— А? — Кира резко обернулась. — Что вы здесь делаете?
— Понимаете, — быстро заговорил представитель. — Мне подписать… секретаря нет… А тут — гром, молния, как в горах! Опять испытания, да?
— Да, да, — нетерпеливо сказала Кира. — Кроме вас тут никого не было?
— Никого! — заверил кавказец. — Совсем никого!
— Где ваш пропуск? Я подпишу…
— Пропуск? — переспросил он разочарованно. И тут же засуетился: — Пропуск, пропуск, где пропуск…
Он извлек кучу бумажек, положил перед Шемаханской на стол. Она взяла ручку.
— Где?
— Что?
— Расписываться где? — уже раздраженно спросила Шемаханская.
— Вот, вот. — Преданно глядя в глаза, он подсунул ей свой наряд.
Кира, не глядя, поставила подпись.
В лаборатории абсолютных неожиданностей стояла напряженная тишина. В углу горько всхлипывала Катенька, беспрестанно оттягивая вниз короткую, выше колен юбочку.
— …Раз и навсегда запомните, Катя, — стальным голосом наставляла девушку Алена Игоревна. — Я не потерплю в своей лаборатории таких вызывающих одеяний. Здесь не мюзик-холл!
Из другого угла на Алену с ужасом смотрела сквозь запотевшие очки ничего не понимающая Верочка.
— А если не хотите, милочка, уважать нашу нравственность, — продолжала Алена. — Что ж… Я никого не удерживаю!
Это было сказано нарочито громко. Сотрудники лаборатории ошеломленно притихли, стараясь не глядеть на начальника. В комнату входят чуть запыхавшиеся, румяные с мороза Ковров и Брыль.
— Все в порядке! — с порога весело докладывает Ковров, — Вот билет. Рейс триста тринадцать, место тринадцать, билет в восемь ноль две.
— И телеграмму послал, — объявляет, подмигивая, Брыль. — Встретит вас адресат, честь по чести. И дай вам бог, как говорится…
Алена холодно окинула взглядом веселых помощников.
— Вас, товарищ Брыль, я не просила ни о какой телеграмме. Напишите на мое имя докладную. Объясните свое отсутствие в рабочее время.
Брыль онемел.
— Ты что, Аля?.. — все еще улыбаясь, спросил Ковров, переводя взгляд с начальницы на плачущую Катеньку.
— Я вам не Аля! — повысила голос руководительница лаборатории. — Будьте добры называть меня по имени-отчеству! Билет сдайте, я никуда не лечу.
— А как же?.. — ничего не понимая, произнес Виктор.
— Вам разве неизвестно, товарищ Ковров, что распоряжением самой Киры Анатольевны Аполлон Митрофанович и я назначены готовить новогодний вечер? И вы оба нам будете помогать.
— Подождите, подождите, — встрепенулся Ковров. — Какой вечер? У нас в мастерской дел еще невпроворот.
Алена возмущенно уставилась на Коврова.
— Виктор Петрович, разве я неясно выразилась? Или вам что-то не ясно, товарищ Брыль?
Брыль молча выразил полную растерянность и покорность.
— А вам, товарищ Ковров, — продолжала Алена, — не мешало бы привести себя в порядок: постричься, надеть нормальный костюм. Хотя бы как у товарища Брыля.
Ковров побагровел, хотел что-то сказать, но в это время отворилась дверь, и в комнату заглянула секретарша Ольга.
— Все в порядке? — ласково обратилась она к Алене. — Подписала?
— А вот это, милочка, вас абсолютно не касается! — отрубила Алена.
И захлопнула дверь перед носом секретарши. Несколько мгновений Ольга стояла в коридоре с открытым ртом. Из столбняка ее вывел подошедший Сатанеев.
— Алена Игоревна у себя? — спросил он.
— У себя, но, кажется, не в себе, — резко ответила Ольга и пошла прочь.
Сатанеев вошел в лабораторию. Алена поднялась ему навстречу. Лицо ее озарилось приветливой улыбкой.
— Очень рада видеть вас, Аполлон Митрофанович! Заходите, садитесь… вот сюда, пожалуйста.
Ковров, Брыль и Верочка переглянулись, совершенно сбитые с толку. В углу всхлипнула Катенька.
— Перестаньте реветь! — зашипела на нее Алена. — Стыдно! Ступайте домой и переоденьтесь! Вечером вы мне понадобитесь. Обе.
Она перевела властный взгляд на Верочку. Катенька опрометью бросилась к двери. Сатанеев проводил ее недоуменным взглядом.
— Не обращайте внимания! — улыбнулась ему Алена. И перешла к главному: — А ведь я к вам собиралась, Аполлон Митрофанович!
— Приятно, приятно слышать! — осторожно улыбнулся Сатанеев.
— Можете радоваться, вам повезло, я никуда не еду!
Это сообщение произвело на Сатанеева большое впечатление.
— Очень рад, — сладко улыбаясь, заблеял он. — Очень, знаете ли… За вас, в первую очередь…
— А за себя? — усмехнулась Алена. — Мне, кажется, суждено встречать Новый год в вашем, дамский угодник, обществе!
— Я буду бесконечно счастлив… сотрудничать с вами, — сказал Сатанеев, показывая ей глазами на присутствующих.
Алена понимающе кивнула.
— Что вы намерены мне поручить?
Ансамбль, Алена Игоревна. И только отличный требуется. Кира Анатольевна строго предупреждала.
— Ковров! — позвала Алена. — Надеюсь, вы следите за нашей мыслью?
— Конечно, слежу, — мрачно сказал Виктор. — Я за всем слежу…
Алена внимательно посмотрела на него, словно предостерегая от дальнейших высказываний, и приказала:
— Так вот. Завтра утром доложите ваши соображения по поводу ансамбля.
— Да что же я доложить смогу! — в отчаянии воскликнул Ковров. — Откуда у меня за ночь ансамбль возьмется!
Алена гневно отвернулась от Коврова и обратилась к Сатанееву:
— И это говорится не только мне, но и заместителю директора! Да еще где? В лаборатории абсолютных неожиданностей! — Она снова обратила лицо к Коврову. — Вы магистр или не магистр? Надеюсь, вы все поняли, Ковров?
— Ну, магистр, — набычась, признался Ковров.
— Без «ну», пожалуйста!
— Хорошо, магистр. Без «ну» и без НУИНУ тоже, — дерзко заявил Виктор.
— А вот тут вы, молодой человек, заблуждаетесь, — мягко, но решительно врезался в разговор Сатанеев. — Только в нашем штатном расписании числятся чародеи, так что без НУИНУ вы так… отдельная личность, не более. Простите, Алена Игоревна…
— Очень верное и своевременное замечание! — подхватила Алена. — Надеюсь, вы все поняли, Ковров?
Виктор смерил Сатанеева ненавидящим взглядом, потом внимательно посмотрел на Алену. Она сидела в кресле прямая, властная, совершенно непохожая на ту Алену Санину, которую он знал со студенческой скамьи.
— Кажется, понял, — превозмогая себя, сказал он.
— Мы поняли, поняли, — пролепетал Брыль, выглядывая из-под локтя Коврова и незаметно подталкивая его к выходу. — Можно идти?
— Идите и работайте! — величественно кивнула Алена. Брыль и Ковров вышли. Сатанеев осторожно приблизился к Алене.
— Очаровательница! Не надо волноваться! Ваше самочувствие — для меня главное…
Он попытался завладеть ее рукой, но Алена убрала руку. На этот раз она повела глазами в сторону сотрудников. Сатанеев встал. Провожая его до двери, Алена шепнула:
— Вы сегодня приглашали меня обедать. Позвольте компенсировать мой отказ приглашением на ужин. Прошу ко мне, в восемь.
У Сатанеева, что называется, «в зобу дыханье сперло». Он смог только молитвенно сложить руки и несколько раз быстро кивнуть.
— Я о вашей Саниной теперь слышать не желаю! — заявила Ольга.
И сурово посмотрела на стоявших перед нею Коврова и Брыля.
— Нам бы только узнать, что там произошло. — Ковров кивнул на закрытую директорскую дверь.
— Головокружение от успехов у нее произошло, вот и все! — собирая со стола бумаги, отрезала обозленная секретарша.
— Не похоже, Олечка, не похоже! — тихонько сказал Брыль, помогая Ольге. — Уж очень она изменилась, наша Алена Игоревна. И как-то сразу… Тут дело серьезное.
— Наверняка Сатанеев кашу заварил, — буркнул Ковров. Ольга призадумалась. Ковров и Брыль с надеждой смотрели на нее.
— А что? Вполне возможно. — Секретарша отложила бумаги. — Он сегодня целый день из кабинета не вылазит. И сейчас там сидит.
— Может, о ней говорят? — осторожно предположил Брыль.
— Оль, включи селектор, послушай! — сразу попросил бесхитростный Ковров, прежде чем Брыль успел наступить ему на ногу.
— Да что вы, ребята, как можно! — испугалась секретарша. — Вдруг у них разговор секретный!
— Конечно, нельзя, — сразу согласился Брыль, тесня Коврова к выходу. — Это он так, не подумавши, ляпнул.
— Я — ляпнул?! — возмутился было Ковров, но Брыль так выразительно глянул на него, что он притих, подчиняясь.
— Ничего, со всеми случается, — почему-то глядя на секретаршу, успокаивал друга Брыль. — Пошли, пошли. Тебе говорят!
Ольга подождала, когда за ними закрылась дверь. После этого она осторожно взяла трубку селектора и нажала сразу на две кнопки. В трубке послышались негромкие голоса.
— Я всегда восхищался вашим даром уговаривать людей, — почти искренне говорил Сатанеев.
