Китай держит в своих руках значительную часть внешнего долга США — почти триллион долларов. А что если китайцы попробуют обналичить имеющиеся у них ценные бумаги?
Думаю, что это маловероятно. Китай много средств вложил, например, в государственные облигации США, хотя это не очень прибыльная инвестиция. Они бы могли более выгодно вложить средства во что-то другое. Держать долларовые активы также не особенно выгодно, потому что доллар падает по отношению к евро. Китайцы сознательно поддерживают экономику США. Соединенные Штаты для них — основной рынок сбыта, и они хотят сохранить этот рынок для своего экспорта. А для этого им приходится себе в убыток удерживать валютные резервы и вкладывать капиталы в экономику США. В какой-то момент они могут передумать, но это было бы сильным потрясением для мировой экономики. Я не думаю, что кто-нибудь решится предсказать, какими последствиями это может обернуться.
Поговаривают, что Венесуэла и Иран собираются перейти в своих расчетах за нефть на евро. Что они выиграют от такого перехода? Какое экономическое значение имеет переход на евро?
Если наша валюта фактически является международной, то мы имеем от этого целый ряд преимуществ. Например, нам не нужно покупать международную валюту, поскольку она у нас и так есть. Если Министерство финансов США захочет подкорректировать уровень доллара относительно других валют, оно может сделать это, исходя из выгодности такой корректировки для держателей долларов, то есть для себя. При этом другим придется компенсировать разницу в уровнях валют.
Исходя из того, что я узнал, читая литературу по мировой экономике, я не думаю, что кто-то четко себе представляет, насколько значительными были бы последствия перевода валютных резервов в евро или японскую иену, или в другие валюты. Насколько я понимаю, это довольно сложно предсказать. Вполне вероятно, что это отрицательно скажется на экономике США, но трудно сказать, в какой степени. Не следует забывать, что США — это очень сильное общество.
Пока что это самая богатая страна в мире, имеющая огромные преимущества. Если сравнивать США, например, с целым Европейским Союзом, то их экономики более или менее на одном уровне. Но США — это единая страна, степень внутренней интеграции в ней гораздо выше, чем в Евросоюзе.
В адрес Ирана раздается все больше откровенных угроз. В соответствии с Уставом ООН, нарушением этого Устава считается не только применение силы, но и угроза ее применения.
Статья 2 объявляет незаконным как применение силы, так и угрозу применения силы в международных отношениях. Но США — это государство, которое считает себя выше закона, а наши интеллектуальные круги считают, что так и должно быть — следовательно, США не должны подчиняться международным законам и нормам. Любая критика по этому поводу не приемлема. Допускается лишь критика в том смысле, что теми или иными шагами мы можем нажить себе неприятности, а не в связи с тем, что мы преступаем закон.
То же самое можно сказать и о вторжении в Ирак. Идет много споров по этому вопросу, но никто не спросил, имеем ли мы какое-то оправдание для вторжения. Ну, конечно, у нас есть автоматическое оправдание — ведь это мы, а нам позволено все. И действительно, если вы посмотрите на так называемые дебаты по иракскому вопросу, то увидите, что они проходят примерно на уровне школьной стенгазеты, комментирующей игру местной бейсбольной команды.
Вы не спрашиваете, имеет ли право эта команда выиграть, а только задаетесь вопросом, каким образом она может это сделать. Нужен ли нам новый тренер? Нужно ли нам сменить тактику? Но никто не спрашивает, имеем ли мы вообще право выигрывать. Вопрос о том, имеют ли США право выиграть войну в Ираке, звучит нелепо. Разумеется, имеют. Все выступают за победу. Единственный вопрос, который всех волнует, — какую стратегию следует применить, чтобы победа была за нами.
Некоторые проходящие в прессе дискуссии почти сюрреалистичны. Например, пару дней назад появилось сообщение о том, что Иран открывает банк в Ираке. Поднялся большой шум по поводу иранского вмешательства во внутренние дела Ирака. Даже не знаешь, плакать тут или смеяться.
Допустим, что СССР в 1980-е годы стала бы протестовать против открытия банка США в Афганистане, заявляя: «Вы мешаете нашему освобождению Афганистана».
В этом случае все бы разразились истерическим хохотом. Но когда мы предъявляем аналогичные обвинения Ирану, считается, что это в порядке вещей. Мы близко подошли к утверждению своего права напасть на Иран, если он осуществляет вмешательство в дела Ирака.
Это сравнение не очень корректно в отношении России, но данная ситуация выглядит так, как если бы русские в 1980-е годы заявили о своем праве бомбить США на том основании, что мы вмешивались в дела Афганистана — а в действительности мы ведь так и поступали. В то время мы поддерживали главные террористические группировки в Афганистане.
Многие полагают, что США не нападут на Иран. У военных не хватает сил и средств, отсутствует широкая общественная поддержка. Но когда Ричард Никсон унаследовал войну во Вьетнаме, он вместо завершения этой войны расширил ее на Камбоджу и Лаос. Можно ли ожидать рационального поведения от иррационально действующих лиц?
Прежде всего, следует сказать, что распространение войны на Лаос и Камбоджу было довольно возмутительной акцией, но она почти ничего не стоила Соединенным Штатам. Вы нападаете на страны, которые совершенно беззащитны. Единственной проблемой была внутренняя оппозиция и международные протесты.
Если же вы нападете на Иран, то взорвется весь регион. Поэтому я не думаю, что сравнение с Никсоном корректно по отношению к самому Никсону. И многие другие сравнения с Никсоном несправедливы даже внутри страны, поскольку он был последним более или менее либеральным президентом.
Вторжение в Камбоджу вызвало много протестов.
Когда США вторглись в Камбоджу в 1970 году, люди протестовали, потому что не хотели расширения войны. Более того, этих протестов оказалось достаточно, чтобы Конгресс, наконец, наложил запрет на официальные бомбардировки Камбоджи. Неофициально бомбардировки все же продолжались, хотя о них поступали очень скудные сообщения. Это не было делом первоочередной важности. Когда же речь зашла о возможном импичменте Никсона, вопрос о бомбардировках в Камбодже — которые были незаконными и проводились в нарушение постановлений Конгресса — снова был поднят, но затем его изъяли из проекта обвинительного заключения. Его сочли не слишком важным.
Всего лишь два года назад администрация Клинтона обнародовала документы о бомбардировках в Камбодже. И выяснилось, что тоннаж сброшенных бомб почти в пять раз превышал самые высокие цифры, о которых раньше официально сообщались. Некоторые люди лишь предполагали, что бомбардировки Камбоджи должны были стать катализатором появления «красных кхмеров»[48], но теперь на основании обнародованных документов это стало вполне очевидным.
Документы показывают, что Камбоджа подверглась самым мощным в истории бомбардировкам. Эта информация широко доступна. В прессе появилась статья Бена Кирнана, одного из ведущих специалистов по Камбодже. Он возглавляет в Йельском университете исследования геноцида в Камбодже — в основном геноцида, организованного Пол Потом[49], но не только. Его статья появилась в небольшом канадском журнале. В США ее опубликовали по меньшей мере один раз — на сайте ZNet. Насколько я знаю, это была ее первая публикация в США.
За период бомбардировок численность «красных кхмеров» увеличилась, возможно, с десяти тысяч до двухсот тысяч человек. Для мобилизации населения они, без сомнения, воспользовались бомбардировками, доводившими крестьян до бешенства. Итак, появилась очень важная информация о бомбардировках в Камбодже, но интереса к ней не проявляют. Таким образом, иногда появляется крайне шокирующая информация, которая не удостаивается комментариев.
Например, распоряжение Никсона и Киссинджера в декабре 1970 года о проведении «массированных бомбардировок Камбоджи… с использованием всего, что летает, для поражения всего, что движется». Если бы мы нашли подобную формулировку в сербских архивах о Милошевиче, то она была бы напечатана в газетах аршинными заголовками. В указанном распоряжении Никсона и Киссинджера звучит прямой призыв к геноциду, но в New York Times по этому поводу — никаких комментариев. Вся история войн в Индокитае настолько извращена, что иногда становится просто неузнаваемой.
На данный момент люди понятия не имеют о том, что там происходило на самом деле. Вы можете убедиться в этом по тем сравнениям, которые проводятся между Вьетнамом и Ираком. Почти отсутствуют какие-либо осмысленные сравнения как относительно мотивов и характера войны, так и относительно способа ее окончания. Сходства здесь почти не наблюдается.
