Сыны империи времен упадка.
Упали на песок кариатиды.
Разрушились коринфские колонны.
Тонула в море наша Атлантида.
В пучину погружалась неуклонно.
Мы пили с ним печальное вино.
Пустел стакан, мы наливали снова.
Мы были братьями. Нам было суждено
Увидеть смерть Отечества родного.
В хрустальной вазе радуга дрожала.
С нее свисала винограда кисть.
А Атлантида тихо погружалась.
И было нам не суждено спастись.
Тонули наши храмы и поэты.
Тонули наши книги и ученья.
И веяло над гибнущей планетой
Таинственное смерти излучение.
Мы не легли с ним в мраморные ванны.
Не вскрыли остывающие вены.
Он в Карабах уехал утром рано.
И я оставил берег незабвенный.
Я больше не встречал его ни разу.
Страны не стало, бушевали войны.
Стал Камергер наместником Кавказа,
Где ингушей и осетин случилась бойня.
Он был убит, — попал в засаду в скалах.
В него вонзилась огненная пуля.
Она его не первый год искала.
Быть может, та, что не нашла в Кабуле.
С тех пор не счесть страдания и горя.
Нам выпали несметные мученья.
Но помню я лазурный берег моря
И Камергера в белом облаченье.
...скончался 29 октября на 73-м году жизни.
Евгений Всеволодович был одним из тех уникальных мыслителей, которых из века в век необъяснимым образом рождает русская земля. Он был человеком универсальным — из той же когорты, что и Ломоносов, Лобачевский, Черепанов, Менделеев…
У него были собственные стихи и мозаики, свои рельсы и паровозы, своя периодическая система элементов, свой космос, в котором происходили самые невероятные, с точки зрения внешнего наблюдателя, события.
В этом своём мире Головин был полноценным демиургом, творцом, способным не только подковать любую блоху, но и, скажем, создать целую систему галактик. Вокруг этой его способности наворачивались кимвалом бряцающие определения: "герметик", "эзотерик", "мистик", "нигилист", "язычник", "алхимик"...
Утешьтесь! Он был человеком, который не только решился, но "пророс" сквозь привычное всем нам пространство и время...
Головин действовал как сильная кислота, которая, растворяя в теплохладном сплаве обыденной, бытовой религиозности любые примеси чужеродных металлов, оставляет невредимым и сияющим чистое золото истинной веры. Веры в обожение человека, в вечную жизнь.
Главным объектом его разъедающей критики было скучное "царство машин", общество "одномерных" людей, стремящихся не столько быть, сколько иметь:
"От невыносимой скуки, беспрерывных обманов и надувательств, от всесилия техники, от явного презрения, показного человеколюбия или трафаретных обещаний кем-то и зачем-то поставленного начальства люди постепенно сходят с ума. Хотя последнее признается при очевидно неадекватном поведении. Как правило, даже самый тяжелый психический недуг находит объяснение у психоаналитиков или специалистов по глубинной психологии. Потому что, утратив понятие о душе, ученые находят "душевное" в подсознательном и бессознательном, в галлюцинациях естественных и спровоцированных, в любых иррациональных пейзажах, в любых старинных рисунках и надписях "магического" характера…."
Жизнь Головина можно сравнить со вспышкой короткого замыкания, где напрямую соединяется то, что соединяться не должно. Но эта вспышка неожиданным образом высвечивает сразу все стороны реальности. И эта вспышка либо есть навсегда, либо её нет никогда.
Вспышка Головина есть навсегда.
Сотрудники и читатели газеты «Завтра»
Прощание с Евгением Головиным состоится в среду 3 ноября в Малом зале Центрального Дома Литераторов (м. "Баррикадная", ул. Б.Никитская, 53). Начало прощания в 11-30.
Анастасия Белокурова САНИТАРЫ МИРА
"Правосудие волков" (Россия, 2010, режиссер — Владимир Фатьянов, в ролях — Майкл Йорк, Богуслав Линда, Даниил Страхов, Антон Макарский, Игорь Лифанов, Наталья Аринбасарова, Екатерина Редникова, Игорь Волков, Владимир Долинский).
Автор этой статьи не склонен пропагандировать мировой сионизм. Он просто описывает кинопоток, мутный, пенистый, но всё же поток. Поэтому умолчать о таком явлении, как "Правосудие волков", просто потому, что его герой — человек нерусский, для честного обозревателя было бы преступной ошибкой. Правда такова, что за последние десять лет ярко выраженный, убеждённый еврей стал одним из главных персонажей мирового кинематографа. "Важнейшее из искусств" того и гляди рискует в скором времени превратиться в видеоприложение к журналу "Букник" — "одиозному" изданию об иудейской культуре, выпускаемому в Москве.
Фильм "Правосудие волков" снят по произведению Владимира Кунина — и это сразу многое объясняет. Еще не стерлись в памяти страсти по "Сволочам" Александра Атанесяна, в основу которых также легла повесть автора знаменитой "Интердевочки". И вот еще один роман писателя под названием "Мика и Альфред" увидел свет на экране. А ведь в начале своей литературной карьеры, в 1966 году, Владимир Кунин (Фейнберг) написал повесть "Хроника пикирующего бомбардировщика", которая спустя год была успешно экранизирована по его же сценарию. Мало кто знает, что в 1944 году Кунин был призван в ряды военной авиации (дело было в Алма-Ате). Но уже через два года будущий писатель был исключён из Московской военно-авиационной школы за недисциплинированность и плохую успеваемость. Профессия военного лётчика не сложилась — видимо, небеса не столь уж манили еврейского юношу своей синевой, и Кунин предпочёл стать литератором и членом Союза Кинематографистов. В его архиве 20 фильмов, большая часть которых снята в СССР, — стране, которую, начиная с перестроечных времён, Кунин не устаёт подвергать суровой критике обиженного тоталитарной системой человека. Сам же при этом мирно проживает в Германии, находясь под присмотром немецких прозаиков.
В случае с "Правосудием волков" Кунин играет в Стивена Кинга — точкой отсчёта для его буйных фантазий стали целых два произведения "короля ужасов" — роман "Кэрри" и рассказ "Всё предельно". И как показал фильм, заокеанскому корифею выдумки ни в жизнь не допрыгнуть до высокого полета мысли еврейского автора.
В 1940 году в центре Москвы жил не по годам похотливый еврейский мальчик Миша Поляков, которого все называли Мика. В 13 лет он соблазнил домработницу, а после, получив подножку от одноклассника и, ударившись головой, обрёл удивительный дар убивать людей взглядом. При этом "смертельном акте" голубые глаза Мики меняют свой цвет на чёрный: глянул раз — и готово, человек уже не жилец. Первым отправился на тот свет завистливый одноклассник, обозвавший Мику "жидом". Затем началась война. Мика в срочном порядке эвакуировался в Среднюю Азию, по пути грохнув в поезде еще одного гражданина и соблазнив девицу старше себя. По прибытии мальчик попал в детдом, а затем и в колонию. Там за свой антисемитизм поплатилась еще парочка уголовников. Впоследствии подросший Мика устроился работать на киностудию, соблазнил певицу и постепенно ступил на криминальную дорожку. В компании с местным жуликом он грабил среднеазиатские квартиры, где, используя свой дар, взглядом сканировал цветочные горшки — в них население обычно прятало золотишко и деньги. Игры в Робин Гуда окончились трагически — жулик погиб, и Мика был вынужден покарать его убийцу — человека из органов. Случай помог парню вернуться на путь добродетели: узнав о гибели отца, Мика ушёл в авиацию мстить фашистам. В 50-е он вернулся в Москву, женился на школьной подружке, но железная пята тоталитарного государства не позволила прорасти всходам его художественного таланта. Жена начала пить-гулять, и от этой страшной жизни быстро сошла в могилу. Тогда Мика эмигрировал на Запад, где стал успешным художником. Шли годы, и однажды к Мике пришел нарисованный им некий Альфред — alter ego художника, олицетворение тёмной стороны его души, — и предложил ему стать наемным убийцей. Теперь его жертвы — капиталистические акулы, которым незачем жить в нормальном цивилизованном обществе. Так, в сущности, добродушный Мика приступил к миссии волков — санитаров леса. Правда, под горячую руку попали и несколько юных немецких нацистов — глаз разящий не пощадил никого. Сам же убийца мечтал о Городе Солнца, где творческие люди могут жить долго и счастливо.
