Военная некомпетентность в сочетании с произволом в терминологии, неразберихой в методологии и неопределённостью в идеологии, отход от профессиональной и планомерной работы к личным вмешательствам сгоряча и наскоками руководства предопределили ВОЛЮНТАРИЗМ и серьёзные ОШИБКИ в принятии судьбоносных решений.
Однако, тяжёлое положение ВС МО России объясняется не только их недооценкой государством. Неквалифицированное военное руководство не занимает активную и грамотную позицию в вопросах военной безопасности и оборонного строительства.
Так называемая «ВОЕННАЯ РЕФОРМА» и продолжается без серьёзной научной подготовки. При наличии двух запоздалых (1996 и декабрь 1997 года) изданий очень расплывчатой и декларативной президентской «Концепции национальной безопасности» и отсутствии министерской «Концепции военной безопасности» более 12 лет пытаются создать вразумительную ВОЕННУЮ ДОКТРИНУ. Подготовив за это время полтора десятка её проектов, военное руководство даже в октябре 1999 года представляет в Совет безопасности проект, ориентированный на прошлые войны 1-й половины минувшего века и на прошлых наземных противников времён 1-й и 2-й мировых войн.
Старое, сухопутное в своей основе мышление большинства военного руководства, его неспособность перестроиться на воздушно-космическое мышление и понять принципиальное отличие будущих противников от прошлых привело к тому, что пути реформирования ВС России, осуществляемого не в государстве в целом и не согласованно во всех более, чем полутора десятках силовых структурах, а обособленно только в ВС МО, оказываются совершенно НЕАДЕКВАТНЫМИ ни характеру будущих войн, ни специфическим особенностям наиболее опасных из возможных будущих противников.
Мы готовим Вооруженные Силы НЕ К ТЕМ ВОЙНАМ и НЕ ПРОТИВ ТАКИХ ПРОТИВНИКОВ, какие грозят нам и не в отдалённом будущем, а уже сегодня. Об этом моя статья в «Независимом военном обозрении» № 43 «Трудный путь военной доктрины», другие статьи, статья Андрея Ивановича НИКОЛАЕВА «Абстрактная доктрина абстрактного государства» в «НВО» № 46. В чём здесь дело?
Основная беда вот уже нескольких поколений нашего государственного и военного руководства состоит в том, что оно, во-первых, не понимает закономерности СМЕНЫ ГЛАВНОГО ОРУЖИЯ в ходе и после каждой большой войны, обуславливаемой возрастанием темпов их развития, а значит и СПОСОБОВ ВЕДЕНИЯ ВООРУЖЕННОЙ БОРЬБЫ, и во-вторых, не умеет ПРОГНОЗИРОВАТЬ вызываемые этим КОРЕННЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ БУДУЩИХ УСЛОВИЙ. Именно поэтому в каждый послевоенный период оно смотрит не в будущее, а в прошлое и ориентируется не на будущие, а на минувшие войны.
Причинами этого являются НЕЗНАНИЕ военной ИСТОРИИ и НЕПОНИМАНИЕ СУТИ коренных послевоенных ИЗМЕНЕНИЙ.
Военные действия в различных видах военных конфликтов носят различный характер. Он предопределяется особенностями борющихся сторон — уровнями их экономического и социального развития, общенациональными и военными традициями, политикой и военными взглядами руководства, причинами возникновения и целями борьбы.
Ушедший XX век был веком двух состоявшихся и назревавшей, грозившей стать ядерной, 3-й мировой войны. Каждая мировая война сопровождалась и завершалась СМЕНАМИ ГЛАВНОГО ОРУЖИЯ её ведения. Со сменами оружия менялись и способы ведения вооруженной борьбы. Это меняло характер военных угроз и даже некоторые понятия такие, как «зона военных действий» и «сфера вооруженной борьбы.»
«Царицу полей» 1-й мировой войны — пехоту и конницу — сменили бронетанковые и механизированные силы 2-й мировой войны. К сожалению, не восприняв это, наше руководство перед Великой Отечественной войной в вопросе, на чем базировать Красную Армию — на «коне» или на «моторе» — пошло с отсталыми кавалеристами Ворошиловым и Буденным, а не с прогрессивными сторонниками механизации и моторизации армии Фрунзе, Тухачевским и их единомышленниками.
Из-за этого наши воины в начале войны шли на броню с шашками наголо, с бутылками горючей смеси в руках или с гранатами на поясе, а не жгли бронетехнику врага кумулятивными (как тогда называли — «бронепрожигающими») снарядами, впервые созданными у нас и предлагавшимися в виде «ручных Катюш» — по сути тех же германских фаустпатронов конца войны или современных гранатомётов. Серьёзные бронесилы мы развернули только в ходе войны.
До 2-й мировой войны включительно основным содержанием войн были кровопролитные полевые сражения массовых сухопутных армий и действия сильных флотов под прикрытием авиации, поддерживавшей сухопутные войска и морские силы, а также самостоятельно подавлявшей и разрушавшей коммуникации и объекты тыла за зоной военных действий (на суше она определяется глубиной оперативного построения сухопутных фронтов — до 250-300 км).
Все возраставшая угроза с воздуха, которая вначале возникла для вооруженных сил на полях сражений, быстро вышла за пределы зоны военных действий и распространилась вглубь территорий воюющих государств. Воздушным ударам стали подвергаться стратегические коммуникации и объекты тыла.
Так воевала Германия и её союзники.
Однако уже тогда наметилась замена в качестве главного оружия войны бронетанковых и механизированных сил силами воздушно-космического нападения.
После 2-й мировой и Великой Отечественной войны, пока мы воздавали должное бронесилам, их сменили воздушные силы — авиационные, а затем и ракетные силы и средства воздушного и космического нападения.
США и их союзники обозначили полный отход от военных действий с применением живой силы в качестве главной и универсальной силы, ведущей вооруженную борьбу, и переложили основные усилия на технику, прежде всего на авиацию и флот.
Наиболее могущественные из современных возможных противников — англосаксы и их союзники — еще со 2-й мировой войны предпочитали вести борьбу техническими средствами издалека, в 1-ю очередь авиацией и флотом, а не живой силой. В отличие от наших прошлых противников и особенно от нас самих они никогда не устилали пути к военным успехам горами своих трупов. Живую силу они всегда берегли и, если применяли, то не впереди техники, а только после создания техникой благоприятных предпосылок для успеха её действий. Сам личный состав «в штыковые атаки» тоже никогда не рвался и героических подвигов в нашем духе не совершал. Даже современный «американизированный» германский солдат уже совсем не тот, каким был гитлеровский германский солдат.
В Персидском заливе в 1991 г. это выразилось в полуторамесячных ударах с воздуха, после которых последовало 4 суток («100 часов») наземных действий, закончившихся капитуляцией Ирака.
Всю 2-ю мировую войну они интенсивно бомбардировали стратегической авиацией экономику Германии, вели боевые действия на морях и океанах, материально поддерживали Красную Армию вооружением и продовольствием, а свою живую силу ввели только к концу войны (в середине 1944 г.), когда советская армия приступила к стремительному самостоятельному освобождению всей Европы.
Американская концепция ведения вооруженной борьбы, рассматриваемой не через полевой бинокль из пехотного окопа или смотровую щель в броне танка, а более стратегично, закладывалась во все послевоенные конфликты с участием США и лежит в основе их взглядов на будущие войны.
Воздушные вторжения принципиально отличаются от наземных. Если сухопутные силы могут продвигаться вглубь страны лишь прорывая позиции наземных сил, преодолевая с боями наземную оборону, и против них было достаточно сосредоточения войск во фронтовой полосе, то воздушные силы в отличие от них пролетают над зоной наземных военных действий и атакуют цели за нею в пределах досягаемости (сотни и тысячи километров). Против них необходимо создавать специальную оборону и вести борьбу с ними в воздушной сфере на всем этом пространстве специальными силами и средствами (противовоздушной обороны). Эта разница руководством тоже не была воспринята своевременно.
Важнейшая современная реальность состоит в том, что ВОЕННАЯ УГРОЗА С ВОЗДУХА И КОСМОСА, непрерывно возрастая, вышла на ПЕРВЫЙ ПЛАН. Противостояние нам технически оснащённого СТРАТЕГИЧЕСКОГО противника, делающего ставку на войну прежде всего против экономической структуры государства, а не его военной мощи, в отличие от прошлого ТАКТИЧЕСКОГО противника, представлявшего войну прежде всего как кровопролитные полевые сражения массовых армий и сильных флотов, поддерживаемых авиацией, превратила воздушно-космическую опасность и угрозу в ПЕРВООЧЕРЕДНУЮ и ГЛАВНУЮ составную ЧАСТЬ ОБЩЕЙ военной опасности и угрозы.
Однако и нынешнее сухопутно мыслящее руководство тоже не понимает, что противник ещё раз стал не таким, каким был полвека назад.
Став главным и решающим, воздушный противник дополнился космическими силами и превратился в единые и самостоятельные комплексные АВИАЦИОННО-РАКЕТНЫЕ СИЛЫ воздушно-космического нападения, оснащённые различными видами авиационного, баллистического и орбитального вооружения всех дальностей — от тактических до глобальных и орбитальных. Образовался организационно самостоятельный ВОЗДУШНО-КОСМИЧЕСКИЙ ПРОТИВНИК сухопутного, морского и космического базирования. В некоторых военных конфликтах он способен играть самостоятельную роль единственной военной силы.
