Записка на немецком оказалась самой короткой: «Дорогая Сюзанна! Надеюсь, у тебя всё в порядке. Умирая, я надеюсь, что ты поможешь Тоне и моему бедному мальчику. Ты была верным другом. Твой Вальтер. Я также думаю о твоей матери и Дороти.»
Узнав о самоубийстве в отеле и появлении записок с упоминанием фамилий «Кривицкий» и «Уолдмен», в «Беллвью» примчался окружной прокурор Эдвард Карран (Edward M Curran). Вплоть до самого вечера 10 февраля он весьма деятельно руководил расследованием, лично допрашивал свидетелей и сделал несколько заявлений для прессы.
Окружной прокурор Эдвард М. Карран
По распоряжению Каррана, детективы немедленно связались с нью-йоркским адвокатом Луисом Уолдменом (Louis Waldman), поскольку имелись веские основания считать, что именно ему адресована вторая из записок [та, что на английском языке].
Уолдмен являлся хорошо известным в Соединённых Штатах политиком и юристом. Начинал он как деятель профсоюзного движения и уже в 1910 году — в возрасте 18 лет — был внесён в «чёрные списки» работодателей как активист левого движения.
Впоследствии он заинтересовался социалистическими идеями и стал одним из заметных деятелей Социалистической партии. В 1916 году Уолдмен получил диплом инженера-строителя, а в 1918 году стал членом Законодательного собрания штата Нью-Йорк. В 1923 году он получил второе высшее образование [юридическое] и сделался членом адвокатской палаты Нью-Йорка. На протяжении многих лет Уолдмен защищал в судах интересы профсоюзов и Социалистической партии. В 1928 году он возглавил организацию Соцпартии в Нью-Йорке.
В первой половине 1930-х годов Луис принял участие в нескольких крупных избирательных кампаниях — мэра Нью-Йорка, губернатора штата, генерального прокурора штата и прочих — а потому имя его стало широко известно. Однако ещё большую известность Луис Уолдмен приобрёл после того, как в 1936 году он во главе группы единомышленников, так называемой «старой гвардии социалистов», вышел из рядов Социалистической партии и учредил собственную Социал-демократическую федерацию США.
Однако к 1940 году Уолдмен стал терять интерес к политике и практически перестал заниматься какой-либо партийной работой, сосредоточившись всецело на юридической практике. Именно тогда он познакомился с Вальтером Кривицким, который попросил Луиса стать его адвокатом и юридическим консультантом.
Луис Уолдмен (фотография относится к 1920 году, Луису на ней 28 лет).
Карран, услыхав от сержанта полиции Дьюи Геста о записках возле трупа в вашингтонской гостинице, заявил, что немедленно выезжает в столицу. Для опознания трупа он рекомендовал связаться с Джеем Мэттьюсом (J. B. Matthews), следователем «Комиссии Дайса», хорошо знавшим упомянутого Кривицкого при жизни. «Комиссией Дайса» в просторечии именовался Комитет Палаты представителей по антиамериканской деятельности, созданный в 1938 году. В России хорошо знают фамилию Маккарти, возглавлявшего аналогичную Комиссию Сената, а вот Мартин Дайс оказался почему-то незаслуженно забыт, хотя он на поприще борьбы с антиамериканской деятельностью накопытил ничуть не менее именитого сенатора.
Прокурор Карран быстро связался с упомянутым Мэттьюсом, который на удачу оказался как раз в Вашингтоне, и попросил того прибыть в морг, куда было доставлено тело Уолтера Порэ, для опознания тела. Мэттьюс так и сделал. Уже в 2 часа пополудни городской прокурор получил интересовавший его ответ — в человеке, чьё тело было найдено в отеле «Беллвью», был опознан Вальтер Кривицкий.
Тот самый генерал советской военной разведки, что получил неожиданно широкую известность в Соединённых Штатах во второй половине 1939 года. Родился Вальтер Германович Кривицкий в июне 1899 года, и звали его тогда Самуилом Гершевичем Гинзбергом. Таким образом, канадский паспорт оказался выдан на фамилию, полученную его обладателем при рождении. В партию большевиков будущий разведчик вступил в возрасте 20 лет, и его первоначальная партийная работа заключалась в партизанской деятельности в тылу деникинских войск на Украине. В 1920 году он оказался под польской оккупацией, и когда Красная армия погнала «пилсудчиков» с Украины, переместился в Польшу, где продолжил партизанскую работу. После окончания Гражданской войны как перспективный разведчик был направлен на 9-месячное обучение в школе военной разведки. После её успешного окончания был заброшен в Германию, где Коминтерн в ноябре 1923 года готовил социалистическую революцию. Кривицкий действовал в Рурском промышленном бассейне, находившемся тогда под французской оккупацией, и подвергался двоякому риску — с ним могли расправиться как местная полиция, так и оккупационная контрразведка. Хотя с социалистической революцией в Германии дело тогда не выгорело, результаты работы лично Кривицкого были сочтены руководством советской разведки вполне удовлетворительными.
Вернувшись в Москву на «передержку» — восстановление между продолжительными загранкомандировками — обычно продолжавшуюся около 2-х лет, Вальтер занимался подготовкой кадров военной разведки, а также привлекался к аналитической работе в центральном аппарате ГРУ. Одним из слушателей спецшколы, в которой преподавал Вальтер, являлась Антонина Порфильева, сотрудник военной разведки, уже имевшая опыт практической работы на Западе. Родившаяся в 1902 году Антонина, дочь русского рабочего и финки, имела эталонную англо-саксонскую внешность и была очень привлекательна внешне. В 1924–1925 годах она работала под дипломатическим прикрытием в резидентуре ГРУ в посольстве в Вене. По возвращении в Москву была направлена для переподготовки в Высшую разведшколу ГРУ, где у неё приключился пылкий роман с Кривицким. 15 мая 1926 года Вальтер сочетался браком с Антониной, что могло сделать невозможным его использование на нелегальной работе.
Слева: Вальтер Кривицкий стал одним из самых высокопоставленных офицеров советской военной разведки, совершивших предательство до начала Великой Отечественной войны (фотография относится ко второй половине 1939 или к первой половине 1940 года). Справа: Антонина Порфильева, жена Кривицкого, попала в систему советской военной разведки ещё до знакомства с будущим мужем и продолжила службу после бракосочетания. Она решилась на госизмену вместе с ним.
Однако неординарные деловые качества Кривицкого и его талант разведчика оказались очень востребованы, и руководство военной разведки сочло целесообразным продолжить его использование на нелегальной работе. Уже в июне 1926 года Кривицкий отправился в новую длительную командировку в Германию. Его жена продолжала работать под дипломатическим прикрытием и дважды выезжала на Запад с фиктивным мужем. Примерно раз в месяц муж и жена встречались на явочных квартирах, но в конечном итоге руководство Разведупра отказалось от этой практики как слишком рискованной.
В 1929 году молодой Вальтер — ему едва исполнился 31 год! — стал резидентом ГРУ в Голландии. Под его началом оказались десятки людей, огромные материальные средства и ответственнейший участок разведывательной работы буквально в «осином гнезде» международного шпионажа. В тихой и уютной на первый взгляд Голландии орудовали тогда практически все активные разведки мира — даже японская и китайская, и с учётом этого карьера Кривицкого не может не вызывать изумления.
В 1928 году Вальтер был награждён именным оружием [револьвером], а в январе 1931 года — орденом Красного Знамени. Всё в его жизни складывалось хорошо — он пользовался полным доверием руководства, его берегли, ценили, о нём заботились.
В 1933 году Кривицкий был возвращён в Советский Союз и назначен директором Института военной промышленности. Тогда же он получил звание комбрига, которое в европейско-американской шкале воинских званий соответствовало младшему генеральскому званию [в советской же системе воинских званий с 1924 года это была 10-я из 14-ти командно-строевых категорий, и относилась она к категории высшего командного и начальствующего состава]. Именно по этой причине в США его называли «генералом», хотя в РККА формально тогда генеральских званий не существовало.
