Застыла Россия в разрухе и голоде,
в плену черноты.
За Белую власть в белокаменном городе
сражаешься ты.
Москва закопченная, страхом ученая
покорна врагу.
На выбор без выбора им обреченная
в соленом снегу.
Здесь русская ночь по-восточному хмурится
Где наша земля?
Глаза золотые, прищурили улицы
в округе Кремля.
Тускнеют во мгле куполов полукружия
и вера на дне.
А ты в черной форме, порой без оружия
на вечной войне.
Спасают державу от лжи и бесчестия,
как раньше отцы,
какие уж там белокурые бестии...
Мальчишки-бойцы.
Ведь смысл этой жизни не в славе и золоте.
Пусть вспыхнут огни
за Белую власть в белокаменном городе!
За белые дни.
ПАМЯТИ ДРУГА
"Перед тобой —
дорога в Вальхаллу"
Ян Стюарт
Здесь нет вины безжалостного шквала,
а есть судьба рожденных для войны...
Когда корабль идет в моря Вальхаллы,
кто остановит взлет его с волны?
Свой долг Земле он отдал не сполна ли,
ведь избирают лучших небеса.
Какие битвы палубу сжигали!
Какие бури рвали паруса!
Какие скальды славу пели строго...
Но краше скальдов пела вышина.
На горний зов — лучистая дорога,
от грязи мира — в безупречность сна.
А позади лишь скалы да причалы,
где никому не скажешь: "Помоги!"
Но вот корабль идет в моря Вальхаллы.
Он вас забыл и превзошел, враги.
Не будет больше боли и тревоги,
а будет быль, подобная лучу.
И юный воин вслед воскликнет: "Боги!
Он прожил так, как я прожить хочу!"
1
2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="
"; y+=" 36 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
37
[email protected] 5
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]
Алексей Яковлев-Kозырев ПАНАГИЯ
Путь в облаках. — Вечерняя беседа. — Ужин у камина. — Планы сатанистов. — Близость великой Войны. — Техногенная диктатура Антихриста. — Кровоточивый образ Спасителя. — Ночлег в спальнике. — Подъем на вершину. — Пир Красоты. — Дар Всепречистой Девы. — Лунное диво. — Утро Победы. — Грядущие битвы. — Орлы Святорусской Державы.
Над морем гор, — во сне душисто-белом, —
Плывут сквозь синь эскадры каравелл.
Ожили Миги дивных встреч-новелл.
Открылись шири за земным пределом...
Над далью око тайны пламенело.
Меж льдистых шлемов меч закатный рдел.
И вновь на миг всецело ум прозрел.
И дух восшел Горе, отринув тело...
Луна... Седых гигантов караван,
Пройдя по тайным тропам весь Афган,
Незримо входит в звездную эфирность...
И мы, — штурмуя цепь афганских скал, —
Идем на наш бытийный перевал, —
Чтоб там, — внутри себя, — войти в Надмирность...
Извилистая тропа, петляя между раскидистыми пихтами, поднимается все выше и выше. Со страшной силой наваливается усталость. На ногах — как будто пудовые гири. Идем по вязкому снегу, в облаках, под изнуряющим, затяжным дождем. Офицерская плащ-накидка, парашютная сумка за спиной и зимние спецназовские ботинки еще стойко держат оборону, не пропуская воду. Но вся остальная одежда насквозь промокла от пота. Тело наливается свинцовой тяжестью. Еле бреду, с трудом переводя дыхание. Последние, почти неодолимые метры. Поворот... И, наконец, показались размытые контуры желанной цели. Слава Богу — дошли!..
Панагия. В переводе с греческого на русский — "Пресвятая". Именно так называется самая высокая афонская келья (1500 м), посвященная Пресвятой Богородице. Уютный каменный домик, парящий над головокружительной бездной, разделен на три части: это — прихожая, спальня и домовая церковь Успения Божией Матери. Нет и намека на внешний комфорт. Стены и полы везде каменные. В прихожей, с правой стороны, колодец с очень вкусной дождевой водой и два окошка; с левой — закопченный камин, явно непригодный для отопления. У почерневшего камина можно отогреться, лишь подойдя вплотную к огню. На каминной полке в живописном беспорядке пестрят пакетики и банки с молотым кофе, сахарный песок, соль, спички. Этот традиционный набор хранится тут постоянно. В правом дальнем углу небольшой запас дров. В спальне, по левую сторону, два небольших окна; на полу, рядом со входом, тонкие матрасы и одеяла для ночлега паломников. В церкви, по бокам, стасидии — деревянные кресла, в которых удобно стоять, опираясь на подлокотники, полусидеть и сидеть; возле иконостаса, справа, маленькое оконце.
В Панагии никто не живет. Лишь ночуют иногда неутомимые паломники, афонские странники и случайные гости. Условия предельно суровые. Нет электричества. Никаких столов, стульев, тумбочек, кроватей, умывальников. Туалет отсутствует вообще. Сильнейшие ветры, дожди, снегопады. Постоянный холод, большая влажность. Ближайшие жилые кельи далеко внизу. И все-таки мы неизменно и как-то по-особому ощущали благодатный покров Царицы Небесной!..
В сырой обволакивающей мгле сонно тлеют каминные угольки. Опускаю на пол тяжелую поклажу. Осторожно открываю деревянную дверцу и захожу в Успенский храм. В густом полумраке тихо мерцают три лампады. Повсюду разлит цельбоносный покой. С благоговением прикладываюсь к иконам и возвращаюсь в прихожую.
Быстро сбрасываю с себя мокрую одежду, развешиваю на веревках брюки, рубашку, свитер. Надеваю теплую тельняшку и сухой камуфляж. В изнеможении присаживаюсь на узкую доску. Несколько глотков студеной воды. Мгновенья блаженного отдыха...
Три-четыре минуты — и в камине уже весело горят, шипя и потрескивая, мелко нарубленные щепки ароматной горной сосны. А снаружи, сотрясая келью, угрожающе завывают свирепые вихри...
— Ты слышишь, Вадим, — ураганный ветер? — в который раз обращаюсь к собеседнику.
— Да... Ветерок, что надо, — беззаботно отвечает широкоплечий здоровяк.
— Как же мы завтра пойдем к вершине? — с сомнением смотрю на бывалого воина.
— Нас не запугаешь. Там, где мы, там победа! — с подкупающей улыбкой подводит итог мой жизнерадостный спутник, полковник морской пехоты...
С аппетитом едим обжигающее варево из размоченных сухарей, лука, картошки, рыбных консервов. Пьем дымящийся черный чай. Постепенно согреваемся. Размышляем о завтрашнем восхождении и ликуем. Тело почти обессилело, но чувствую себя великолепно. Бесценные миги сугубого духовного подъема. Душа — как на крыльях. Настроение — вне слов: хочется обнять Вселенную!..
И вдруг, сквозь легкое постукивание входной двери, занавешенной толстым одеялом, подпираемой сухим изогнутым деревом, каким-то внутренним, метафизическим слухом четко улавливаешь мерную гулкую, тяжелую поступь неотвратимо надвигающегося Апокалипсиса...
Говорят, в первом веке от Рождества Христова, как только Богоматерь поднялась до того места, где сейчас находится Панагия, золотой идол Аполлона, венчавший афонский пик, низринулся в пропасть под жуткие стоны демонов и сгинул в морской пучине. Сегодня, когда апостасийное человечество зависло над черным, зияющим провалом, в падшем, агонизирующем мире ревут и стонут бытийные тайфуны — предвестники огненного Армагеддона (Откр. 16, 16). Многочисленные локальные конфликты, полыхающие в "горячих точках", прямо на глазах перерастают в ужасающую бойню планетарного масштаба. И это не случайно. Таковы адские планы масоно-талмудических сатанистов, возглавляющих Тайное Мировое Правительство!..
