Остальное было делом времени и умелой демагогии изменников.
О дне кончины советского вождя существует множество версий.
Советские люди услышали роковую весть утром 6 марта: голосом Левитана, рокочущим, мерным, как удары погребального колокола.
Однако наши ненавистники за рубежом к тому времени ликовали уже пятый день!
1 марта начала свои передачи радиостанция «Свобода», орган Центрального разведывательного управления США. Первой её сенсацией было сообщение о смерти Сталина. В тот же день эту весть подхватили радиостанции «Голос Америки», «Голос Израиля», «Голос Швеции» и Би-би-си.
В пользу версии о смерти Сталина в ночь на 2 марта говорит и ход совместного заседания Центрального Комитета, Совета Министров и Президиума Верховного Совета СССР ночью 5 марта. На подиуме появились члены Президиума ЦК, однако, не 25 человек, избранных последним съездом партии, а прежние члены прежнего Политбюро (в их числе и Микоян с Молотовым, не избранные, как мы знаем, на XIX съезде). И снова партию первой скрипки исполнял Маленков.
— Необходимо сформировать правительство, — объявил он и предоставил слово Берии.
На пути к трибуне они едва разминулись в узком проходе: повернулись боком, и всё же шваркнули живот о живот.
Берия, закидывая голову и поглядывая в зал из-под стёклышек пенсне, предложил председателем Совета Министров утвердить «товарища Маленкова», а первым его заместителем — «товарища Берию». О назначениях на посты министров речь пока не заходила. Голосовали молча и покорно, подавленные всем случившимся. Дело в том, что всех не-москвичей доставляли спешно, и сразу же, поместив в укромную комнату, под большим секретом им давали ознакомиться с бюллетенями о состоянии Сталина. Что за «мадридские тайны»? Почему не объявить об этом всему народу?
Берия умело «брал быка за рога»: по его плану вся власть отныне переходила от партийных органов к Совету Министров (Совмин, таким образом, сразу возносился над ЦК. А главой этого органа центральной власти утверждался Маленков.
И лишь после голосования, поздно ночью, последовало скорбное сообщение о кончине вождя.
Если сопоставить события по часам и минутам, то выходило, что установление новой власти, т. е. отстранение Сталина со всех его постов, произошло, когда ещё не перестало биться его сердце!
6 марта министр иностранных дел Великобритании А. Иден в письме президенту США Д. Эйзенхауэру так выразил свою реакцию на смерть советского вождя: «…Кончилась целая эпоха, столь опасная для нас. Новые лидеры в Москве изменят внутреннюю и внешнюю политику, и это скажется на Восточной Европе и Китае… Примеру Тито, установившему тесные связи с нами ещё в 1948 году, могут последовать и другие восточно-европейские лидеры».
А. Иден знал, что говорил. Он знал много, очень много. Необходимо постоянно помнить о всей затее с «английским каналом связи» и о том, что Шелленберг, одно из звеньев этого канала, находился в качестве военнопленного в Англии и уже писал книгу своих воспоминаний.
А вот совсем другое отношение к трагическим событиям в Москве. Император далёкой Эфиопии Хайле Селассие не скрывал своей душевной скорби: «Благодаря Сталину, Россия стала многонациональной великой державой, олицетворением надежд русского и других народов этой огромной страны, недавно победивших тотальную фашистскую агрессию и в короткий срок восстановивших родину… Желаю преемникам этого великого человека столь же достойно и принципиально отстаивать честь и независимость СССР, как это в течение 30 лет делал генералиссимус Сталин. Желаю вам сохранить, упрочить и приумножить оставленное Иосифом Сталиным».
Император эфиопов словно чуял, какие «деятели» лезут на сталинское место…
* * *
Похороны Сталина состоялись 9 марта.
Все дни начала первого весеннего месяца Большой Мингрел спешил «ковать железо».
Берия сумел засечь, что у Сталина появилась заветная тетрадь в обложке чёрного цвета. Туда Вождь вносил какие-то потаённые записи. О чём? Берия настойчиво искал эту тетрадь и нашёл. Ничего страшного там не оказалось. Иосиф Виссарионович делал заметки для работы над «Вопросами языкознания» и над «Экономическими проблемами социализма в СССР».
На 9 марта, день похорон Сталина, пришёлся день рождения Молотова. В благодарность за содействие Берия сделал имениннику подарок: вернул из ссылки в Казахстан П. С. Жемчужину. И много хохотал, узнав, что Полина Семеновна, сойдя с трапа самолёта, вместо объятий и поцелуев залепила «дорогому Вече» оглушительную оплеуху.
Раздражал Берию сын генералиссимуса Василий Сталин. Угарно пьяный, он не переставал кричать: «Убили, отца! Убили, сволочи!» Узнав, что жена Мао лечится в «Кремлёвке», Василий сумел пробраться к ней в палату и передать письмо. Такое же письмо он переправил и Энверу Ходжа в Албанию.
Ни тот, ни другой на похороны Сталина не приехали.
Оба знали о насильственной смерти великого Вождя и своим отсутствием на похоронах выразили презрение политической шпане, рвущейся к власти в СССР. Мао оставил такое свидетельство о случившемся в стране социализма: «Заговор против Сталина был фактом, это осознавали и делегаты съезда, и его зарубежные гости».
В траурной процессии на Красной площади не появился и руководитель Югославии Иосип Тито. Но этот — по другой причине: именно в эти дни его, как старого агента, вызвали в Лондон, и он отправился туда в сопровождении очередной молоденькой жены.
Перестройка страны социализма, задуманная Берией, началась с его зычной команды своему помощнику:
— Хрусталёв, машину!
С Ближней дачи, оставив своих подельников в тревожных размышлениях, главный заговорщик помчался не в Кремль, а на Лубянку, в свой огромный кабинет на третьем этаже, в котором он не бывал последние семь лет.
Стремительную манеру Берии носиться по Москве знали все регулировщики столицы. Они загодя обеспечивали сверкающему чёрному лимузину «зелёную улицу».
На бешеной скорости правительственный «ЗИС» влетел в угодливо распахнутые ворота крепости на Лубянке.
На ходу разматывая шарф, Берия пересёк приёмную, швырнул пальто и шляпу на диван и плюхнулся в кресло за столом. Одной рукой — за телефон, другой — на кнопки вызова секретарей, помощников и референтов. Людей как подстегнули. Машина заработала.
Уже на следующий день, 6 марта, со своих постов слетели генералы Селивановский, Райхман, Эйтингон, Белкин, Шубняков. Их кабинеты заняли Круглов, Гоглидзе, Кобулов, Серов, Савченко.
Личного звонка Берии удостоился Л. Е. Влодзимирский. В прежние годы он возглавлял Следственное управление НКВД. Последнее время он прозябал в министерстве Госконтроля. Берия пригласил его на прежний пост.
Появились на Лубянке лихие полковнички Хват и Свердлов, большие мастера добывать подписи подследственных под протоколами.
В Берлин улетело распоряжение о переводе генерала Штеменко в Москву, в Генштаб. Он был чрезвычайно нужен!
Богдану Кобулову поручалось курировать органы внешней разведки. Перебираясь на Лубянку, Кобулов привёз свой рабочий стол: в нём был искусно сделан вырез для его огромного брюха.
На первом заседании правительства Берия предложил слить МВД и МГБ в одно ведомство. Руководить им он вызвался сам.
Булганина назначили министром обороны.
Маленков и Хрущёв остались в партийной системе.
Старику Ворошилову сунули ничего не значащий пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР.
Той же ночью карающая рука Лубянки опустилась на Лечсанупр Кремля. Ведомство упразднили, а его главу И. Куперина взяли под стражу. Арестовали и министра здравоохранения А. Третьякова. Профессор Русаков, производивший вскрытие тела Сталина, утром был найден мёртвым.
В Тбилиси срочно улетел Деканозов, один из заместителей Берии. Ему было поручено поосновательнее разобраться с «Мингрельским делом». Кого надо — освободить из-под стражи, кого надо — примерно наказать. (Двое сотрудников абхазской госбезопасности успели застрелиться.)
Круглов, ещё один заместитель Берии, получил распоряжение подготовить «Справку» о новой структуре МВД.
Разом потеряли свои посты 82 руководителя областных и краевых управлений МВД.
2 апреля разразился гнев Берии на виновников гибели Михоэлса. Под арест угодили С. Огольцов и Л. Цанава.
28 апреля был арестован генерал-лейтенант Василий Сталин.
В те же дни вышли на волю маршал артиллерии Н. Воронов, главком ВВС А. Новиков, нарком авиапромышленности А. Шахурин.
Новый хозяин Лубянки всячески подчёркивал, что наступили совсем иные времена, не сталинские (хотя имени недавно скончавшегося Вождя пока не упоминалось).
Совершенно незамеченной прошла загадочная смерть руководителя Чехословакии К. Готвальда. Этого несгибаемого коммуниста под каким-то предлогом вызвали в Москву, и после первого же товарищеского ужина в Кремле он утром не проснулся — отравление.
