Не могу сказать, что я не любил Москву. Я просто больше любил Питер. Но Москва, совершенно очевидно, - европейский город. Есть у него, конечно, свои проблемы, но тем не менее здесь кипит жизнь. Надо признаться, что Питер все-таки провинция, хотя бы политическая.
"ПОЕЗДИЛ, ПОСМОТРЕЛ..."
- Вы сделали невероятно быструю карьеру в Москве. Практически каждый год повышение. 1997-й - начальник Главного контрольного управления, 1998-й - первый замглавы администрации президента, курирующий регионы, 1998-й директор ФСБ, а позднее еще и секретарь Совета Безопасности. В августе 1999-го - премьер-министр и с 31 декабря - и.о. президента. И что, вам вот всем этим было одинаково интересно заниматься?
- Совсем нет. Собственно, был момент, когда я собирался уходить из администрации президента.
- Когда же?
- А вот когда работал в Контрольном управлении. Работа такая... несозидательная сама по себе. Важная, нужная, я все понимаю, но неинтересно мне было. Не знаю, чем бы я занялся, если бы все же ушел. Наверное, создал бы какую-то юридическую фирму. Трудно сказать, можно ли на это жить, но это действительно интересно.
Многие из моих друзей занимаются этим, и у них все получается.
- Так почему же не ушли?
- Пока думал, меня назначили первым замом главы администрации президента, и я занялся регионами, контактами с губернаторами. До сих пор считаю, что эта работа была самой интересной. Тогда же, кстати, у меня сложились отношения со многими губернаторами. Мне стало ясно, что работа с региональными лидерами одно из самых важных направлений деятельности в стране. Все же говорят о том, что нарушена вертикаль управления, вот и надо ее восстанавливать.
- Вот только надо ли это губернаторам? Готовы ли они выстраиваться в вертикаль?
- Они готовы. Ведь и губернаторы - часть страны и тоже страдают от управленческих недостатков. Этот вопрос надо решать вместе с ними. Кому-то что-то может не понравиться, всем не угодишь, но что-то общее в подходах можно найти. Потом, мне было интересно узнавать страну. Ну где я работал в Петербурге, за границей... Конечно, семь лет работы в Питере - хороший опыт, и хозяйственный, и управленческий. Но Питер - это все же не вся страна. Хотелось поездить, посмотреть.
"НУ СПАСИБО, РЕБЯТА"
- Что же вы тогда через полгода бросили это интересное дело и пошли директором ФСБ? Потянуло обратно в органы?
- Не потянуло. Меня не то что не спросили: хотите - не хотите, а даже не намекнули, что может быть такое назначение. Просто президент подписал указ...
- Главой администрации тогда ведь был Валентин Юмашев?
- Да. Сижу в кабинете, раздается звонок: "Можешь подъехать в аэропорт, встретить Кириенко?" Он тогда был премьер-министром и возвращался от президента, который отдыхал в Карелии. Я говорю: "Могу". "Что это вдруг?" - думаю. Я уже заподозрил что-то неладное. Приезжаю в аэропорт - выходит Кириенко: "Володя, привет! Я тебя поздравляю!" Я говорю: "С чем?" А он: "Указ подписан. Ты назначен директором ФСБ". Ну спасибо, ребята... Не могу сказать, что обрадовался. У меня не было желания второй раз входить в одну и ту же воду.
Понимаете, все-таки в военизированных организациях очень тяжелая служба. Я помню: подходишь к зданию КГБ, где работал, и тебя как будто к току подключают.
Не знаю, может быть, только у меня так, но думаю, что и у подавляющего большинства. Человек живет там в постоянном внутреннем напряжении. Бумажки все секретные, то нельзя, это нельзя.
Да в ресторан нельзя было сходить! Считалось, что в рестораны ходят только проститутки да фарцовщики. Что приличному сотруднику органов безопасности делать в такой компании?
Потом, если ты сотрудник разведки, то всегда являешься объектом потенциальной проверки. Что-то там выясняют про тебя. Может быть, и не так часто это происходит, но приятного все равно мало. А совещания каждую неделю! А план работы на день! Зря смеетесь. Там тетрадка есть с грифом "Секретно". В пятницу пришел, открываешь, пишешь план работы на неделю прямо по дням. Причем каждый день расписываешь по часам.
Вы скажете: а в Кремле что, лучше? Но у меня здесь положение другое. Сейчас меня никто не контролирует. Я сам всех контролирую. А тогда были начальник отделения, начальник отдела. Открывают план: что сделано за неделю? И начинаешь отчитываться, почему что-то не сделано. Объясняешь: это крупномасштабное дело, его так сразу не сделаешь. Зачем же, говорят, тогда пишешь в план, пиши то, что можешь сделать. Я это рассказываю, чтобы объяснить, что такое служба. Конечно, все это подавляет.
И потом, я так интересно, и разнообразно жил после увольнения из КГБ. И вот вхожу в кабинет директора ФСБ, меня встречает Николай Ковалев, мой предшественник в этой должности. Открывает сейф и говорит: "Здесь у меня секретная тетрадь. Здесь - патроны". А я с тоской смотрю на все это.
ЛЮДМИЛА ПУТИНА:
Пожалуй, единственное назначение Володи, которое обсуждалось в семье, это на пост премьер-министра. По поводу же ФСБ, я помню, мы говорили месяца за три до назначения, и он сказал, что ни в коем случае не согласится. Мы гуляли в Архангельском и говорили о его работе, и он тогда сказал, что вот куда бы ему точно не хотелось, так это в ФСБ. Я понимала почему. Это опять возвращение к закрытой жизни. Когда Володя работал в КГБ, это была вообще очень закрытая жизнь. Туда не ходи, это не скажи, с этим общайся, а с тем - нельзя. И потом, ему так нелегко далось решение уйти из КГБ, он уходил как бы навсегда.
Я была в отпуске на Балтийском море, когда он позвонил и сказал: "Ты там повнимательнее, потому что меня вернули туда, где я начинал". Я решила, что его вернули снова заместителем Бородина, понизили то есть. Никак не могла расшифровать его слова. Подумала, что пока отдыхала, в стране что-то произошло, как-то изменилась ситуация. А он повторил: "Меня вернули туда, где я начинал".
Когда он сказал это в третий раз, до меня дошло. Вернувшись из отпуска, я спросила его, как же это произошло. Он ответил: "Назначили, и все". Вопросов у меня больше не было.
Когда Володя пришел в ФСБ, ему предложили стать генералом. Он остался на гражданской службе. Ведь не полковник командует генералами, а человек, который на это способен.
Сказалось ли это назначение как-то на нашей жизни? Да нет, вот только у меня были знакомые в Германии - муж и жена. С ними пришлось прекратить контакты. Я думала, на время, а они так до сих пор и не возобновились.
- Как вас приняли в ФСБ? Пришел какой-то полковник...
- Настороженно меня приняли. Потом это прошло. Что же касается полковника...
Давайте все же разберемся. Во-первых, я полковник в отставке. Закончил службу подполковником. Но это было десять лет назад. Эти десять лет у меня была другая жизнь. И пришел я работать в ФСБ не как полковник, а как гражданское лицо, с должности первого заместителя главы администрации президента.
- То есть вы фактически стали первым гражданским руководителем органов безопасности.
- Конечно, но на это не обратили внимания - кто по глупости, кто по незнанию, а кто-то специально.
- При вас руководящий состав сильно изменился?
- Изменился, но не сильно. Я вообще не делал никаких резких движений. Я просто присмотрелся к обстановке и к людям и начал проводить те изменения, которые считал нужными.
- А почему же Евгений Примаков говорил, что вы всюду расставили ленинградцев?
- И еще говорили, что я всех уволил и набрал неизвестно кого. А я взял и всю коллегию ФСБ привел к Примакову на совещание. И выяснилось, что все на месте, никого не уволили. Примаков потом извинялся, сказал, что его ввели в заблуждение.
- Правда ли, что, будучи директором ФСБ, вы встречались с Владимиром Крючковым?
- Правда.
- Случайно?
- Нет, не случайно. Я довольно активно работал с ветеранами.
- Снова начали поговаривать о возможном слиянии ФСБ с МВД. Вы как?
- Отрицательно. Сообщество спецслужб уже сложилось, и что-то снова ломать - плохо. И потом, с точки зрения интересов ведомств, это может быть и нормально, но с точки зрения политических интересов, невыгодно - лучше получать информацию из двух источников, чем из одного.
- А может быть, еще лучше, чтобы они друг за другом следили и между собой не договаривались?
- Это не ко мне. В Германию, пожалуйста, 33-го года. Каждый должен следить за каждым - принцип гестапо.
- Любопытно, что вас дважды назначали на пост, который до вас занимал тоже петербуржец Сергей Степашин. И в ФСБ, тогда еще ФСК, и премьер-министром. О Степашине в ФСБ вспоминали без симпатии?
- Наоборот, хорошо вспоминали. Он ведь в ФСК повел себя неожиданно по-взрослому, чем вызвал уважение многих, в том числе и мое.
Собчак очень поддерживал назначение Степашина на пост начальника ленинградского управления ФСК. Я тогда уже работал в администрации города. Помню, Собчак сообщил мне после путча, что у нас ФСК возглавит демократ.
Мне это совсем не понравилось. Хотя к самому Собчаку я относился с симпатией. Но тут... Милиционер какой-то... У нас в ЧК всегда милиционеров недолюбливали. К тому же человек, никогда не имевший отношения к органам безопасности. Нет, конечно, если честно, меня не коробило то, что он представитель демократической волны. Я сам уже был из этой среды. Но тревожно стало. Помните, в какой ситуации оказались тогда органы безопасности? На этой волне хотелось крушить, ломать, раздирать, предлагали открыть списки агентуры, рассекретить дела. А Степашин повел себя совершенно неожиданно. Фактически он своим демократическим авторитетом прикрыл спецслужбы Ленинграда. Он с самого начала твердо сказал:
