглый кот на заборе — он чей?
— Украинский! — неожиданно оживляется пенсионер, — вот именно этот кот, он — украинец, шастает с того конца деревни, ворует цыплят…
— Как?! Куда смотрят пограничники? Дед, надо непременно сигнализировать куда следует. Если каждая сволочь так вот беспрепятственно будет фланировать. Да ты не кот, ты значит, — кiт… Кысь-кысь, иди сюда, поглажу.
Темнеет, поля поседели, чужеземная сторона нашей деревеньки заблестела огоньками.
— Дед, а скажи, пожалуйста, где твои пчелы собирают мёд?
— Во-он на том поле, там летом гречиха цветет…
— Дед, так это ж поле — заграница…
— Что делать,— разводит руками старик,— контрабанда…
Поделиться:
Loading...
![CDATA[ (function(d,s){ var o=d.createElement(s); o.async=true; o.type="text/javascript"; o.charset="utf-8"; if (location.protocol == "https:") { o.src="https://js-goods.redtram.com/ticker_15549.js"; } else { o.src="http://js.grt02.com/ticker_15549.js"; } var x=d.getElementsByTagName(s)[0]; x.parentNode.insertBefore(o,x); })(document,"script"); ]]
БЕЛГОРОД-СТРАНА-МИР
Лина Кожаева
БЕЛГОРОД-СТРАНА-МИР
Скупают Россию
По всей России скупают землю, иногда целыми районами. Покупать землю народную толстосумам и делать потом с ней что душе будет угодно дозволяет принятый два года назад Федеральный закон "Об обороте земель сельскохозяйственного назначения". А принятый Государственной думой в апреле в первом чтении и одобренный правительством РФ законопроект "О внесении изменений в Федеральный закон "Об обороте земель сельскохозяйственного назначения" и Федеральный закон "О землеустройстве" только облегчает спекуляцию землёй-матушкой.
Для чего же нужна богатым наша земля? Очень много для чего нужна. Недвижимость, как говорится, всегда в цене. В наше неверное с точки зрения экономической конъюнктуры время деловые люди предпочитают не хранить деньги в рублях-долларах-евро, а вкладывать в надёжную недвижимость — особняки, столичные пентхаусы, теперь вот — и в земельные участки. Земля в Москве вообще запредельных денег стоит, но и по области есть ну очень дорогие гектары и сотки. Равно как и в любом регионе России есть лакомые "куски Родины", расположенные вблизи от областного центра или в заповедной зоне участки, на которых очень хорошо можно построить коттеджный посёлок. И цена на землю стремительно растёт, увеличиваясь в разы только за последние годы.
Но строительство загородных резиденций — это ещё баловство. Гораздо интереснее земля как средство производства, точнее — обогащения, как необходимый элемент оборота и самовозрастания капитала. Что там личные прихоти, особняки с крокодилами в аквариуме и прислугой-таиландкой, если умелое вложение капитала в землю позволяет делать очень большие деньги?
Скупщики земли рады любой сверхприбыли, поэтому, когда нет более выгодных вариантов, перепродают землю под размещение складов, предприятий и производств. Тоже бизнес неубыточный: скупил свободную территорию, если были какие-то постройки на ней — расчистил, затем подвёл подъездные пути, проложил инженерные коммуникации. Всё, теперь участок можно выставлять на продажу, это лакомый кусок, а вложенные средства вернутся многократной прибылью.
Как мы видели, земля очень нужна богатым людям и для личных нужд, и для дальнейшего обогащение. Только вот, увы, одна загвоздка: что-то не хочет никто из скупщиков бывшей общенародной земли использовать землю по её прямому назначению. Раз-два и обчёлся желающих развивать сельскохозяйственное производство, выращивать злаки и разводить скот. Главным объектом вожделения скупщиков земли служат именно сельскохозяйственные угодья.
И скупка эта угрожает под корень уничтожить всё российское сельское хозяйство. А что? Превращает же земельная политика в столице Москву из города рабочих, учёных и творческой интеллигенции в ординарный торгово-офисно-развлекательный центр? Если продавцы и скупщики земельных участков "выдави-ли" из столицы России все промышленные производства, то что помешает им полностью прекратить сельскохозяйственные работы по всей стране? Так что министр сельского хозяйства России Алексей Гордеев вполне может остаться как минимум "министром без портфеля".
По всей России идёт "огораживание" — в Белгородской, Рязанской, Курской, Воронежской областях, в Подмосковье — далее, как говорится, "со всеми остановками". В "старой доброй Англии" "овцы съели людей", потому что лорды сгоняли общинников с их исконных земель, расчищая территории под пастбища "производителей" дорогостоящей шерсти. А в "новой России" расчищают землю от бывших колхозников и совхозников с по-мощью современных "бизнес-технологий", прежде опробованных в промышленном секторе.
Бывшим коллективным собственникам при преобразовании колхозов в акционерные общества нарезали земельные паи, в среднем по три-четыре гектара. От нескольких десятков до нескольких сот крестьян превращались в пайщиков-акционеров, а правление колхоза — в руководство коммерческой организации, которая арендовала землю, постройки и инвентарь и должна была развивать сельскохозяйственное производство. Немногим удавалось сохранить людей на земле и производство, гораздо легче было поддаться соблазну предательства: хозяйство довести до банкротства и потом продать с личной выгодой.
Так вот и находили, и продолжают находить друг друга богатые стервятники в масках "инвесторов в сельское хозяйство" и ушлые руководители хиреющих сельскохозяйственных производств. И совершается распродажа-скупка при попустительстве, а то и при прямой заинтересованности региональных властей, под "крышей" различных федеральных программ "возрождения села". "Инвестор" сулит золотые горы: купим новую технику, племенные высокоудойные породы скота, высокоурожайные сорта злаков, внедрим прогрессивный менеджмент, нарастим производство, увеличим зарплаты работников, доходы акционеров и налоговые отчисления… Потом за гроши, за копейки совершается главная сделка — у бывших крестьян скупают их земельные паи. Три-четыре тысячи, пусть даже сто тысяч рублей — разве это цена за несколько гектаров российской земли?
Вот тут-то увертюра кончается, а начинается опера. Ещё сохранившийся скот забивают на мясо, старую, но кое-как работающую технику спешно распродают. Производство попросту останавливается, на улице оказываются сотни безработных. На селе — как Мамай прошёл, а бесстыжие "инвесторы" все "огрехи" списывают на местную власть: какие-то бумажки не оформлены, вот и не получается пока реализовать блистательные планы, осчастливить всех поголовно сельчан… Хочешь правды искать, крестьянин — ищи, а не хочешь — спивайся в усмерть.
В нынешних условиях тихие междусобойчики местных властей и "инвесторов-стервятников" взрываются шумными скандалами, если только они от жадности или глупости не договорились между собой по-хорошему. Тогда и начинаются шумные "парламентские расследования", появляются разоблачительные статьи в прессе, и глядишь, свара эта может для земледельцев чем-то хорошим обернуться. Но пока что новые российские законы, принятые "единороссами", никак не гарантируют сохранение целевого использования сельхозугодий и недопущение концентрации земельных участков в одних руках. Значит, пока спекулянтам — рай, а крестьянин — ложись да помирай.
