Короче, "Таис" в концертной версии - удача театра. А исполнительница заглавной роли Соня Йончева невероятно красива! Да, наши нашлись бы не хуже, но здесь та же "лингвистическая симпатия", что и в случае англичанина-дирижёра. Болгарская дива напомнила тем, кто знал, но забыл, что у русских и болгар - единый богослужебный язык, что мы - православные, что наша ойкумена не менее значима, нежели католическая.
Ко временам неразделённой Церкви относит нас опера Верди про ломбардцев. С виду она про любовь, измены, убийства, в общем, мелодрама дурного вкуса. Но! Снисходительно к её содержанию отнесётся лишь тот, кто никогда не переживал неудачу Крестовых походов как личную трагедию, а религиозное ренегатство считает допустимой практикой. Опять страсти, опять метания! Да, можно было бы не счесть оперу достойной "Крещенской недели", когда бы не её музыкальность, когда бы не удивительная возможность блеснуть в роли Джизельды, партии невероятно напряжённой, большой и сложной, бесконечно почитаемой нами Татьяне Печниковой.
Исполнение обеих опер стало событием на московской сцене, но.
Центром "Крещенской недели" всё же нужно считать кантату "Христос". Которая, если употребить простые слова, есть музыкальное Евангелие, краткое жизнеописание Христа в словах и пространное, достигающее при этом невероятных чувственных глубин в музыке.
Музыка Респиги более всего торжественна.
Она не сентиментально-трагична, когда речь идёт о предательстве и страстях.
Она не крикливо-демонстрационна, когда речь идёт о Воскресении.
Она - тоже тот "царский путь" светской музыки в духовной сфере, о котором мы говорили вначале. В этом смысле соразмерность эмоциональных частей кантаты, соразмерность вызываемого ею священного безмолвия Тайнам Распятия и Воскресения оказывается как нельзя более соответствующей всему строю "Крещенской недели".
Нам дали вспомнить всё. Самое главное в нашей личной жизни, в жизни нашего народа, в жизни самой белой цивилизации.
Мы пережили основные пункты нашей Священной истории, нашей истории светской. Мы стремились захватить Иерусалим вместе с ломбардцами, не замечая, что он под боком, а Эдемский сад - в душе, когда звучит музыка.
Ну не Небесный ли Иерусалим этот сад Эрмитаж в Крещение?
Евгений МАЛИКОВ
Вперёд, в историю!
КИНОМЕХАНИКА
Фестиваль архивного кино в Белых Столбах прошёл в 16-й раз
История давно уже стала полем битвы за современность. Наверное, объективный взгляд на прошлое невозможен - хотя бы потому, что мы ищем в былом ответы на сегодняшние вопросы. Тем не менее диалог с историей помогает добиться "стереоскопичности" зрения при взгляде на проблемы нынешнего дня. С этой точки зрения фестиваль "Белые Столбы-2012" представил одну из самых актуальных фестивальных программ, откликающуюся практически на все топовые темы, будь то Арабская весна 2011 года или развитие 3D-технологий, кризис отечественного кино или идеологические манипуляции массами.
"Садко" в Голливуде
К примеру, один из самых эффектных сюжетов фестиваля был посвящён диалогу Голливуда и отечественного кино. Эка невидаль, скажете вы! Наше кино, похоже, старается бежать за Голливудом, как когда-то лирический герой Есенина, задрав штаны, устремлялся за комсомолом. Но на фестивале был представлен сюжет, можно сказать, противоположный. О том, как российское сказочное фэнтези превратилось в очень успешный голливудский проект продюсера Роджера Кормана. Речь идёт о двух фильмах Александра Птушко - "Садко" (1952) и "Сампо" (совет[?]ско-финская копродукция 1958 года). В основе обеих картин - народный эпос: в первом случае - новгородская былина, во втором - карело-финский эпос "Калевала". Корману понравились спец[?]эффекты. И понятно, почему. Даже сегодня пение гусляра Садко в подводном царстве, морской царь, небрежно стукающий по носу подплывающего к нему сома, плящущие рыбы и осьминоги производят впечатление. А в 1952 году этот эпизод смотрелся, наверное, так же, как оперное пение инопланетянки в "Пятом элементе" Бессона. Неудивительно, что фильм только в СССР посмотрели 27 миллионов (!) зрителей. Не говоря уж о том, что на Венецианском кинофестивале "Садко" завоевал "Серебряного льва". Тогда, как видите, не стоял вопрос о конфликте между фестивальным кино и зрительским. Но интрига не только в том, что мы в 1952 году по спецэффектам оказались впереди планеты всей. А ещё и в том, что переозвучание и подготовка американской версии фильма были чуть ли не первой режиссёрской работой Фрэнсиса Форда Копполы.
Копполе тогда было 23 года, и он пахал у Кормана за 90 долларов в неделю мастером на все руки: сценаристом, звукорежиссёром, режиссёром монтажа и проч. Иначе говоря, речь идёт ни много ни мало как о "встрече" (заочной, разумеется) Копполы и Птушко! Судя по показанным в Белых Столбах фрагментам фильмов, Коппола обошёлся с "Садко" более гуманно, чем с "Сампо". Финский эпос о поисках людьми солнца с трагическим эпизодом гибели юного героя Коппола переделывает в историю о герое-победителе. В "Садко" же он заменил русскую песню английской и подсократил картину минут на 10. Но самое смешное то, что эпос северных народов он превратил в новеллы знойного юга, а Садко - в Синдбада-морехода. И действительно, для массового зрителя в Америке что новгородский купец, что индийский или арабский - одинаковая экзотика. Так что бродячий сказочный сюжет продолжил свои странствия ещё и в кино.
Другая история диалога российского и американского кино была представлена подборкой эпизодов из фильмов, которые многие считали источниками "Весёлых ребят" Григория Александрова. Речь о ранних музыкальных фильмах начала 1930-х "Люби меня сегодня" (США), "Конгресс танцует" (Германия) и эксцентрической комедии "Воинственные скворцы". Плюс - о картине "Вива, Вилья!" (1934), где, как и в "Весёлых ребятах", использована песня мексиканской революции "Аделита". Встреча этих фильмов в одном зале была весьма интригующей. Но отнюдь не тем, что доказала "плагиат" Александрова. "Плагиат" гораздо больше похож на диалог с музыкальными комедиями той эпохи. К слову, с какой стати Александров должен был изобретать велосипед? Нужно ли было ездить так далеко, в командировку в Америку, чтобы потом гордо сказать, что ничего-то там интересного в кино нет? Гораздо любопытнее, что, заимствовав технические приёмы, ракурсы и проходы героев, он умел применить это с блеском в своей работе. Причём не как робкий ученик, а как полноправный участник киношного диалога.
С песней по фильму
Стереоскопический взгляд на кино в Белых Столбах - это не только как метафора объективности, исторической справедливости. Второй раз фестиваль представляет восстановленные в Госфильмофонде с оригинального цветового негатива стереофильмы 1950-х годов. Среди фильмов, которые зрители смотрели через стереоочки на этом фестивале, была документальная лирическая зарисовка ("В аллеях парка", 1952), комедия по рассказам Чехова ("Налим", 1953) и первая и единственная в мире стереоэкранизация оперы ("Алеко", 1953). "Алеко", опера Сергея Рахманинова, сегодня впечатляет тем, что в постановке участвовали[?] не только известные певцы (Марк Рейзен, Бронислава Златогорова), но и профессиональные артисты балета. Именно они (Инна Зубковская, Святослав Кузнецов) исполнили роли молодых героев, за исключением Алеко (его партию пел Александр Огнивцев). Естественно, их вокальные партии озвучивали певцы. В сущности, "Алеко" был не только попыткой стереть границу между плоскостью экрана и пространством сцены, но и между оперой и балетом. В нём - явное желание вернуть зрелищность, динамичность, яркую эмоциональность в оперную постановку. Сегодня "Алеко" выглядит, конечно, всё равно статично, но он был среди редких фильмов 1950-х, продержавшихся на экранах, а потом и мониторах вплоть до эпохи DVD. В общем, он неожиданно оказался долгожителем, пережившим эпоху стерео и дождавшимся пришествия 3D.
Другая успешная встреча большой музыки с кинематографом состоялась[?] на территории мультфильмов. Столетие российской анимации в Белых Столбах отметили, показав роскошную подборку фильмов, музыку к которым написали замечательные отечественные композиторы. Причём ориентировались составители программы, естественно, на малоизвестный материал. Среди самых сильных новых впечатлений - "Сказка о глупом мышонке" (1940) Михаила Цехановского, музыку к которой написал Дмитрий Шостакович, незаконченная "Сказка о Попе и работнике его Балде" (в 1933-м над ней работали те же мастера) и телевизионный мультфильм "Человек и его птица" (1975), постановка Анатолия Солина, музыка Софьи Губайдулиной. Последний вообще не показывался. В мультфильмах, где работал Шостакович, у каждого персонажа - свой инструмент, мелодия, характерная партия. В какой-то момент начинает казаться, что перед нами мини-опера. Похоже, Шостакович мог писать что угодно - всё равно у него получалась либо симфония, либо опера. А в экранизации пушкинской "Сказки о Попе[?]" неожиданно звучат не плясовые ритмы пересмешников, а грозовые, трагические нотки[?] Она поразила также визуальным языком, отсылающим к лубку и народному театру масок. Что касается фильма "Человек и его птица", то сделанный в 1975-м по сценарию Розы Хуснутдиновой художницей Инной Пшеничной, он и сегодня актуален. И по теме, и по языку, в том числе музыкальному. Трагикомическая история о превращении птицы в человека, а человека - в птицу смотрится горьким ироническим комментарием к победе мегаполисов на одной отдельно взятой планете.
