— Например, о том, как мы относились к Александру Квасьневскому. Те, кто сегодня его оплевывает, однажды убедятся в том, что были не правы. Разумеется, он не был ангелом, но знал языки, достойно нас представлял, как следует исполнял свои обязанности.
— Однако, те, кто сегодня атакует Квасьневского, хотят идти дальше: мечтают о том, чтобы вызвать его в Верховный Суд?
— Это типично польский маленький ад: когда кто-то хочет быть лучше других, его немедленно засовывают обратно в котел. Сейчас Польша «Б»[10] выбрала Качиньского, но, с другой стороны, Туск тоже не был спасителем. Это, по моему мнению, главная проблема польской политики: у нас нет приличных партий, не за кого голосовать.
— А вы в этом году голосовали?
— Да, жена велела (смеется). Весь Краков голосовал за Туска, так что неудивительно, что на плакатах Качиньского было приписано «Утиный грипп». Но, знаете, с другой стороны, я не верю в рассказы о то, что эти близнецы — демоны, которые своими щупальцами опутают всю Польшу. Их время пройдет, хотя они могут успеть попортить экономику. Я, как услышу идеи пани Любиньской (Lubinska)[11], хватаюсь за голову. Или Леппера, который хочет напечатать побольше денег.
— Как вы думаете, почему после 16 лет т. н. свободы выборы выигрывают, что тут скрывать, обскуранты?
— Сто шестьдесят лет — мало, что там шестнадцать. Единственное, чему мы можем радоваться — это свобода прессы и отсутствие института цензуры. Все остальное выглядит так, как оно выглядит. Например, интеллигентов, имеющих вес в сегодняшней Польше, можно поместить в эту комнату, в который мы сейчас разговариваем. Вот еще — у нас есть одна значимая литературная награда для всех. Если кто-то напишет интересную книгу о филателии, то он тоже может претендовать на Нике (Nike). Ведь это ненормально.
— А польская наука?
— (смех) Какое там! У нас в области науки нет ни одного Нобеля, так что о чем говорить? Сегодня в Польше каждый может стать профессором, профессоров у нас полно, только вот это пугающее количество не хочет переходить в качество. Мой сын изучал физику в Принстонском университете, у него научная степень. Вернулся в Польшу. И что ему тут делать? Руками ловить атомы?
— И еще один польский грех: антисемитизм. Мне удивительно то, что польское правительство высоко ценит радиостанцию, на волнах которой юдофобские разговоры — обычное дело.
— Что ж, антисемитизм глубоко укоренен в общественном сознании. Это хорошо иллюстрирует один из рассказов Мрожека: слышны какие-то выстрелы, кто-то спрашивает: «Что здесь происходит?» и слышит в ответ: «Да ничего такого, по каким-то там евреям стреляют». Антисемитизм опирается на простую схему: они хуже, чем я. А тем, кто хуже, может быть каждый: коммунист, масон, гей. Это никак не задевает польскую ментальность. Но не только это. Нам не хочется биться с мыслями, нас не интересует разум. Нам бы пойти в воскресенье в церковь, а после обедни тут же обо всем забыть. Так безопаснее.
— Вы обратили внимание, что мы страшно любим жаловаться? Я постоянно слышу, что сегодня жаловаться — ужасно непопулярно.
— А что делать, если в Польше нет ничего хорошего, кроме красивых девушек. Может, они не всегда умны, но, по крайней мере, хорошо выглядят. Это уже что-то, вы так не считаете?
— Полностью с вами согласен.
— Ничего удивительного, вы еще молоды, а я не скрываю, что для меня это тоже в радость, хотя я с этого уже ничего не имею. А если серьезно… Я прошел уже через столько политических систем, что могу жаловаться, сколько мне вздумается, тем более что я не считаю то, что пережил, особенно воодушевляющим: Советы, немецкая оккупация, потом опять Советы, потом ПНР, а теперь — неизвестно что. В начале этой беседы вы хотели спросить меня о смысле жизни, но уклонились от этого вопроса. А я охотно отвечу: все зависит от того, где и когда живешь. Мы с женой часто удивляемся тому, что все это пережили, и как-то получилось. Но получилось ведь.
— Вы видите какую-то надежду?
— Для мира? Жалкие перспективы. Как можно эффективно бороться, например, с усиливающимся терроризмом, когда в этом случае неэффективна даже угроза смертной казни? Ведь они только и ждут того, чтобы умереть. Так, как я сказал вначале: медленно, но необратимо мы идем к ядерному конфликту. И это никакое не открытие, а очевидность.
— А для Польши?
— Теперь нас ждет застой. Но только на четыре года. Потом народ, как конь, которому засунули под хвост кактус, начнет брыкаться, и от близнецов не останется и следа. Они просто утонут в этом море невыполнимых обещаний.
— Я имел в виду надежду на более длительный срок.
— Ах, для начала должна была бы явиться Матерь Божья, чтобы отвратить от нас эту печальную судьбу. К сожалению, я не очень на это рассчитываю. Поляки, как сказал Норвид (Norwid)[12] — это великолепный народ и никуда не годное общество. Если взглянуть на историю, то это продолжается уже много лет. Поэты, бросающиеся на штыки — это всегда пожалуйста, а вот быть в меру честным человеком и не делать ничего особо возвышенного — это уже проблема. Если вы хотите жить в Польше счастливо, то вам нужно иметь деньги и медный лоб. Иначе ничего не выйдет.
— В одном фильме Вуди Аллена (Woody Allen) есть такой мотив: главный герой снимает телевизионный фильм об одном выдающемся седовласом ученом, который страстно рассказывает обо всем, что он испытал в жизни, но неожиданно, когда фильм уже снят, совершает самоубийство, чем потрясает всех. Не думаете ли вы, что знание об этом мире может отбить охоту от жизни?
— Может. Но мое личное мнение таково: в бесконечной звездной пустоте внезапно происходит малюсенький, просто микроскопический проблеск сознания — моего или вашего, муравья или какой-нибудь птички — а потом, когда кончается жизнь, он гаснет, и продолжается это бесконечное ничто. Мне кажется, этому сознанию стоит блеснуть. Но в мае будущего года приедет новый папа и наверняка расскажет нам об этом что-то более интересное.
21 декабря 2005
Intelligent design — Прим. пер.
Kaczor — пол. «селезень». — Прим. пер.
Рыдзык, Тадеуш — основатель и директор радио «Мария» (Radio Maryja), являющегося рупором Лиги польских семей (ЛПР, см. ниже).
Ок. $300. — Прим. пер.
Мрожек, Славомир (род. в 1930) — польский прозаик, драматург, эссеист.
Мохеровые береты — ироническое определение аудитории Радио «Мария» и сторонников ЛПР, главным образом, пожилых людей.
Леппер, Анджей — лидер популистской партии «Самооборона».
Бальцерович, Лешек — автор польской программы «шоковой терапии» начала 1990-х, в настоящее время — председатель Национального банка.
Гертых, Роман — лидер Лиги польских семей, блока национал-католических партий.
Польша «Б» — условное название наименее развитых воеводств Польши (соответственно, Польша «А» — наиболее развитые регионы).
Любиньска, Тереса — министр экономики Польши с 31 октября 2005 г.
Норвид, Циприан (1821–1883) — польский поэт, драматург, прозаик, художник.
