Ознакомительная версия.
Вот то место из «Московских новостей»:
«Оно может и напугать — новое мышление. Непростая это вещь додумывать до конца мысли термоядерного века.
Случился у меня разговор с командиром современной подводной лодки.
— А вам не жутковато сознавать, какая космическая мощь под рукой?
Ответ: — Кому-то надо, раз это существует. Надо лишь удерживать себя от лишних мыслей.
— Ну, а если представить, — спешил я выяснить всё за один раз, — что те, у кого доктрина, допускающая первый ядерный удар, нанесли его? Или же случайность, ошибка, но полмира накрыл огненный смерч. И от вас зависит: ответить или нет?
Сразу отозвались присутствующие за столом женщины:
— Конечно! Они же нас, они вон всех убили!
Эти поспешные голоса — из той, из прошлой войны, доядерной.
Хозяин же ядерной подлодки молчал. Потом спросил у
меня:
— А вы нажали бы?
— Я — нет. А иначе сгубите ли человечества добили бы его моими руками. Моим вторым ударом.
И, кроме того, вспомнил и напомнил я: возмездие всё равно их настигнет и без ответного удара — в виде смертельной радиации от их же собственных боеголовок до разбомбленных атомных реакторов
— Я всё равно промолчу, — сказал человек военный, — никто, а тем более они, не должен знать, как поступлю я.
Да, мы не хотим участвовать в убийстве человечества, ни в первом, ни во втором, ни в каком еще ударе участвовать, потому-то мы за полную ликвидацию ядерного оружия, готовы и с облегчением расстанемся с ядерной „мощью“, нас ничуть не радуют раковые псевдобицепсы, мы не держимся за статус ядерной державы — все наши предложения, моратории, практические шаги навстречу другой стороне говорят сами за себя».
Так кого пожалел автор статьи? Неужто тех, кто ударил бы по его народу? Да нет же, далекого и, может быть, последнего на земле бразильца или австралийца, а точнее — гомо сапиенс, свой род человеческий!..
В ядерной войне победителя быть не может. Это абсолютная истина нашего времени — основа основ всякой реальной политики. Истина, обязательная и для военного мышления — нового мышления.
Мой командир подводной лодки сказал: «Я всё равно промолчу, никто, а тем более они, не должен знать, как поступлю я».
То есть, чтобы не было у возможного агрессора, у любого атомного идиота соблазна уйти от возмездия, отсидеться в бункерах от собственной радиации, ядерной зимы и пр.
Хотя мы-то понимаем и хотим, чтобы все понимали это: успешного ведения ядерной войны не бывает. Кто поведет ее «успешнее», больше бросит боеголовок, тот лишь больший «вклад» внесет в коллективное самоубийство. Такова реальность. Не задумываться над ней литература не может и даже не имеет права. Отвечать ей на самые проклятые вопросы следует произведениями. Но, когда меня внезапно и напрямую спросил человек военный, я ответил не только из глубины своего взорванного, потрясенного этим немыслимым вопросом-выбором сознания, но и из глубины литературы, в которой Толстой, Достоевский, великие гуманисты всех времен и народов, и у меня, простите, но вырывается это: «Я не нажал бы!»
А вдруг где-то уцелеет благодаря этому очажок жизни, не чужой — нашей, человеческой!..
Сегодня годовщина Чернобыля. Не случайно 26 апреля многим людям постарше напоминало 22 июня. Это действительно стало рядом.
Было всё: и дикая, обидная растерянность, и героизм, и прямые преступления. Было и есть и продолжение всего этого.
Но литература на всё смотрит сквозь призму психологии, нравственности. И на Чернобыль тоже.
От чего нам бы надо избавиться в ходе перестройки, так это от псевдолюдей, псевдоспециалистов, вообще от «псевдо». Явление это зарождалось еще во времена Сталина. Псевдоученые, псевдописатели, псевдокоммунисты и т. д. и т. п.
То, что всё еще происходит на земле Белоруссии и на Украине, — это не позволяет Чернобыль отнести в прошлое. Ситуация всё еще требует вмешательства, и писательского прежде всего. Если не мы, то кто же?
1987 г.
Письмо Е. И. Сизенко, первому заместителю Агропрома СССР
Уважаемый Евгений Иванович!
Общественности Белоруссии известно, что в холодильниках Гомельской, Могилевской областей хранится около 20 тысяч тонн (двадцать тысяч!) зараженного радиоактивного мяса. (Убитый скот из пострадавших от Чернобыля районов).
Представители Агропрома БССР при встрече с белорусскими писателями в июне с.г. признали, что это мясо добавляется в некоторые сорта колбасы («в дорогие, поскольку их покупают и едят понемногу» — так это было объяснено).
Эти грозные запасы будущих болезней увеличиваются и будут увеличиваться, поскольку Агропром не прислушался к голосу тех ученых, которые рекомендовали прекратить всякое производство продуктов питания в сильно загрязненных районах, (а их не три в Белоруссии, а значительно больше!)[85]. Агропром БССР принял к руководству советы «оптимистов» из Московского института питания и др., и теперь мы везем чистые продукты в эти деревни, а вывозим грязные и пополняем те же холодильники.
При этом всерьез говорят, что от лежания в холоде мясо потеряет радиоактивность (по цезию, по крайней мере). Видимо, тоже советы ведомственной (а точнее, надведомственной) науки.
Любой независимый физик объяснит, какая безграмотность — так думать, рассчитывать. (Они это и говорят). А иначе не метались бы целые страны по планете в поисках могильников для радиоактивных отходов: проморозили бы хорошенько и никакой заботы.
Совершенно очевидно, что забота должна состоять не в том, как реализовать эти «дары Чернобыля» через «научные» дозы смешивания загрязненного продукта с чистым (а если кто на этом настаивает, ссылаясь на «научные работы», пусть проводит долговременные испытания на самом себе, а не на детях!), забота и трудность в том, как уничтожить, захоронить зараженные продукты, не загрязняя почву, воздух, воду. А чтобы остановить дальнейшее воспроизводство радиоактивных отходов, радиоактивности, размазывание ее по продуктам питания (и без того нам хватает радиоактивной грязи) и избавить механизаторов, доярок, их детей от опасной среды в известных нам районах (переселяя, например, на полупустынную Витебщину), конечно же, следует прекратить всякое земледелие в особенно загрязненных местах Гомельской и Могилевской областей, чтобы не везти туда чистые продукты ради получения грязных. Абсурд, если не что-то большее![86]
Т.е. сделать, наконец-то, поступать так, как рекомендуют серьезные московские и минские ученые.
А это, всё это невозможно сделать без помощи, без активной, смелой, честной позиции всесоюзного Агропрома. Ведь ситуация на десятки и десятки лет (по цезию-137, не говоря о стронции, уране, плутонии и пр.) И нам не спрятать голову в песок, как всё еще прячем: песок-то радиоактивный!
Прошу не рассматривать мое письмо как голос всего лишь одного человека, писателя имя-рек и только. Никакого труда для Вас не составит все сказанное (и неполно еще сказанное) проверить и перепроверить у серьезных и независимых от ведомства ученых-специалистов, да и вообще на месте, в Белоруссии.
Член-корреспондент АН БССР, член Комитета советских ученых за мир, против ядерной угрозы, писатель Адамович А. М.
23.07.87 г.
Уважаемый Евгений Павлович!
Это письмо в Агропром (по проблемам, о которых мы беседовали с Вами у Питирима)[87] вызвано их же, агропромовцев, обращением ко мне (через общих знакомых).
Но думаю, что у них собственных силенок для принятия сколь-нибудь серьезных решений не хватит.
Если эта копия письма попадет в руки А. Н. Яковлеву[88] (которого Вы назвали в том разговоре), то тогда, может быть, что-то и сдвинется.
С искренним уважением!
Адамович. 24.7.87 г. Москва.
Честное слово, больше не взорвется, или Мнение неспециалиста
[Письмо написано по личной просьбе М. С. Горбачева и дополнено автором при дальнейших публикациях]
Чернобыль, ситуация в Белоруссии понудили и меня заниматься тем, чем никогда не занимался и даже не думал, что доведется. Такое со многими сегодня случается, и всю ругань в адрес неспециалистов, не в свое дело лезущих, я готов принять и на себя. Но не заниматься «не своим делом» я тоже не могу, не в состоянии, не имею права: слишком близко касается нас всех то, что делают специалисты, результаты их деятельности.
Оговорюсь, однако: то, что высказываю, старался проверить и перепроверить у специалистов самого высокого класса. На них время от времени и буду ссылаться. Конечно, ни на кого не перекладывая ответственность за свои мысли и выводы.
Осенью прошлого года встречался с человеком, который потом, но именно в печальную годовщину чернобыльской катастрофы, произвел страшный расчет с собственной жизнью. Академик В. А. Легасов находился тогда в больнице, мы с ним долго разговаривали, несколько раз он звонил по телефону в свой институт, потом появился врач, я вышел переждать в коридор, но успел уловить их взвешивающий, с цифрами, разговор о «формуле крови» Валерия Алексеевича.
Ознакомительная версия.
