Ознакомительная версия.
Второе. Мне не хотелось бы, чтобы люди слишком много надежд возлагали на Церковь. Не надо очаровываться Церковью (земной Церковью — ибо о Небесной Церкви те, кто видят в нас политическую силу, и не помышляют), чтобы не пришлось разочароваться. Наша Церковь сегодня очень слаба, она — инвалид и в Москве, и по всей стране. От инвалида нельзя требовать, чтобы он взял и вызвал чудо-юдо на смертный бой, и сшиб ему одним махом три головы.
В истории России были периоды, когда именно Церковь выводила народ из кризиса. Вспомним Преподобного Сергия Радонежского, вспомним священномученика Патриарха Гермогена и роль Церкви в освобождении Москвы от поляков в Смутное время. Однако не все государственно-национальные кризисы в истории России преодолевались при первенствующем участии Церкви. Например, победу в Отечественной войне 1812 года доставил героизм русских солдат и офицеров, а не проповеди отшельников, посетивших действующую армию; террористов 1905 года усмирил Столыпин и его «галстуки», а не воззвания Синода. Я думаю, что и из нынешнего кризиса Россия, если ей суждено из него выбраться, будет выведена людьми в погонах, а не людьми в рясах.
Впрочем, я вообще не уверен, что Россия сможет выйти из сегодняшнего кризиса. Вы знаете, я бы с таким удовольствием говорил бы сегодня проповеди против бунтов, восстаний и погромов, но ведь их, к сожалению, нет. То, что я перечислил — все это выплески страшной, конечно, разрушительной энергии, но это, по крайней мере, энергия. Когда этих выплесков нет совсем, это означает одно из двух: или народ достиг такой степени совершенства и святости, что он умеет жить по Евангелию и действительно прощать своим врагам, или это апатия трупа, которому все равно, что с ним делают. И как мне это ни печально, кажется, что верно второе. Видимо, большевики все-таки сломали Россию, перебили ей хребет, и она сегодня похожа на собаку с переломанным хребтом, которая еще поскуливает, иногда даже погавкивает, скребет лапами, но ни охранять свою будку (не говоря о доме), ни укусить вора — ничего она уже не может. Пока человек еще жив, у него остается хотя бы коленный рефлекс: бьют по чашечке — дерни ножкой и в лицо обидчику стукни туфелькой. А вот когда бьют под чашечку, а ножка-то уже не шевелится, значит, или труп, или паралитик. За последние десять лет нам били уже по всем возможным болевым точкам, особенно наши телевизионщики и пропагандисты «нового мирового порядка». Все национальные, исторические, религиозные святыни осквернили, хотя бы словесно, в потоках издевательств и карикатур. Реакции нет. Народ пропил распад СССР, теперь спокойно ожидает развала России. Поэтому, мне кажется, народ наш «скорее мертв, чем жив».
У нас умер фольклор. Ни песен, ни стихов, оплакивающих боль через колено реформируемой Родины… Ни даже анекдотов или частушек про «демократизиторов». А как жители России относятся к русским беженцам из Казахстана и Средней Азии, Прибалтики и Кавказа? Помощь и сочувствие или равнодушие и презрение встречают их в России?..
И еще одну горькую вещь я скажу. В прессе я встретил информацию о том, что в Башкирии за последние годы резко снизилось потребление алкоголя. Эта тенденция — позор для нашего народа, «крещеного, но не оглашенного». Ведь что она означает? По законам ислама употребление спиртного является грехом. И вот мы видим, что башкиры всерьез восприняли возвращение к нормам жизни своих отцов. А в России сколько мы ни открываем храмов, а потребление водки растет. И боюсь, что это означает, что весь наш пафос «второго крещения» уйдет в колокола, в свисток, а не в реальное возрождение жизни.
Корр.: Но ведь Москва — действительно Третий Рим. Она силой своей государственности защищала вселенское Православие после падения Византии, и на нее надеялись остальные православные народы. Помните, у Льюиса в «Мерзейшей мощи»: когда Мерлин пробуждается и видит, сколь тяжела ситуация, он говорит: «Воззовем к христианским королям!» Ему отвечают: «Их нет или они бессильны». «Ну, тогда воззовем к византийскому императору!» — «Императора тоже нет». И Мерлин говорит: «В страшные времена я проснулся»…
А. К.: Знаете, может быть потому их и нет, что слишком много надежд с ними связывалось. Да, империя — это ограда для Православия. Но если слишком много вкладывать сил в поддержание ограды, в ее украшение и укрепление, то можно не заметить, что в пределах самой ограды земля перестала плодоносить. Она вытоптана вся, превратилась в армейский плац, а потому стала малоплодной. И сегодня меня скорее пугают призывы восстановить православную монархию. Слишком часто интонация и мотивация этих призывов такова, что приходится вспоминать слова Ницше: «Эти люди делают вид, что они верят в Бога, а на самом деле они верят только в полицию».
Я не собираюсь отвечать за всю Церковь: я не имею на это права. Но от себя скажу: лично мне (опять подчеркну — я говорю лишь о себе, о духовных нуждах других людей пусть говорят другие) православная монархия не нужна…
Корр.: Как вы считаете, если падение православного русского царства — Третьего Рима — окончательное, есть ли это знамение близкого конца для всего человечества?
А. К.: Может быть так. А может быть это — звонок, возвещающий совершеннолетие православных христиан. Будем учиться ходить без костылей. Будем учиться быть православными не по приказу. Будем учиться защищать Православие своими словами, делами и молитвами, а не с помощью государственной власти. Это время совершеннолетия. Сдадим ли мы этот экзамен на совершеннолетие, зависит от нас.
О «еврейском взгляде на Россию и православие»
Едва заходит речь о русско-еврейских отношениях, на одну из сторон допустимо примерять исключительно ангельски-белые ризы. Отгадайте — на какую?
Сегодня «Закон о противодействии экстремистской деятельности» устанавливает, что если некий человек, связанный с общественной или религиозной организацией, допустил высказывания, разжигающие национальную или религиозную рознь, то эта организация должна в пятидневный срок публично отречься от этих заявлений. Иначе к ней будет применен принцип именно коллективной ответственности.
Анти-антисемитские издания и центры активно поддержали этот закон. Но отчего же тогда они сами не осаживают «отдельно-взятых» хамов и расистов еврейской национальности? А раз сами еврейские общины не отделяют себя от таких публицистов, то что же удивляться тому, что и в наших глазах они смотрятся единой колонной? А потому я считаю допустимым, основываясь на «отдельных публикациях», говорить все же именно о позиции «еврейской публицистики» и о «еврейском взгляде на Россию и православие».
Александр Нежный верно сказал, что «порядочный человек тем и отличается от шпаны, что всегда найдет в себе нравственные силы провести непереходимую грань между хамами, политическими авантюристами и палачами — и народом, которому по крови они принадлежат».
Соглашаясь с этим, я никогда не скажу, будто еврейский народ состоит из хамов, политических авантюристов и палачей. И все же в иные моменты более общие имена вполне закономерно прилагаются для обозначения более частных групп людей. На Куликовом поле русские воины не говорили: «Вон идут солдаты золотоордынского хана», но — «Вот татары идут». Об Александре Невском говорили, что он «немцев побил», хотя было бы наивным полагать, что сказавший так предполагает, будто все немцы, жившие в то время на планете, ходили с синяками под глазами. По правилам нашего языка допустимо сказать, что не бонапартисты, а французы были изгнаны Кутузовым из Москвы… Вот и в сегодняшней информационной войне при разговоре о русскоязычной прессе порой вполне уместно указать: «Евреи пишут…».
Сами-то «демократические» журналисты почему-то, категорически отрицая принцип «коллективной ответственности» в случаях, когда речь идет о недостойном поведении евреев, историю христианства описывают именно в категориях «коллективной вины».
Человеческий, а не идеологически-инквизиционный разговор на эту тему может быть продолжен лишь в том случае, если следующая статья, полемизирующая со мной, начнется с признания очевидного: да, к сожалению, действительно есть такие еврейские публицисты (причем самых разных религиозных взглядов), которые и в начале века, и в советские годы, и в годы «демократических перемен» совершенно недопустимым образом отзывались о России, ее истории и культуре, о православии и Евангелии, чем и вызвали появление антисемитских настроений… Вот после этого уже можно будет всерьез обсуждать — как же именно эти настроения гасить. Иное поведение будет проявлением двойного нравственного стандарта, то есть — попросту безнравственностью, которая исключает любой диалог.
Ознакомительная версия.
