14 октября 2003 0
42(517)
Date: 15-10-2003
Author: Ф.ГИРЕНОК
ЭЙДОС РУССКОЙ ИМПЕРИИ
Русское сознание хорошо видит различие между родиной и отчеством.
Родина — это родимая земля, что-то близкое, теплое, уютное. Родина рождает. На родине тебе сочувствуют. Она, как мать, встречает тебя словами утешения. Родина мила, но ей самой нужна поддержка.
Отечество — в отдалении. Из этой отдаленности слышен строгий голос отца. Холодный и повелительный. Отечество требует служения. Оно надзирает, наказывает и поощряет. В нем сила. От него исходит порядок.
В Европе отечество выходило за пределы родины. Вот эта его запредельность сделала возможной империю, т. е. возможность для одного народа отдавать приказы другому народу. Возможность свой порядок распространять среди чужих и называть все это просвещением.
Отечество без родины создает имперского человека, космополита. Этот человек сам себе император. Он умеет сам себя держать в ежовых рукавицах. Обычно империи держатся волей автономных индивидов, самостоятельными людьми.
Русский же человек ищет поддержку вне себя. В другом, в трансцендентном по отношению к нему самодержце. Мы цепляемся друг за друга, сбиваясь в кучу, в социально неструктурированную массу. Империя является для нас необходимым костылем, внешней опорой.
В России не империя опирается на человека, а человек на империю. Империя позволяет нам подняться, встать. Распрямиться. Распрямившись, русский человек видит, что под ногами у него — родная земля, а над ним — имперская крыша. И все это вместе с ним называется Россией.
С осознания того, что русский человек стоит с империей, а без империи он падает, начинается наше сознание. В горизонте имперского сознания русский человек строит свое понимание государства и церкви, а также понимание самого себя.
Русские всегда были и будут идеей. Тем, чего нет, что невозможно осуществить. Мы всегда существовали в невозможности своего существования. Определяя себя как идею, мы определяем себя в качестве апофатиков-нигилистов, антиглобалистов.
И одновременно в качестве романтиков, социально наивных людей. Всеединство — это отказ от возможности быть идеей. Призыв к растворению в фактичности. Конечно, глупо искать какую-то содержательную русскую идею. Мы не американцы. Это у них есть какая-то идея, мечта. А у нас ее нет. Если бы она у нас была, то мы бы ею владели, как владеют вещью. И овладев, стали бы нацией. Наша идея — это мы сами в невозможности нашего национального существования. Мы необратимо имперский народ. Быть для нас — значит быть империей.
Во-вторых, мы всегда решаем наднациональные задачи. Если бы мы решали задачи нашего национального существования, то мы бы занялись удобствами жизни, комфортом существования. Т.е. мы построили бы цивилизацию. Но так как мы решаем наднациональные задачи, мы принуждены быть бедными при всем нашем богатстве. В любой момент жизни нам нужно во что-то верить. Нам нужна идеология. Имперскость нашего существования вынуждает нас постоянно обновлять государство, а не цивилизацию повседневной жизни.
Третья причина имперскости нашего существования — у нас нет воли к власти. А это значит, что у нас нет пространства, в котором бы встречалась возможность повелевать с возможностью повиноваться. У русских возможность повиноваться существует вне связи с возможностью повелевать. И наоборот. У нас повеление существует вне связи с повиновением.
Для того, чтобы у русских появилась воля к власти, к земному, нужно, чтобы мы стали автономными индивидами. Чтобы мы перестали служить, научившись вращаться вокруг своего Я. Нам нужно отказаться от души. Ведь пока у нас есть душа, а не сознание, мы все время будем делать не то, что нам выгодно, а то, что нам хочется. И в нас будет жить Бог, ибо он живет этим нашим хотением.
Русские существуют без воли к власти потому, что наше Я смещено из центра. Незамкнутость существования со смещенным из центра Я делает нас соборными, т. е. беззащитными в столкновении с автономными личностями. Империя — это защита незащищенного соборного человека в момент его столкновения с автономным волевым началом. Тяготы существования соборного человека русская империя возлагает на государство и на церковь. Забвение государством своего имперского назначения ставит русского человека на грань вымирания. Всякие попытки поставить соборную личность выше собора разрушают и личность, и собор.
Почему мы не можем обойтись без имперского костыля? Почему мы даже президента понимаем как самодержца? Потому что у нас, у русских, бытие — это быт. В Европе быт больше, чем ничто, но меньше, чем бытие. В Европе бытие за пределами быта. Запредельность бытия делает возможной трансгрессию быта. В основе любого национального государства лежит бытовая трансгрессия. А это значит, для того, чтобы была нация, Бог не нужен. Ей достаточно бытия. Новые империи, образующиеся сегодня в Европе и Америке, это трансгрессировавшие нации.
Поскольку русские превратили бытие в быт, постольку эта превращенность накладывает запрет на трансгрессию быта. И следовательно, на возможность быть нацией. Русская империя — дело Бога. Нация — дело экономики и интеллигенции. Нацией может стать только тот народ, каждый элемент которого заставляет жизнь вращаться вокруг своего Я. Ничто больше не должно иметь своего центра вращения. Поэтому западные нации составляют лейбницевские монады. Что может обеспечить взаимное притяжение монад? Только интересы. Интересы выше нации. В конце концов и нация — это все тот же определенный интерес, а не какая-нибудь самоценность.
Русские не монады. У нас всякая целостность имеет свое Я, свой центр вращения. И все эти центры смещены имперским сознанием. Если целью нации является интерес, то целью империи является сама империя.
Любой нацией можно пожертвовать ради интересов. А империей нельзя. Потому что она не определена как содержание. Наоборот, ради империи можно пожертвовать интересами. Смещение Я из центра делает оправданной имперскую идею служения.
Все это говорит о том, что Россия не может быть без русских. Без русских она станет Евразией. Пространственным понятием. Лесом и степью, которые может заселить кто угодно.
Можно ли удержать Россию только силой православной веры? Забвение имперского бытия русского человека превратит Россию в новую Византию.
Русские не греки. Но именно поэтому Россия стала полем мистериальных игр Бога, непреднамеренной координацией отечества, родины и империи; земли православной веры и русского человека.
14 октября 2003 0
ДУХ ИМПЕРИИ НАД РОССИЕЙ
Все в России сегодня говорят об Империи. Ее дух витает над страной. В ней одной ищут спасение для государства левые и правые, "питерцы" и оппозиционеры, силовики и антиглобалисты. Путин с его мечтами о кремлевских кавалергардах мыслит заодно с нацболами, отстаивающими права русских в Латвии. Матвиенко, вознамерившаяся вернуть столицу в Питер, во снах разговаривает с коммунистами, грезящами о восстановлении СССР. ЮКОСу, скрепляющему распавшиеся пространства Сибири, идти по одной дороге с Русской Православной церковью. Чубайс, пришедший к идее антиамериканской "либеральной империи", говорит на одном языке с газетой "Завтра". Имперскость ощущается везде — в актуальной политике и экономике, в культуре и в научных журналах.
Сегодня мы обращаемся к одному из таких изданий — научно-образовательному журналу "Философия хозяйства", издаваемому Центром общественных наук при Московском университете и экономическим факультетом МГУ. Среди авторов журнала — ученые и специалисты, члены академий, профессора, многие из которых составляют активное ядро Философско-экономического ученого собрания.
В новейшем номере целый раздел журнала посвящен осмыслению "Русской имперскости". Три статьи на эту тему мы публикуем в "Завтра" с небольшими сокращениями. Не все суждения авторов бесспорны, но они, в любом случае, актуальны.
14 октября 2003 0
42(517)
Date: 15-10-2003
Author: Ю.ОСИПОВ
РУССКАЯ ИМПЕРСКОСТЬ
Имперскость — свойство, способность, образ бытия, связанные с реализацией — настоящей, прошлой или будущей — имперской организации общества, государства, вообще жизни человека, но также и пространства и времени. Осуществленная в яви и полностью имперская организация есть империя, что означает уже сопряжение имперскости с империей.
Когда заходит речь об империи, то на ум не без основания приходит, во-первых, многоэтничность имперского образования, равным образом и любая другая качественная множественность: расовая, конфессиональная, культурная, даже и цивилизационная, во-вторых, этническая или какая-нибудь еще иерархия, когда один этнос или какой-нибудь еще элемент возвышается над другими, осуществляя миссию организации всего и вся в жизнеспособное единство — под своей эгидой. Отсюда: имперский народ (этнос), имперская раса (к примеру, белая северная), имперская культура (той же Англии) и т. д. Империя — это когда есть первый и высший, соответственно — вторые и низшие. Это классика — имперская классика.
