Вся ваша статья есть проповедь о необходимости практического осуществления заповеди Христовой о любви к ближним и о применении ее к социальному быту, и вы сами начинаете тем, что оскорбляете чувство ближних глумлением над тем, что для них всего дороже и святее! К тому же в этом тоне, в этих выражениях нет ни малейшей надобности. Вы возразите мне, что все равно ваша статья и по существу своему расходится с существующим церковным воззрением, а потому не миновала бы запрещения. Но она бы выиграла во внутреннем достоинстве, в приличии, не подвергла бы вас упреку в легкомыслии или раздражении. Простите, что выражаюсь так резко. Я очень хорошо понимаю, что советовать со стороны очень нетрудно, что ваше положение иное, что много накипело у вас справедливого негодования на ту вошедшую в церковь мерзость запустения, которая вам виднее, чем мне, но в интересах ваших личных, в интересах самого дела, которое вы защищаете, вы должны встать выше всякого раздражения, всякой страсти.
Постараюсь теперь резюмировать, во сколько можно кратче и вашими же выражениями, схему и содержание вашего объемистого труда (150 стр. мелкого письма).
Учение Христа сводится главным образом к одной заповеди – о любви к ближним. Он сам «исполнял свою заповедь практически», «везде учил, ободрял несчастных, исцелял больных», пожертвовал для ближних жизнью и таким образом оставил нам образ, как поступать. Апостолы, приняв новый завет, практически стали его осуществлять. Этот завет есть «идеал благоустройства общины, способный возвратить людям утраченный ими земной рай». Апостолы всюду устраивали общины, в которых верующие, собираясь вместе для молитвы, решали и дела, «касающиеся общественного благоустройства», в которых царствовало «равенство, братство, солидарность интересов, взаимная поддержка». «По основной идее христианства священнейшая, главная задача церкви – устраивать общины на этих началах». Этим практическим применением к жизни Нового Завета Христова, по образцу Христа и апостолов, объясняется успех христианства. Ибо «христианские догматы слишком мало могли быть понятны язычникам, как мало понятны и теперь современным христианам, но каждый видел и хорошо понимал, что христианство вносит с собою начала нового лучшего устройства социального быта». Язычество вынуждено было уступить.
Но с торжеством христианства совершается «необыкновенное явление». «Христианство теряет свою жизненную силу». Причина зла в том, что «выработалось убеждение, что спасение возможно и без практического применения к жизни новой заповеди Спасителя». Религиозные формы и обрядность заменили собою миссионерство и благотворительность. «Этот коренной переворот совершен монашеством». «Из него вышли пастыри и учители церкви; оно создало все церковные уставы, кодексы нравственных правил и канонических постановлений». «Мы и в настоящее время обязаны смотреть на религию исключительно с монашеской точки зрения, которая считается безусловно совершенною и непогрешимою, ибо так признано лучшими церковными авторитетами и утверждено канонически». Взгляд же этот или «принцип – следующий: провались хотя весь мир, только бы я был спасен». «Монашество есть отрицание ближних». «Для исполнения заповеди Христа о любви – необходимо жить в мире, в обществе людей; иначе она не более как прекрасная фраза». «Монашество ушло в пустыни и монастыри для исключительной заботливости о собственном я». Вместо борьбы со злом, для получения вечного спасения, монашество отвергло необходимость и пользу борьбы и предпочло удаляться от зла и поставило необходимым условием вечного спасения: забвение о ближних, исключительную заботу о себе, молитву, измождение плоти, что для последователей первых отшельников, ввиду удобства, было регламентировано точными правилами. Эти два пути – путь, указанный Спасителем и апостолами, и путь, выработанный монашеством, взаимно исключают друг друга. Восторжествовал последний, ибо «гениальные инженеры церковного звания поставили церковь вне действительной жизни своей паствы».
«Монашество, возвеличив безбрачное состояние, расшатало семейное начало в самом основании». Как скоро идея солидарности членов христианской апостольской общины была заменена монашеским принципом «заботы каждого о себе», очистился простор для племенной розни, для национального различия в самой церкви. Последовало разделение церкви на восточную и западную, – разделение, поддерживаемое эгоизмом церковных властей. Самое «магометанство всего естественнее рассматривать как протест против злоупотребления монашескими доктринами, выразившегося в ненормальном устройстве социального быта христианских общин и беспорядков церковной иерархии». Церкви на Востоке погибли не по допущению Божию, а за прегрешения иерархии, – от принципов, выработанных отшельниками.
Монашество «бедным, взамен земных благ, обещает небесные радости», практику заменило теорией, дела прекрасными нравоучениями и красноречивыми проповедями.
Оно «сняло с эгоизма людского религиозную узду». «Церковь положила в свое основание деспотизм». Под влиянием монашеских принципов, «смирения и послушания», рабство процвело в более суровой форме, чем в языческие времена и систематически проведено во все отправления организма, в общину и семью; так «брак был устроен на началах смирения и послушания или, что то же – признавалось право сильного».
Я опускаю страницы об инквизиции, средневековом варварстве и о различных злоупотреблениях иерархии, также и то место, где выражается мысль, что если в XIX веке папа и константинопольский патриарх по внушению якобы Св. Духа издали нелепые догматы и постановления, то почему же не предположить того же и о тех отдаленных временах, когда определялись догматы христианской религии и утверждались действующие и ныне канонические постановления.
Современное социальное брожение, говорите вы, есть протест против монашеских доктрин. «Прогресс» мало-помалу «рассеял туман». Идеалы гражданского благоустройства на началах, возвещенных миру Спасителем и апостолами, «остались запечатленными в умах и сердцах людей». «Не видя нигде практического применения этих идеалов, а только одни проповеди и добрые намерения, народы утратили веру в церковь, пришли в ярость и евангельскими же принципами (свобода, равенство, братство), как таранами, нанесли церкви беспощадные удары. Эти протесты выражаются в форме революционных стремлений, ересей, в научных работах, вносящих индифферентизм или безверие. Правительства, вслед за прогрессом, стали применять выдвинутые вперед прогрессом либеральные принципы (свобода, равенство, братство) к делу, приняли их себе за основу, но семья и община оставлены на прежней дороге, руководятся до сих пор монашескими началами, представляющими лишь замаскированное христианскими фразами рабство. Суровый деспотизм, усвоенный себе церковью за основу, проник в религиозный и социальный быт и остается в полной еще силе. Правительства преобразовать этот быт или семью и общину сами собою, без содействия церкви, не могут, оттого либеральные реформы правительств оказываются преждевременными; нет равновесия в механизме между частями: либерально-правительственною и церковно-деспотическою, объемлющею общину и семью. Выход один: полная реорганизация церкви на началах, возвещенных миру Спасителем». Так как внезапная реорганизация неудобоисполнима и грозит опасностью, то вы излагаете ряд проектируемых вами реформ, требующих немедленного введения.
Церковь должна приобрести возможность обсуждать и решать, сообразно нуждам современного общества, вопросы существенно важные не в одной религиозной жизни, но и в социальном быту. Для этого ей следует иметь соответствующий орган, а ее центральное управление, «вместо теперешнего усмотрения, должно руководиться положительным законом»[1]. «Преобразования по учебной и воспитательной части». Главное же – реформы в семье и в общине. Для семьи указывается такая реформа: признание равноправности женщины и облегчение развода, не ограничивая его одним условием явного прелюбодейства, для всех желающих. Право разводить предоставить суду приходского священника с приходской общиной, в ее присутствии, в церкви, при нотариусе и мировом судье для составления акта и решения вопроса об имущественных правах. Затем главная и капитальная реформа – это создание на новых началах приходской общины под руководством священника, придание самостоятельного значения во всех местных вопросах религиозно-социальных. При приходской общине непременно – школа, больница и сельская ссудосберегательная касса; во главе всего это священник с помощниками. Священник должен получать жалованья – minimum 1200 руб. и вообще быть поставлен в положение довольно независимое от епархиальной власти. Он находится под контролем церковной общины. Он есть общественный деятель. Но «для успеха дела, – говорите вы, – необходимо изменить систему наград». Кроме наград известных, по усмотрению духовного начальства, его должно награждать и правительство, ибо «служба пастырей труднее и важнее переписывания бумаг чиновниками». При определении пастыря на место, ему вручается «инструкция» с точным исчислением обязанностей и тех «дел, за кои пастырь имеет право требовать себе награды. За успешное устройство кассы – наперсный крест; за удовлетворительное устройство школы, больницы, богадельни – священник имеет право просить себе орден; за уменьшение преступлений и подъем благосостояния его трудом – более высокая награда» (стр. 47).
