Особое внимание уделено современности – анализу политической системы России, сложившейся в 90-е годы, не скрывая, что для неё характерна система кланов и клик, что в экономической политике постсоветской России парадоксальным образом обнаруживается гораздо больше вполне традиционных черт, чем новизны. Отдельный вопрос – соотношение политических идеалов и отечественных политических реальностей. Книге предпослано предисловие одного из крупнейших зарубежных историков и политологов Арчи Брауна. Он, в частности, отмечает: «Нации и государства включают в себя различные субкультуры, что часто связано с религиозными, а иногда и партийными различиями. Однако в целом политическая культура имеет отношение к более глубинным политическим убеждениям, ценностям и политическим представлениям, чем те, что обуславливают поддержку той или иной политической партии... Характер политических культур обусловлен историческими обстоятельствами, но особенно важным является исторический опыт ныне живущих людей. При этом их интерпретация собственного опыта, скорее всего, будет сильно зависеть от ценностей и убеждений, которые они усвоили в детстве и юности».
Авторы прекрасно отдают себе отчёт в том, сколь серьёзна и необъятна тема, к которой они обратились: «Тема России похожа на тему любви, по крайней мере в нашей стране она не уступает ей по популярности. Ведь, пожалуй, ни в одном государстве мира людей так не беспокоит собственная история, которая часто рассматривается с точки зрения «вечных вопросов»: что и когда пошло не так, «кто виноват?» и «что делать?».
Работа над книгой началась ещё в середине 90-х годов прошлого века, в то время, когда рушилась старая социально-политическая система страны и на её развалинах зарождалась новая. В такую эпоху естественно желание заглянуть в историю, чтобы лучше разобраться, что происходит и к чему может привести столь глубокий кризис. А разобраться необходимо, ибо великое множество тех, кто по-новому называл себя «политологами» (такой профессии в СССР официально не было), властители умов из числа публицистов слишком часто оперируют давно устаревшими, стереотипными, мифологическими представлениями о своей стране. А достижения российской исторической школы, которая, хотя и серьёзно пострадала в результате идеологического давления советского времени и в период разрушения науки в 90-е годы, всё же выжила, были сим исследователям попросту неизвестны.
Современное российское общество авторами анализируется не с точки зрения привычных противопоставлений «Восток – Запад» или «демократия»–«авторитаризм», но как общество, непосредственно выросшее из политической культуры и политической системы позднесоветского времени, позаимствовавшее и развившее его систему, но уже без централизованной власти компартии и государственной идеологии. На основе анализа данных многочисленных интервью и опросов общественного мнения делается вывод о преемственности политического идеала россиян начала ХХI века и позднесоветского периода, а также о том, что характер нынешнего российского политического режима во многом этому идеалу соответствует.
В заключение авторы приходят к выводу, что идея о невозможности понимать Россию умом, возможно, и верная в трансцендентальном смысле, не должна превращаться в девиз российской политологии.
Теги: Лукин А.В. , Лукин П.В. , Умом Россию понимать
Список победителей конкурса "Золотой орёл" был представлен в теленовостях воодушевлённо и как нечто само собой разумеющееся. Пиар-кампания длилась несколько месяцев, поэтому народ знал заранее, чего ждать. Буднично, рутинно, соблюдая стандартный интервал, поездами метро появились: «Солнечный удар», «Левиафан», «Почтальон»[?]
Оценить итоги конкурса и связать их с ситуацией в отечественном кинематографе сложно. Дело в том, что в случае с «Золотым орлом» мы имеем дело с явлением, которое следовало бы назвать (по известной концепции Карла Маркса) - превращённой формой . Маркс использовал эту категорию, чтобы выявить сущность буржуазной экономики, в которой капитал умножается безотносительно созидательной деятельности человека. То есть форма иррационально отделяется от содержания. Например, все эти «биржевые операции», «рынки ценных бумаг» наделяются общественной значимостью, представляются важными социальными институтами, являясь, по сути, фикцией – принципы казино подменяют реальную промышленность…
Однако форма победила содержание не только на экономическом фронте, но и в культуре, и в киноискусстве. Превращённая форма «Золотого орла» скрывает фактическое состояние дел в российском кинематографе, тайные внутренние процессы, истинные взаимосвязи. «Золотой орёл» – это (прямо по марксовской партитуре) трансформация зависимого отношения в независимое, исторически первичного в необязательное, второстепенное.
Фильмы-победители или провалились в прокате, или вовсе не попали в кинотеатры (приз никак не зависит от зрительского признания, да и вообще фактор публичной демонстрации кино потерял какой-либо смысл). Фильмы эти создавались вне связи с исторически присущими кинематографу функциями (они не развлекают, не решают просветительских или социальных задач, вполне могут не иметь гуманистической направленности и даже не являться эстетически состоятельными). Однако всё это не влияет на перспективы получения фестивального приза, «Золотого орла», к примеру.
Ну вот возьмём хотя бы «Солнечный удар»… Да, многие фильмом восхищались, но были и другие мнения, обнародованная в многочисленных режиссёрских комментариях миссия (чуть ли не примирить белых с красными) выглядит декларативно; воспитательный эффект неочевиден; эстетика, что называется, на любителя… Никите Сергеевичу Михалкову можно, конечно, простить всё за его «Неоконченную пьесу…» и «Пять вечеров», но смотреть сквозь пальцы на неудачи можно в единственном случае, если они не навязываются аудитории безапелляционно в качестве громкой победы.
С «Левиафаном» история вообще вышла комичная. Фильм получил приз за лучшую режиссуру, тогда как именно этот аспект кажется наиболее уязвимым. Не включаясь в полемику о политическом пафосе картины, заметим, что именно к Звягинцеву-режиссёру наибольшее количество недоумённых вопросов. В первую очередь по трактовке образов чиновника (гротескно зловещего) и митрополита (карикатурно лицемерного). И всё это на фоне совершенно другой условности, в которой существуют остальные персонажи. Если бы в фильме Германа появились, к примеру, два героя, сыгранных в манере Гайдая, любой мало-мальски квалифицированный эксперт как минимум удивился. А тут – фанфары, ажиотаж, Андрея Звягинцева уже причислили к мэтрам. Получается очередная подмена по Марксу – превращённая форма скрывает фактический характер явления, маскирует косвенные мотивы. Какие?.. Ну как же – надо ведь отметить влиятельного украинского продюсера Роднянского, которого, судя по всему, и награждают «Золотым орлом» – опосредованно, как бы невзначай…
А «Почтальона» абсурдным образом отметили за сценарий. (Абсурд является одним из проявлений превращённой формы…) Но не «Левиафана» же за сценарий награждать?.. Потому что это значит поощрять за смысл, подтекст, а у «Золотого орла» репутация идеологически созвучной Михалкову премии. Получится, что как бы Никита Сергеевич награждает фильм, в котором артист играет не митрополита, а отношение либеральной интеллигенции к лживой природе современного православия… Но и не наградить «Почтальона» тоже нельзя – иерархия.
Ещё множество призов получил сериал «Оттепель» (заметим в скобках, вышедший в 2013 году, хотя вроде бы в этот раз награждали фильмы 2014-го). При этом блестящий сериал – «Уходящая натура» – вообще не фигурировал в конкурсе, а значит, и выдающаяся роль Сергея Колтакова осталась неоценённой. Видимо, тут сработала традиция, по которой Валерия Тодоровского без приза с «Золотого орла» не отпускают. Даже, если он предлагает в качестве главного положительного героя – дезертира, столичного щёголя, отмазавшегося от службы в армии во время Великой Отечественной войны… Ну что ж, удивляться нечему, мы имеем дело с превращённой формой, а значит исторически первичная функция телесериала – предлагать обществу нравственные ориентиры – утрачена.
Вообще, конечно, главная проблема «Золотого орла» в том, что список победителей никак не отражает происходящих в российском кинематографе творческих процессов, не играет роль популяризатора отечественного кино.
Поразительный факт, жюри не оценило фильмы (читателю будет трудно поверить, но они существуют), которые в полной мере соответствуют естественным историческим задачам, присущим и советскому, и русскому кинематографу. В которых есть и гуманизм, и мастерство, и гражданский пафос, и новаторство, и внимательное отношение к «простому человеку». И в которых не заметишь фестивального снобизма, холодной расчётливости или фальшивой горячности, которой умело маскируют кромешную душевную пустоту.
