Подобное назначение для Кривицкого не являлось понижением, и его не следует расценивать как свидетельство недоверия руководства разведки — нет! — перед нами признак священного для всех спецслужб принципа ротации кадров, призванного систематически проверять сотрудника и направлением к новому месту службы разрывать возможно существующие коррупционные или шпионские связи. Кривицкий много и успешно поработал в Европе на ниве промышленного шпионажа, и по новому месту службы его знания были весьма полезны.
На должности директора института Кривицкий пробыл немногим более полутора лет, и в конце 1934 года было решено возвратить его на оперативную работу «за кордон».
Он выехал в Гаагу — теперь уже с женой и маленьким сыном — где открыл антикварный магазин, специализировавшийся на торговле старыми книгами и письменными раритетами. Истинная же цель пребывания заключалась в том, чтобы восстановить прежние агентурные связи в Западной Европе и обзавестись новыми. Прикрытие было великолепным — Кривицкий получил возможность ездить по всей Европе вплоть до Балкан, и наличие солидного бизнеса с большими оборотами прекрасно объясняло его появление в разных странах и встречи с большим количеством людей.
В ходе этой командировки, затянувшейся почти на 3 года, Вальтер сумел найти выходы на одного из самых влиятельных и информированных агентов советской разведки — французского политика левых взглядов Пьера Кота — и завербовать его. Кот сделал прекрасную карьеру и занимал министерские посты в нескольких правительствах Французской республики.
Пьер Кот, министр авиации в нескольких французских правительствах. Агент советской военной разведки, завербованный Кривицким и им же разоблачённый после бегства.
И, в общем-то, всё в жизни и работе Кривицкого складывалось весьма и весьма неплохо до 1937 года, когда в центральном аппарате Наркомата обороны началась чистка, призванная удалить из ведомства троцкистов или сочувствующих им. Кривицкий был отозван и некоторое время пробыл в Москве в «подвешенном» состоянии. Проверку он, впрочем, прошёл без сучка без задоринки, и летом того же года его вернули на работу в Гаагу.
Тем не менее увиденное и услышанное в Москве его очень напугало. Он осознал, что неприкасаемых в партии большевиков больше нет и прежние заслуги не являются гарантией от преследования в будущем.
Его тягостные размышления полностью разделял старый товарищ по разведывательной работе Игнатий Рейсс, с которым Кривицкий несколько раз встречался после возвращения из Москвы. В какой-то момент Рейсс принял решение стать «невозвращенцем», то есть сбежать со службы, и предложил Кривицкому сделать это вместе. Вальтер отказался. Рейсс же не просто сбежал, а написал «открытое письмо Сталину», один экземпляр которого передал в Москву по линии разведки, а другой — европейским троцкистам, которые предали его гласности, опубликовав в своём журнале.
Как несложно догадаться, реакция Москвы оказалась быстрой и предельно жёсткой.
Руководство военной разведки передало Кривицкому приказ ликвидировать Рейсса.
Кривицкий, зная, как можно отыскать Рейсса, направил тому письмо, в котором предупредил о развернувшейся охоте за его головой. В начале октября, приехав во Францию по делам, никак не связанным с Рейссом, Вальтер встретился с одним из агентов. Тот огорошил его, показав письмо, которое Кривицкий направил Рейссу. Агент вернул письмо Кривицкому и пообещал никому не говорить о его неудачной попытке предупредить предателя, но Вальтер понял, что теперь ему осталось недолго работать за границей. Члены его сети обязательно передадут в Москву информацию об утрате доверия руководителю — для таких сообщений предусмотрены специальные запасные каналы связи, которые резидент неспособен перекрыть — а значит, отзыв в Советский Союз и казнь — это всего лишь вопрос времени.
Возвратившись в Гаагу, Кривицкий собрал все деньги и ценности, какие смог, и вместе с женой и сыном исчез 7 октября 1937 года.
Он приехал на Лазурный берег, где его надёжнейший агент Пауль Воль (Paul Wohl), арендовал для него виллу. Воль также выправил беглому разведчику и его жене новые документы. При этом Воль понимал, что сильно рискует, помогая «невозвращенцу», и если только его содействие станет известно, то жизнь его не будет стоить и ломаного гроша. Он решил также перейти на нелегальное положение. Уволившись из министерства транспорта Франции, где он работал аналитиком, Воль устроился внештатным корреспондентом в редакцию чешской газеты и заявил о готовности отправиться в США за свой счёт. Получив от редакции командировочные документы, Пауль прибыл в Соединённые Штаты и занялся подготовкой базы для приёма Кривицкого и его семьи. К концу осени 1938 года всё вроде бы было готово, и 5 ноября 1938 года Кривицкий с членами семьи поднялся на борт лайнера «Нормандия», который и доставил их в гавань Нью-Йорка.
Однако по прибытии выяснилось, что ситуация развивается в нежелательном для беглецов русле. Иммиграционная служба поместила семью Кривицких в «карантинный отстойник» на острове Эллис и не разрешила пройти таможенный досмотр. Дело явно грозило принудительным выдворением, но Воль сумел заинтересовать влиятельных американских журналистов «особо информированным источником» из Советского Союза. Один из известнейших нью-йоркских журналистов Дэвид Шуб сумел добиться разрешения выпустить Кривицкого с острова Эллис, дабы тот мог некоторое время пожить в Нью-Йорке и написать 2 статьи о европейской политике и обстановке в СССР.
При этом жена и сын Вальтера продолжали оставаться в «карантинном центре».
Кривицкий и Воль поселились в небольшой квартире в доме № 600 по Западной 140-й стрит (West 140-th Street). Там они написали 2 объёмные статьи, посвящённые обзору обстановки в Советском Союзе, и передали их Шубу. Тот до такой степени впечатлился материалом, что сообщил по своим каналам конгрессмену Мартину Дайсу-младшему (Martin Dies, Jr.) о появлении в США совершенно уникального источника информации о Советском Союзе и международном коммунистическом движении. Дайс, возглавлявший Комитет Палаты представителей по расследованию антиамериканской деятельности (Un-American Activities) чрезвычайно заинтересовался услышанным. Он вмешался в судьбу Кривицкого, в результате чего его жена и сын получили возможность покинуть остров Эллис и остаться на жительство в Нью-Йорке.
Мартин Дайс, конгрессмен от Техаса, оставил заметный след в истории США. Во главе парламентского комитета, получившего название «Комиссия Дайса», он активно расследовал подрывную деятельность коммунистов, троцкистов, нацистов и анархистов на территории США. Попутно не забывал о феминизме и нудизме — да-да, упоминание нудизма — это не шутка! Он приветствовал депортации этнических японцев из американских городов и считал репрессии в их отношении недостаточными. Агентов Коминтерна, Советского Союза и фашистской Германии он находил везде, где только начинал искать. В середине 1950-х годов Дайс открыто призвал власти Техаса не подчиняться решениям федерального Верховного суда, требовавшим безусловной десегрегации американского общества. Это был очень своеобразный человек, и просто удивительно, что в России хорошо знают о Маккарти и «маккартизме», а вот о Мартине Дайсе абсолютное большинство эрудированных людей даже понятия не имеет.
Получив вид на жительство в США, Вальтер Кривицкий продолжил свои занятия журналистикой. Он подготовил несколько статей, содержавших не только описание политической истории Советского Союза, но и ряд внешнеполитических прогнозов. В частности, он указал на возможность в ближайшем будущем советско-немецкого альянса и предупредил о возможных мероприятиях по развалу троцкистского движения, которое представляло эффективную альтернативу сталинской внешней политике.
