Два самых важных соседа Афганистана не были допущены к переговорам о завершающей фазе войны. Со времени падения Талибана после 11 сентября кто-либо из этих двух главных соседей был на стороне Америки. В Бонне в 2001 году Иран был ключевым игроком на переговорах, поддерживая стратегический курс Америки по Афганистану. В 2009 и 2010 годах Америке удавалось сохранять позитивный настрой Пакистана и задействовать его в своей игре. А сейчас Америка пытается действовать в одиночку. Хуже того, Америка пытается решать вопрос об Афганистане, фактически усилив напряженность как с Ираном, так и с Пакистаном. Все делается так, будто мир может каким-то образом установиться в Афганистане, при том, что ближайшие соседи этой страны остро страдают от нестабильности. В стабильном регионе трудно было справляться с охваченным хаосом Афганистаном. И кажется, уж практически невозможно справляться с охваченным хаосом Афганистаном в нестабильном регионе, в котором к тому же два его важнейших соседа конфликтуют с Америкой.
На этом фоне президент Обама решил написать свою собственную историю на тему об окончании войны. Он использовал благоприятную возможность проведения саммита НАТО в его родном городе Чикаго, чтобы сказать следующее: что бы ни случилось, а американские войска покинут Афганистан к 2014 году. Они поступят так потому, что (некрепко стоящие на ногах) афганские силы безопасности числом примерно в 230 тысяч человек (а не 400 тысяч, как намечалось изначально), которых мы готовим, возьмут на себя вопросы безопасности страны (что будет стоить нам около четырех миллиардов долларов ежегодно). А также потому, что договор о партнерстве, который мы подписали с Карзаем, обеспечит-де стабильность и постоянство в этой стране после нашего ухода.
Но если мы бросаем Афганистан на шаткие силы безопасности и странного президента, как мы можем гарантировать, что построенная нами страна не дрогнет перед Талибаном, не развалится и не распадется на части? У Афганистана нет ничего из того, что было у Ирака, когда мы ушли оттуда в декабре 2011 года. У Ирака было почти около миллиона человек в силах безопасности. У него также были доходы от нефти, подходящая система образования и социальная инфраструктура для того, чтобы создать и поддерживать силы такого размера, – и даже при этом Ирак балансирует на краю хаоса.
Можем ли мы быть уверенными в том, что Карзай не отбросит афганскую конституцию и не останется у власти после 2014 года? Подольют ли масла в огонь повстанческого движения протесты против этого и гражданский конфликт, тем самым превратив Афганистан в один из наших жутчайших кошмаров? И, что самое главное, сохранится ли там хоть какое-то наше влияние после нашего ухода? Не похоже на это.
Мы не смогли выиграть эту войну на полях сражения, не завершилась она и за столом переговоров. Мы просто умываем руки в надежде на достаточный период тишины – чтобы было приличное расстояние между нашим уходом и последующей за этим катастрофой, чтобы нас не обвиняли в ней. Можно лишь надеяться, что афганская армия, которую мы создаем, продержится дольше, чем та, которую создавал Советский Союз. Но даже такое вряд ли может сбыться. Вполне вероятно, что Талибан снова захватит Афганистан, и тогда эта долгая и дорогостоящая война велась напрасно. Пострадает наш авторитет, наша безопасность вновь будет подвергаться риску.
И в таком случае свой взор следует обратить на Пакистан.
Президент Асиф Али Зардари – весьма загадочная фигура. Он унаследовал руководство крупнейшей политической партией Пакистана от своей жены Беназир Бхутто, убитой во время ужасного взрыва бомбы, вина за который возлагается на собственно пакистанскую ветвь Талибана. Пакистанцы не очень-то любят Зардари. Они считают его темной личностью, в коллективной памяти страны навечно врезалась зарубка о его коррупции в 1990-е годы, когда его жена была премьер-министром. Но его не следует так просто сбрасывать со счетов. Он человек, способный выживать и устраиваться в жизни. Генерал Первез Мушарраф, военный правитель Пакистана с 1999 по 2008 год, посадил Зардари в тюрьму по обвинению в коррупции, а его жену отправил в ссылку за границу. Оба вернулись в 2007 году с началом распада власти Мушаррафа. Годы, проведенные в тюрьме, стали годами испытания для Зардари и превратили его в опасного политика, коварного и честолюбивого, готового на все, чтобы проложить себе путь к руководству страной.
В июне 2008 года, вскоре после моего включения в команду Холбрука, мы посетили Зардари в президентском дворце в Исламабаде. Холбрука в поездке сопровождали журналисты: их надлежало на месте убедить в важности Пакистана в афганской войне. Зардари с удовольствием отработал свою часть. Он, будто прочитав мысли Холбрука, не теряя времени даром, стал убалтывать долгими и ничего не значащими россказнями корреспондентов, тщательно записывавших его бессвязные высказывания, щедро приправленные одной мыслью, которая сводилась к следующему: «Пакистан заслуживает больше денег от дядюшки Сэма, гораздо больше!»
«Пакистан напоминает АМГ[8], – говорил он, втолковывая свою точку зрения. – Слишком велик, чтобы упасть». Он имел в виду, что его страна слишком стратегически важна, слишком опасна или, как подающая надежды кандидат на пост президента от Республиканской партии Мишель Бахман высказалась позже, «слишком ядерная», чтобы потерпеть поражение. «Вы дали АМГ сто миллиардов долларов; столько же вы должны дать и Пакистану», – сказал он. Потом он расчувствовался и поведал обо всех опасностях, с которыми сталкивается Пакистан и которые он представляет для Запада в случае своего падения. Как он подчеркнул, «все это, несомненно, вполне очевидно для Вашингтона».
Холбрук улыбался на протяжении всего этого разговора. Он согласился с тем, что Пакистан слишком важен и, конечно, его нельзя игнорировать и что, нравится нам это или нет, у Соединенных Штатов есть постоянный интерес в том, чтобы в нем сохранялась стабильность. Однако он полагал, что подход Зардари продемонстрировал неприятную зависимость от Америки и, хуже того, некое ощущение обязательности, несмотря на провал. Холбруку не нравился образ Пакистана, который держит пистолет у своего виска и одновременно вымогает деньги у Америки себе на помощь. Нам надо помочь Пакистану, но и он сам должен прилагать усилия, чтобы привести в порядок свой политический дом и уделить внимание развитию.
Сказав это, Холбрук согласился с Зардари в том, что Пакистан гораздо важнее, чем Вашингтон, судя по всему, себе это представляет на данный момент. И не только в долгосрочной перспективе, потому что это страна – обладатель ядерного оружия с населением 180 миллионов человек, кишащая экстремистами и раскачивающаяся на грани краха. Важность страны видна и сегодня, поскольку она оказывает непосредственное воздействие на итоги войны в Афганистане. Мы не могли себе позволить, чтобы Пакистан обманул наши ожидания. А это означало, что мы не можем бросить Пакистан на произвол судьбы. Нам необходимо улучшить отношения с Пакистаном – каким бы трудным делом это ни оказалось.
В течение следующих двух лет Холбрук отстаивал стратегию вовлечения Пакистана. Он считал, что, втягивая его в мирный процесс, можно получить по максимуму не только от самого Зардари, но и от генералов, которые обладали реальной властью в стране, а также помочь продвижению там стабильности. Это тоже имело значение (или, во всяком случае, должно было иметь) для Америки. Белый дом в течение определенного времени терпел такой подход со стороны Холбрука, но в конечном счете решил, что можно будет быстрее добиться своих целей в Пакистане при помощи политики понуждения и конфронтации. Этот подход потерпел провал. Чем больше Америка и Пакистан отдалялись друг от друга, тем меньше Америка получала от Пакистана и тем меньше влияния у нас оставалось для формирования будущего опасной и беспокойной страны, которая становилась таковой все больше и больше45.
Когда речь заходит о Пакистане, стране, в которой «морские котики» нашли и уничтожили Усаму Бен Ладена в мае 2011 года, Америку охватывает мрачное настроение. Что высокопоставленные лица, что рядовые американцы одинаково с понятным подозрением относятся к этому месту. Но все еще более важным, возможно, остается тот факт, что они устали от попыток исправить ошибки, которые там совершаются. Политолог Стивен Краснер хорошо усвоил этот настрой. В журнале «Форин афферс» за январь – февраль 2012 года он написал, что после десятков лет попыток купить сотрудничество с Пакистаном путем оказания Соединенными Штатами щедрой помощи, высказывания множества хвалебных отзывов со стороны общественности и безмерного количества времени, отведенного на охрану ее руководителей, эта страна по-прежнему поддерживает экстремистские организации. Эти группировки, как рассказал на встрече 22 сентября 2011 года в комиссии сената США по делам вооруженных сил председатель Объединенного комитета начальников штабов адмирал Майк Маллен, «действуя в качестве представителей правительства Пакистана, нападают на афганские войска и гражданское население, а также на американских солдат». Маллен назвал сеть Хаккани – особенно зверскую и жестокую организацию, являющуюся автономной частью Талибана, – «во многих отношениях стратегической рукой Межведомственного разведывательного управления Пакистана». Когда адмирал Маллен впервые занял свой пост, он назвал Пакистан «преданным и давним союзником»46. Сейчас он высказывает совсем иное мнение: журнал «Атлантика» отразил его в главной статье номера под заголовком «Союзник из ада»47.
