В юности Вадим Валерианович Кожинов был, по собственному признанию, сталинистом. К тридцати-сорока годам стал ярым антикоммунистом и одним из ведущих критиков. К шестидесяти, увлёкшись историей России, с любовью и трепетом, опираясь на православную духовность — основу русской цивилизации, — осмыслял её своеобразие от истоков, с момента зарождения, до начала XXI века. В продолжение практически всей своей деятельности на поприще русской словесности Кожинов открывал новые имена в литературе. Помогал утвердиться в ней многим авторам. Будучи кандидатом наук и старшим научным сотрудником в ИМЛИ он сделал для русской науки столько, сколько не под силу многим научным коллективам.
Разносторонность Кожинова поражает: поэтика и эстетика, русский романс и русская гитара, славянофильство и западничество, кино и театр, национальный вопрос и евразийство, черносотенство и сионизм, немецкая философия и работы ОПОЯЗа, зодчество и фольклор, а также прошлое, настоящее и будущее России. И во всём, к чему обращался и что осмыслял, он смог открыть новое, увидеть не замеченное многими и в то же время существенное.
Что же повлияло на формирование русского гения? В первую очередь, русская семья. Родители-москвичи. Затем, русская советская система образования, дающая мощную основу для развития. И ещё — культурная традиция России, впитав которую В.В. Кожинов обрёл полнокровный голос и во многом христианский взгляд на жизнь, историю, культуру, литературу. Он стал продолжателем русского дела А.Пушкина, Н.Гоголя, И.Киреевского, братьев Аксаковых, Н.Данилевского, Ф.Достоевского, Ап. Григорьева, Н.Страхова, Л.Тихомирова, К.Победоносцева, В.Розанова, М.Меньшикова, М.Пришвина, М.Бахтина и многих других писателей, публицистов, мыслителей, отстаивавших идеалы державности и Православия.
И хотя Кожинов признаётся: "Моя жизнь прошла вне религиозных традиций", он, без сомнений, близок практически во всём зрелом творчестве к идеалам Христовой веры.
Думаю, с особой силой на формирование В.Кожинова повлияли впечатления юности — прежде всего Великая Победа в борьбе с германским фашизмом и японским милитаризмом. Вспоминая об этом, Кожинов говорил: в его дневнике тех лет сохранились "целые страницы патриотического восторга и упоения". Победа сформировала в поколении 1930-х годов плеяду выдающихся деятелей науки и искусства: от Ю.Лощица до Ю.Селезнёва, от В.Белова до И.Глазунова.
Не с теми же чувствами взрослело поколение Пушкина, видевшее победы русского оружия? Не тот ли патриотический восторг питал юные души и заставлял писать:
Страшись, о рать иноплеменных!
России двинулись сыны…
...
Сразились. Русский — победитель!
И вспять бежит надменный галл…
("Воспоминания в Царском Селе")
Возможно, именно Великая Отечественная война и отношение к ней научили воспринимать события 1917 года не как непреодолимую грань, напрочь разделяющую историю Отечества на две части, а как очередной этап развития одной страны. В.Кожинов вспоминал: "После победы над Японией, выступая по радио, Сталин произнёс потрясающие слова. Я прочёл тогда известную повесть Валентина Катаева "Белеет парус одинокий", где говорилось о войне с Японией как о гнусном деянии царского милитаризма. А тут вдруг Сталин сказал: мы, люди старшего поколения, ждали этой победы сорок лет. То есть ждали с 1905 года! Это высказывание вождя буквально перевернуло во мне всё и вся".
О чём бы ни писал В.Кожинов, во всём он стремился дойти до сути, до истоков исследуемых явлений, до той точки, с которой ясно различим скрытый смысл давно известных фактов. И в первую очередь это касается литературы и истории.
Именно поэтому он смог с успехом развенчать многие политические мифы . Вот некоторые из них:
— Россия — тюрьма народов, страна невежества, рабства и тотальной отсталости.
— Еврейские погромы в России в начале ХХ века — дело рук черносотенцев. Евреи — пострадавшая сторона в погромах.
— Черносотенцы — реакционеры, антисемиты, подлые и необразованные люди.
— Большевики в гражданской войне воевали с монархистами.
— Самый пострадавший от фашистов народ — евреи (миф о холокосте).
— Нобелевская премия — свидетельство гениальности награждённых ею людей.
— Низкий уровень жизни в России-СССР связан с политическим строем.
— Благосостояние стран Запада впрямую связано с устоявшимися там особенностями "производственных отношений".
— Русские склонны к фашизму.
— Только подражая Западу, Россия станет цивилизованной и процветающей страной.
Наверное, самое значимое в наследии Кожинова — его размышления о будущем России, русского народа. В статье "Несколько соображений о грядущем пути России", входящей в обширное исследование "Драматические и трагические страницы завершившегося ХХ века", учёный утверждает, что решающую роль в становлении всего государства "играет не технология, а фундаментальные основы национального бытия". Жаль только, что нынешний президент не знает об этом и продолжает утверждать, что только модернизация экономики и создание своей "силиконовой долины" спасёт Россию. Он, по-видимому, не понимает: сама по себе технологическая, техническая и экономическая модернизация не заработает без уверенной национальной политики, опирающейся в первую очередь на многовековые нравственные традиции русского народа.
Кожинов прозревает сущность отечественных реформаторов 1990-х — 2000-х годов и утверждает, что они продолжают руководствоваться марксизмом в проводимых реформах, поскольку убеждены в том, что ""радикальное" изменение производственных отношений (прежде всего, понятно, форм собственности) само по себе и весьма быстро приведёт к экономическому расцвету". И двадцать лет приватизации говорят сами за себя: ни одно большое предприятие не стало лучше работать, осваивать новые технологии после передачи в частную собственность. Эту вроде бы простенькую истину, озвученную чуть более десяти лет назад, не под силу освоить командам президента и первого министра, и они с младенческой наивностью продолжают раздавать государственное добро. Последние их желания — сбросить большинство оборонных государственных корпораций с плеч державы в частные руки, освободиться от массового государственного образования — особенно показательны. А ведь Кожинов предупреждает: "Каждое резкое ослабление государства ставило Россию на грань гибели".
Тема революции стала, пожалуй, центральной в историческом цикле работ В. Кожинова. В книге "Россия. Век ХХ-й (1901-1939)" он прозревает одну из ведущих причин революции начала двадцатого столетия: "Революции совершаются не от слабости, а от силы (здесь и далее курсив мой. — В.К.), не от недостаточности, а от избытка". Для подтверждения своего тезиса Вадим Валерианович приводит примеры английской и французской революций, произошедших в момент достижения этими странами "исключительной мощи". Россия к 1917 году была также мощной державой, в которой предприниматели, купцы, интеллигенция и рабочие предполагали, что "кардинальное изменение социально-политического строя приведёт их … к безграничным достижениям. … Стремились не просто к более обеспеченной жизни… , но хотели получить свою долю власти, высоко поднять своё общественное положение".
На мой взгляд, мысль Кожинова отчасти можно применить и к горбачёвской революции-перестройке, начатой "сверху" и поддержанной "низами". Привыкшие к стабильности и достатку в конце 1970-х — начале 1980-х годов многие советские граждане (и в первую очередь столичная интеллигенция) захотели большего и безумно приняли сначала "перестройку, демократизацию и гласность", построение "социализма с человеческим лицом", а затем и рыночную экономику.
Однако мне видится, что сила таланта Кожинова максимально выразилась не в исторических исследованиях, а в размышлениях о русской литературе. Так, в статье о романе М.Шолохова "Тихий Дон" Вадим Валерианович, осмысляя любовь Григория и Аксиньи, проникает в самую суть революционных событий. Чувство, вспыхнувшее между героями, по мысли Кожинова, "и есть, если угодно, революция, одно из её воплощений, а в самом художественном мире "Тихого Дона" — даже безусловно главнейшее, основополагающее её воплощение". Критик обнаруживает "преступность" этой роковой любви, её разрушительность, направленную и на внутренний мир героев и на семейный уклад. Распад же "семьи Мелеховых означает распад всего, всей цельности созданного в "Тихом Доне" мира". Поэтому Кожинов приходит к выводу: "история семьи Мелеховых — это в определённом смысле и есть история революции". Так от жизни казачьей семьи Кожинов переходит к бытию народа, показанному Шолоховым в контексте распада традиционных связей, утраты внутреннего единства, слома духовно-нравственных скреп. Критик справедливо утверждает, что "Тихий Дон" Шолохова "подобно творениям Шекспира и Гомера, обращён не к сегодняшнему, а к вечному противостоянию". Оно не сводится в романе к борьбе красных и белых. Это "извечная битва дьявола с Богом", которая "разрастается и обостряется во время революции".
