от больницы, в нескольких минутах ходьбы, в двухкомнатной хрущевской квартире. Сначала втроем, потом впятером, потом всемером. Боря часто приходил ко мне на работу в лабораторию, его все знали. Также его знали в приемном покое больницы. Он приводил туда пьяных с травмами головы, с разбитым лицом, на перевязку. Их там принимали и мне сообщали, смеялись. Ему было тогда не больше 9–10 лет. Так было не раз. Можно ли такое представить себе сейчас в приемном покое детской больницы? Боре всех было жалко… Мы на остановке трамвая № 9 «Улица Маслякова», кольцо. Сидит на земле мужчина, нос синий, лицо в инее. Никто не обращает внимания. Боря пытается его поднять, ему помогает какой-то мужчина, вводят его в трамвай. Боря говорит кондуктору: «Пусть покатается, пока не согреется». Кондуктор кивает. Боря тогда уже в старших классах учился. Он не умел отказывать. К нему часто обращались: решить задачу, написать реферат, написать ответы на вопросы в экзаменационных билетах и т.д. Это были и соседи, и просто знакомые. Я злилась. Кстати, к Юле тоже обращались без конца: переводила английские тексты письменно и по телефону, часами. Я ругала своих детей, что ими пользуются ленивые и нахальные друзья», но бесполезно. Думаю, что доброта, отзывчивость у них от деда Якова. Он был такой же. В старших классах Боря стал особенно много заниматься физикой и математикой. У них была учительница, Эльвира Ивановна Ревунова, очень умная, талантливая. Она привила Боре любовь к этим предметам. Преподавала она не только по школьным учебникам, но и по вузовским. Помню, например, учебник Сканави «Задачи». В общем, окончив школу с золотой медалью, Боря поступил на радиофизический факультет Горьковского госуниверситета им. Лобачевского. В те времена радиофак считался очень престижным. Конкурс там был несколько человек на место. Боря был очень увлечен учебой, много занимался. Экзамены с первого же курса сдавал на «отлично». Очень рано стал заниматься наукой. С 3-го курса его научными руководителями были доктора наук: Николай Григорьевич Денисов и Вилен Яковлевич Эйдман. Наука была его жизнью. На столе и на полу все было завалено листками с формулами. Даже будучи в гостях у моих родителей, он все писал эти формулы. Так, наверное, у всех ученых. После защиты кандидатской диссертации продолжал писать статьи, открывать что-то новое в науке. Им написано, насколько я помню, более 60 научных работ, опубликованных в научных журналах в СССР и за рубежом. Он был хорошо знаком с академиком В.Л. Гинзбургом, который прочил ему блестящее будущее. Если бы не перестройка 1986 года (перестройка также и умов), Боря защитил бы и докторскую диссертацию — он уже начал ее писать — и дальше бы совершенствовался в науке. Но судьба, как говорят, распорядилась иначе. В 1987 году в Горьком решили построить в черте города АСТ — атомную станцию теплоснабжения. Это не АЭС, которая строится далеко от города и там, насколько я понимаю, от атомного реактора вырабатывается электроэнергия, которая используется для отопления и других целей. А АСТ — это когда сам атомный реактор нагревает воду, которую невозможно очистить от радиации, и эта вода по трубам отопления идет в квартиры. Я как педиатр обратилась к Боре — ученому-физику: надо что-то делать или уезжать из города. Боря предложил выступить перед коллективом больницы, где я тогда работала (ГДБ №1). Пришли и сторонники строительства АСТ. В общем, собрание в актовом зале больницы получилось интересным и жарким. Тогда нельзя было ничего говорить в открытую против решений властей. Но тут началась перестройка, и стали люди потихоньку «поднимать голову», то есть начали уже говорить не только на кухне обо всем. И вот Боря пишет статью в газету «Ленинская смена»: «Почему я против АСТ?» С этого началась в Горьком активнейшая борьба населения всего города против этой станции. Борю завалили письмами и простые люди, и ученые, все. Он работал в это время в НИРФИ (Научно-исследовательский радиофизический институт), кандидат наук, старший научный сотрудник. Ему 27 лет. В НИРФИ был выделен стол «Для писем Немцову». Молодежь из НИРФИ организовала шествие от кинотеатра «Октябрь» до площади Горького, где состоялся митинг. Было много выступлений, плакатов. Начали собирать подписи против АСТ каждый день, много дней. Устраивали пикеты, развешивали газеты со статьями ученых против АСТ. Помню, активно выступали с доказательствами вреда АСТ профессор Троицкий, академик Рыжов. Рядом стояли сторонники АСТ со своими чертежами и схемами, но их никто не слушал. Боря решил встретиться с академиком А.Д. Сахаровым. Появилось большое интервью в газете, где Андрей Дмитриевич выступил резко против АСТ. <...> К нам еще присоединились активисты из Воронежа, где также планировали строить АСТ. В общем, все так активно вступили в борьбу, что строительство отменили, хотя был уже построен фундамент и часть здания. Борю тогда узнали в городе, относились к нему с уважением. Стали включать во всякие экологические проекты, приглашали на собрания, акции. Тогда же в городе появилась общественная организация «За ядерную безопасность». В общем, Боря втянулся в общественную жизнь, в жизнь страны. Ему было все интересно и небезразлично. Так он оказался в политике. В 1990 году он участвовал в выборах в российский парламент — Верховный Совет РСФСР — и выиграл из 12 участвовавших кандидатов. Ему было 30 лет. Борю всегда окружали люди, которым было надо что-то лично для себя. Это было и в Нижнем Новгороде, и в Москве, когда он был у власти. В Нижнем Новгороде доходило до того, что «друг» вселился в его жилье на госдачу и жил там с семьей, пока не получил квартиру. При переезде в Москву объявилась целая армия «друзей»-просителей. Тут были и представители кино, и работники цирка — очень знаменитые и небедные. Я в это время жила в Москве с Борей и была, можно сказать, секретарем, поэтому знаю. Телефоны обрывали одни и те же люди. Немцов, где бы ни работал, всегда относился с полной ответственностью и отдачей, работал на износ. Я иногда навещала их семью в Зеленом Городе во время его работы губернатором. Приходил поздно с целой пачкой документов. Пока все не прочитает и не подпишет, спать не пойдет. И так все дни, до глубокой ночи, плюс телефонные звонки. Работая в правительстве в Москве, уставал так, что, придя с работы, с трудом поднимался на второй этаж. Однажды в два часа ночи звонок: секретарь В.С. Черномырдина. А до этого Боря звонил Виктору Степановичу, но не мог его найти. И вот только Борис уснул — звонок.
