При открытии съезда произошёл примечательный эпизод. По недосмотру Горбачёва, слова от микрофона в зале получил шахтёр из Магаданской области Блудов. Не мудрствуя лукаво, предложил: "Объявить отставку ЦК КПСС во главе с Политбюро и не избирать их в члены руководящих органов съезда за развал работы по выполнению Продовольственной программы, решений XXVII съезда КПСС и XIX партконференции. Прошу поставить на голосование". На мгновение Горбачёв утратил дар речи. Сквозь стоявший перед ним микрофонный блок было слышно, как он влажно сглотнул слюну, после чего неуверенно произнёс: "Думаю, что это вопрос… К этому вопросу мы ещё вернёмся. Так, товарищи?" Из зала ктото крикнул: "Да". Этим и ограничились.
Но вот у микрофона в зале возник делегат Болдырев, нынешний заместитель председателя Счётной палаты, а в ту пору мелкий провокатор антипартийной и антисоветской ориентации. Он предлагает внести в повестку дня съезда вопрос: "О политической ответственности КПСС перед народом". Вот это важно! Горбачёв ставит на голосование: 1022 "за". Не принято, но зато ясно, что почти четверть общего числа делегатов являются наиболее радикальными, оголтелыми врагами партии, то есть опорой Горбачёва на этом съезде. После чего Болдырев получает возможность озвучить ещё и предложение о полной национализации партийного имущества. Подобных микросцен, демонстрирующих приёмы бессовестного игнорирования президиумом одних делегатов и поощрениях антипартийной активности со стороны других, по ходу съезда разыгрывалось десятки, если не сотни.
Всего на съезд было избрано 4683 делегата. Дополнительно пригласили 350 рабочих и крестьян с неясными полномочиями. Они, словно потерянные, бродили среди делегатов, усиливая общую сумятицу в зале. Присутствовали также иностранные гости, представители от народных депутатов, сотрудники аппарата ЦК КПСС, журналисты. В общем шеститысячный зал заседаний Дворца съездов был в соответствии с "принципом Винера" упакован по самую маковку. Общая атмосфера была насыщена политическим антагонизмом, хлёсткими репликами, взаимным недоброжелательством.
Так же вопреки традиции в состав президиума съезда не были включены члены Политбюро ЦК КПСС. Из числа соратников, окружавших Горбачёва на предыдущем XXVII съезде, усидел с ним рядом до нынешнего — один Рыжков. Что касается Лигачёва, ещё одного из числа трёх андроповцев, стоявших вместе плечом к плечу в марте 1985 года, то он был предусмотрительно загнан теперь высоко на галёрку, где размещался в составе делегации от Белгородской области. За время, прошедшее после победного для него Октябрьского (1987г.) Пленума ЦК, Лигачёв вдоволь испил из горькой чаши партийного товарищества. Против него под управлением дирижёрской палочки Яковлева и при шкурном безразличии со стороны партийных "товарищей" была развёрнута небывалая пропагандистская травля, имевшая своей целью вынудить непокорного сибиряка добровольно уйти в отставку. Оказавшись в крайне тяжелом для него положении и фактически в обстановке изоляции в составе Политбюро, Лигачёв получил тем самым возможность продемонстрировать партии наиболее сильные стороны своего характера. Среди них на первом месте — нравственная неуязвимость, незаурядная воля и способность хладнокровно вести тяжелейшую политическую борьбу, казалось бы, в безнадёжных условиях. Очевидная тенденциозность пропагандистской кампании против Лигачёва, проявленные им при этом мужество и выдержка пробудили в партийных низах волну сочувствия к опальному "консерватору". Его политический вес накануне ХХVIII съезда снова пошёл в рост. Несмотря на предпринятые горбачёвцами экстраординарные меры с целью не допустить избрания Лигачёва делегатом съезда, он тем не менее был избран и на протяжении всех дней работы съезда находился в центре событий, доставив напоследок немало тревожных минут как самому Горбачёву, так и тем, чьи согбенные спины подпирали продажного изолгавшегося генсека.
Разумеется, помимо Рыжкова бок о бок с Горбачёвым восседал в президиуме съезда также и Лукьянов. Со времён XIX партконференции Горбачёв, похоже, вообще не мог обходиться без него, как не может безногий инвалид обходиться без костыля или протеза. На всех крупнейших мероприятиях они трудились единым тандемом, вместе прокручивая самые хитроумные политические комбинации. В состав президиума были включены также первые секретари республиканских компартий, разбавленные для демократии одним трактористом, одним слесарем, одним академиком и ещё кое-кем.
12
ХХVIII съезд заседал почти две недели, со 2 по 13 июля. В соответствии с главной задачей, которую решал на съезде Горбачёв — удержаться у власти, весь этот срок тактически был чётко поделен на три неравных периода. Первый, самый продолжительный, со 2 по 9 июля, можно было бы назвать, по аппаратной терминологии, периодом "убалтывания" делегатов, то есть доведения их до максимально возможной степени физического и морального утомления, когда в голове у человека не остаётся других желаний, кроме желания побыстрее закончить весь этот базар и вернуться домой.
В этот период детальнейшим образом обсуждались всевозможные резолюции, не имевшие никакого практического значения, ломались копья вокруг абсолютно маразматического, с точки зрения любого здравого смысла, программного заявления съезда под блудливым названием "К гуманному, демократическому социализму" (в кулуарах его именовали "туманным" или "говённым" социализмом), заслушивались никого ни к чему не обязывающие демагогические отчёты членов Политбюро, заседали секции, создавались в лютых спорах какие-то бессмысленные комиссии. Для пущей верности на делегатские мозги обрушили лавину всевозможных бумаг, общим тиражом в 130 тысяч экземпляров и объёмом более 1 миллиона 200 тысяч листов.
К середине дня 9 июля пятитысячная "армия" была "уболтана" по высшему классу так, что, казалось, готова была избрать Горбачёва даже китайским императором. Достижению делегатами депрессивного состояния способствовала также и стоявшая на улице отчаянная жара, но больше всего — поступавшие с мест вести о вызревшем в этот год небывалом урожае. Всем хотелось домой, к нормальным людям, как можно дальше от синтетического бормотания профессиональных брехунов и крючкотворов. По рядам разморенных жарой, утомлённых недельным неподвижным сидением в атмосфере небратских отношений делегатов легким дуновением свежего воздуха прошелестела меланхолическая стихотворная строка: "Травы не скошены, бабы заброшены, зерно опадает… съезд заседает".
Вечером 9 июля началась "операционная", то есть самая главная фаза съезда, продолжавшаяся до вечера следующего дня. На авансцене появился — угадайте кто? — ну, разумеется, главный маг всех горбачёвских перерождений Лукьянов. Он сразу предупредил, что времени осталось мало, поэтому будем поторапливаться. После чего занялись срочной переделкой Устава КПСС под нужды Горбачёва. Хотя формально председателем комиссии съезда по Уставу являлся Горбачёв, рабочую группу возглавлял Лукьянов, а значит, он и являлся фактическим автором новой партийной Конституции. В его исполнении она оказалась настолько новой, что её принятие означало, по существу, конец КПСС и учреждение в стране некоей новой партии федералистского типа.
В результате кровавой дискуссии, в ходе которой, по выражению делегата Слободкина, Горбачёв занимался "не просто выкручиванием рук, а откручиванием голов", в новый Устав был включён роковой для КПСС параграф 22, который, несмотря на слабые оговорки, практически узаконил федерализацию партии, провозгласив самостоятельность республиканских партийных организаций и предоставив им право разрабатывать собственные программные и нормативные документы, то есть иметь собственные программы и уставы. Принятие этого параграфа означало ликвидацию КПСС как единой политической партии и одновременно устраняло последние слабые преграды на пути к разделу СССР. Тем самым Горбачёв и Лукьянов на ХХVIII съезде своими руками проложили Ельцину путь в Беловежскую пущу.
Под абсолютно безумным для любой организации лозунгом "власти партийных масс", новый Устав фактически упразднил в КПСС структуру вертикального соподчинения, преобразовав партийные комитеты из органов руководящих в исполнительные, имеющие своей задачей лишь "координацию" деятельности первичных парторганизаций. Последним было передано исключительное право решать вопросы приёма и прекращения членства в КПСС. На практике это означало, что в сложнейших условиях политической борьбы за спасение страны КПСС лишалась возможности очищать свои ряды от предателей и перерожденцев, открыто занимавшихся разрушением партии изнутри. Злонамеренный идиотизм такого положения продемонстрировал апрельский (1991г.) Пленум ЦК, который, как оказалось, по новому Уставу был неправомочен исключить из партии члена ЦК Шаталина, занимавшегося на страницах СМИ зоологически злобной антикоммунистической пропагандой. Новый Устав создал нормативные предпосылки фракционного раскола КПСС, а также вдвое уменьшил объёмы поступающих членских взносов, что означало на деле сокращение финансирования партийных комитетов до 40% от необходимого минимума.
