О самих текстах говорить неуместно, кто вообще рискнет трактовать Головина?
Интересно тут другое - несмотря на то, что Головин тут "официальный" и серьезный, достаточно раскрыть книгу на любой странице для того, чтобы убедиться - нет никакой разницы между "официальным" и "неформальным" Головиным. Евгений Всеволодович верен себе:
"Где же зародыши этого мировоззрения, которое совершенно перевернуло привычные тысячелетние представления о человеке и космосе? Кому впервые пришла в голову мысль о приоритете механической структуры? Чья своеобразная жизнь, полностью отличная от жизни организма, в чем-то ее имитирует, даже превосходит в рационализме, но, и в то же время, совершенно автономна и управляема какими-то неведомыми законами?"
Этот фрагмент из эссе "Новая шведская поэзия" вполне мог быть фрагментом из текстов "Приближения к снежной королеве". И так - повсюду.
Кстати, о "Снежной королеве". Являясь "программной" книгой, она и задала ту область, в которой Головин пребывает до сих пор, будучи запечатан мифом. "Миражи" вполне себе новая "программная" книга, которая освобождает его от оков убогих представлений. Головин как филолог (филология, какой ее понимал Ницше). Все тот же Головин, но в совершенно ином измерении.
Вообще, после прочтения складывается впечатление, что все было написано для самого себя, без особой надежды на то, что хоть что-нибудь выйдет в массы. Так в целом, и случилось. Если тогда было мало надежды на публикацию этих писателей и поэтов в СССР, то теперь, когда большинство авторов забыты, такой надежды вообще нет.
Но главный вопрос, который можно поставить, звучит приблизительно так: пускай большинство авторов и книг забыты, но есть ли тот, кто сегодня способен так читать и так понимать современную литературу, для того, чтобы находить золото в руде?
Анастасия Белокурова , Илья Малашенков
10 апреля 2014 0
Культура Общество
"Ной" (США, 2014, режиссер - Даррен Аранофски, в ролях - Рассел Кроу, Дженнифер Коннелли, Рэй Уинстон, Энтони Хопкинс, Эмма Уотсон, Ник Нолти)
"У нас очень славная говядина с небольшим содержимым жира и большим содержимым протеина. Я лично за этим слежу. Кроме этого у нас есть поле для крикета".
Рассел Кроу
Мир утонул в грехах, мерзком зловонии, сеемом потомками Каина. Апокалипсис близок, Бог гневается, и до первой глобальной катастрофы на планете Земля остались считанные годы. Праведный наследник Адама Ной (Рассел Кроу) - добрый человек и отличный семьянин - получает видение о скорой гибели всех, нарушивших Закон. Господь велит Ною построить ковчег и спасти единственных невинных - животных, им отныне должен принадлежать новый мир. Ной и его сыновья уходят в работу с головой, помогают ему бывшие ангелы, а ныне заключенные в камень Стражи, давно утратившие связь с Творцом. Но потомки Каина не хотят умирать и подумывают захватить ковчег. Вскоре Ной решает, что не только род каинов достоин уничтожения. "Под нож" должен пойти и его собственный род.
Профессиональный истерик Рассел Кроу стал звездой в России еще в середине девяностых. Точнее, фильм "Бритоголовые" с его участием оказался крайне популярным в только зарождавшейся в постсоветской стране субкультуре скинхедов. Именно в этом фильме Кроу, сыграв роль отмороженного на всю лишенную растительности голову нациствующего подонка Хэндо, впервые вошел в российские дома с затёртых видеокассет. До сделавшего его звездой вселенского масштаба фильма "Гладиатор" оставалось еще долгих десять лет. За это время Кроу снялся в полутора десятках посредственных и добротных - вроде вестерна "Быстрый, но мертвый" - фильмах.
Но уже после исполнения роли древнеримского генерала Максимуса австралиец новозеландского происхождения получил возможность раскрыть миру и свой, безусловно, большой талант и не менее безусловную неадекватность. В дальнейшем в таких "громких" картинах, как "Игры разума", "Нокдаун", "Поезд на Юму", "Гангстер", "Робин Гуд", "Отверженные", Кроу представал в образах людей интересных, цельных и сильных, но, мягко говоря, психически неуравновешенных. Блещущие безумием глаза и скупая, но резкая моторика, стали его фирменным знаком. Еще с конца семидесятых годов далёкая страна Австралия уверенно включила в свой экспортный список классических персонажей из "Атласа психических заболеваний". Миру были явлены и психопаты-хулиганы из рок-группы АС/DC, и законченный безумец Мэл Гибсон. И роль ветхозаветного праведника Ноя в исполнении Кроу не становится исключением.
В новом фильме другого безумца - претенциозного Даррена Аранофски - актер вольно или невольно играет все стадии сложного психического заболевания. Пугливость и смирение резко сменяются маломотивированной агрессивностью, и Ной начинает крушить врагов-супостатов в духе того же "Гладиатора", а в мгновения божественных прозрений на экране появляется математик-шизофреник Джон Нэш из "Игр разума". Самое любопытное происходит уже в сценах плавания на ковчеге, где Кроу предстает в еще не знакомой нам ипостаси домашнего тирана, и начинает "давать" Михаила Ульянова из блестящего фильма Никиты Михалкова "Без свидетелей". В итоге все это начинает сильно походить на расширенный выпуск американского мультсериала "Южный парк" 2002 года - "Ждём новый фильм Терренса и Филиппа". В этой короткометражке на телеэкранах периодически появляется шоу "Кругосветное мочилово с Расселом Кроу", где австралиец показан безумцем-капитаном маленького катерка, бороздящего моря-океаны под фривольную песенку "Он любит кино, но больше всего он любит мочить всех по всему миру Две радости у него всего на земле: дешевые шлюхи и мочить всех по всему миру". Казалось бы, дай Ною волю и он "мочил бы грешников ядерным оружием", но эпоха не та, увы.
Что же касается самого фильма, то приверженцы точного следования библейскому канону должны держаться от картины подальше. На экране предстает воспаленный слепок внутреннего устройства мозга "большого художника". Как это принято говорить - авторский взгляд на хрестоматийный сюжет - досмотреть до конца который способен далеко не каждый. Взгляд избыточный, пафосный, многозначительный, "умный". Подобную новоявленную мудрость отлично характеризует следующая история. В одном из своих интервью времен "Гладиатора" Кроу рассказывал: "В тот день, когда умер мой дедушка, я был на кухне, и на подоконник вдруг села птица, которую теперь в тех краях, в окрестностях Сиднея, редко встретишь. Это большая птица. Она смотрела на меня, а я смотрел на нее, и вдруг понял, что моего дедушки больше нет. Это заставило меня думать об ангелах: может быть, это - просто птицы, а мы приписали им какие-то другие свойства. Тут есть, о чем подумать".
С фильмом "Ной" все обстоит примерно так же. Это всего лишь фильм, и не надо приписывать ему "других свойств". Но и думать о нем тоже особенно не стоит.
Игра и смерть Галантного Века
Галина Иванкина
10 апреля 2014 0
Культура Общество
Французская гравюра эпохи рококо в Пушкинском музее
"Гвардейцы, что ж вы не идёте? -
И в этот день, слегка бледна,
В последний раз - на эшафоте -
С виконтом встретилась она".
Николай Агнивцев
В Музее Изобразительных искусств имени А.С. Пушкина проходит увлекательная выставка - "Галантные игры". Устроители погружают нас в мир изысканного, роскошного, неспешно-расслабленного бытия, запечатлённого на гравюрах XVIII столетия. Мир-виньетка, жизнь-маскарад, смысл-игра. Галантный век. Что мы о нём знаем? Пышные парики, дворцовые залы, жеманные па менуэта, безделушки из Севрского фарфора и хрупкие маркизы, сами похожие на фарфоровых кукол. Ещё мы помним, чем всё это завершилось - гильотиной, гибелью очаровательного мирка, в котором всё было так мило, игрушечно, пикантно.
Как это обычно бывает, название эпохе придумалось уже после того, как почили в бозе последние её представители. Считается, что само понятие "галантные времена" впервые использовали братья Эдмон и Жюль де Гонкур применительно к временам Марии-Антуанетты, хотя, в середине XIX века эта идея - идея ностальгии о светлом прошлом - буквально носилась в воздухе. На дворе стоял "век девятнадцатый, железный, / Воистину жестокий век!". Миром правил бездушный капитал, ритм жизни всё более ускорялся, и толстолапые банкиры диктовали вкусы. Где искать отдохновение? О, разумеется, в минувшем - в Версале и Тюильри, "которые мы потеряли". Тогда всё было по-другому - утончённое сибаритство, увлекательная любовная игра, маскарады в Парижской ратуше, беседки, увитые розами. И главное - тайны, интриги, лёгкость. "Сейчас такого нет, да и быть не может! Грубые нравы - грубые лица!" - говорили сами себе обыватели "века железного" и погружались в книжный мир грёз, оплакивая судьбу злосчастной Антуанетты. Если вдуматься, и мы тоже видим Галантный Век глазами братьев де Гонкур, через призму фривольных рисунков Константина Сомова и печальных, осенне-минорных картин Александра Бенуа. Для нас вся история XVIII столетия - нескончаемый роман "плаща и шпаги". Впрочем, в этом есть известная доля истины. Вместе с тем, фарфоровая, кружевная Галантная Эпоха таила в себе кошмары будущей Французской революции, подобно тому, как манерный Серебряный Век породил, в конечном итоге, февральско-октябрьский ураган-1917.
