Дело в том, что на "Benois de la Danse-2013" случилось непоправимое. Пьер Лакотт, кумир московского бомонда, вышел на сцену Большого театра, чтобы получить приз фестиваля в номинации "За жизнь в искусстве". И вдруг, он - эмблема балета Парижа, один из величайших представителей западной хореографии - стал признаваться в любви к России, рассказывал о своем педагоге - великой русской балерине Любови Егоровой, балерине еще Императорского Мариинского театра, благодаря которой он вот сейчас имеет честь выйти на сцену Большого театра.
В какой-то момент величие творца оказывается его наказанием. В какой-то момент "бешеные волки встанут лапами на грудь". Вчерашние льстецы вдруг оборачиваются в гонителей и, словно с полотен Босха, слетаются на жертву славы чудища мщенья. Прогресса и "золотой лихорадки" требуют от русского балета. Хит балетного сезона - шоу из борцов сумо и кривоногих шлюх у шеста, пробиваемое лучами лазера. Поражает другое. С каким deja vu сколачиваются шайки из либералов и нацпатриотов, из русофобов и русофилов для очередной расправы над русским гением русского искусства. И вот сейчас, когда я пишу эти строки и заглушаю шиканье взбирающихся из лавочек во дворцы в адрес фестиваля "Benois de la Danse-2013" и похлопывание по плечу Григоровича, пытаюсь вспомнить - была ли та страна? Величию и красоте которой маэстро отдаёт всю свою жизнь. Но. "Сейчас не самое подходящее время говорить о триумфе русского балета". Фашизм - культ красоты.
Алексей Гордеев
30 мая 2013 1
Общество
Казалось бы, результаты чемпионата мира по хоккею с шайбой 2013 года стали достоянием истории, и возвращаться к ним никакой необходимости нет. Позиция спортивных и политических руководителей нашей страны, шумно отмечавших чемпионство прошлого, 2012 года, сводится к тому, что, мол, не повезло, с кем не бывает Тренера провалившейся национальной сборной, Зинэтулу Билялетдинова, оставили на посту, хоккеистам выразили сочувствие и сожаление.
Оно и понятно - не советские времена на дворе, когда за проигрыш мирового первенства чехословакам давали отставку заслуженным-перезаслуженным Анатолию Тарасову и Аркадию Чернышову, а любое наше поражение на льду едва ли не приравнивалось к поражению на фронтах "холодной войны".
Из этого правила было одно-единственное, памятное всем, исключение: советская часть "звездной серии" против сборной НХЛ 1972 года, когда наших тренеров и игроков в приказном порядке обязали играть в "чистый советский хоккей", а наших судей - видимо, закрывать глаза на художества североамериканских "профи". Результатом стали три поражения подряд после первой победы и проигрыш всей серии.
Это был "спортивный горбачевизм" задолго до Горбачёва. Разглядеть его тогда было невероятно трудно, почти невозможно, однако ощущение какой-то несправедливости и крайней опасности случившегося на наших глазах действия было исключительно острым.
Я напоминаю об этом потому, что лозунг Пьера Кубертена "О, спорт, ты - мир!" при переводе на русский язык получает и второе значение: происходящее на спортивных аренах отражает и моделирует реальность далеко за её пределами.
Поэтому не знаю, какое имя получит социально-политический аналог случившегося в Швеции, но именно поэтому считаю крайне важным разобраться в "трех источниках и трех составных частях" этого российского позора.
Проигрыш сборной Франции. То, чего и в дурном сне никто себе представить не мог. Именно поэтому "конспирологические" версии о том, что результат был "заказан" некими букмекерами, сделавшими на него ставки и получившими многомиллионные выигрыши, получили такое распространение.
Проигрыш сборной Финляндии. Это был уже провал по всем статьям. Финны "возили" нашу команду по полной программе, и никаких шансов что-то изменить у российских хоккеистов, по большому счёту, не было. Они старались, упирались, тратили массу сил и энергии, но безрезультатно. И по организации, и по пониманию игры финны нас "раскатали". "Приличный" счёт встречи, 2:3, никого не должен вводить в заблуждение.
Победу над Словакией можно вынести за скобки - она оказалась "трудовой", а вот встречу с Австрией, несмотря на убедительный вроде бы результат, 8:4, можно считать третьей катастрофой нашей сборной: позволять заведомому аутсайдеру забивать в твои ворота четыре шайбы - значит, расписаться в бессилии обороны и вратарской линии, которые вместе составляют даже не половину, а три четверти команды.
А потом наступил "момент истины" во встрече с далеко не хватающими звезд с неба американцами - той самой сборной США, которую в групповом этапе наша команда после упорной борьбы в двух первых периодах всё-таки "вынесла" со счётом 5:3.
Через девять дней после этой победы, 16 мая, в четвертьфинале, никакой борьбы не получилось. 3:8 - это не счёт, это диагноз. Мало того, что данное поражение стало самым крупным в истории нашей национальной сборной на мировых первенствах, - оно стало самым позорным по своему содержанию.
Складывалось впечатление, что наши "звёзды" не умеют, не могут и не хотят побеждать собранную из неудачников Кубка Стэнли американскую версию второй-третьей сборной НХЛ.
Как будто все они торопились на самолет с "горящей" туристической путевкой в кармане. На льду не было не то что команды - не было даже игроков. Которые нынче все у нас профессионалы, получают многотысячные и даже многомиллионные контракты по обе стороны океана, и заподозрить их в банальном отсутствии игровых навыков и связей как-то даже странно.
Российский хоккей показал, что он, несмотря на все свои былые и даже не слишком давние успехи, не просто давно и серьезно болен, - он фактически находится при смерти. Потому что ровно в таком же состоянии находится всё наше общество, у которого нет ни объединяющей идеи, ни жесткой организации управления, ни даже общих ценностей, которые хоть как-то отделяли бы "своих" от "чужих". Образно говоря, наши хоккеисты перестали видеть "ворота соперника", а следовательно - и собственные ворота. И если транслировать такую дезориентацию на российское общество в целом - никаких светлых перспектив ждать от нашего ближайшего будущего не приходится.
Людмила Лаврова
30 мая 2013 1
Общество
Прошло чуть больше недели, как в тестовом режиме начало выходить в эфир Общественное телевидение России, однако "штыки" оказались наготове: "очередной медийный рупор официоза", "имитация свободного телевидения", "создание специальных СМИ для управления сознанием "креативного класса", "пока набор попахивает некоторым нафталином при всем пионерском задоре Странная смесь архаики с попыткой вдохнуть в старые меха (так на сайте "Ъ"!) некоторое новое содержание". Подобных "голосов", высмеивающих направленность нового канала показывать жизнь всей России, а не возню в разнообразных столичных тусовках, не столько криминал и катастрофы, а робко намечающиеся созидательные устремления в обществе, уже прозвучало множество. Ну, разве интересно, чем живет и дышит страна, если "наше все" в Tubике, где удобно устроились бывшие юмористы СТС Лазарева и Шац со своим "Телевидением на коленке", вызывающим восторги любителей Шендеровича!? Действительно, зачем передача "Большая страна", посвященная регионам России, если Болотная с ее витиями в центре мира? Ведь это банальщина, "попахивающая нафталином", помогать "россиянам перестать делить друг друга на "мы" и "они" и стать ближе". Гораздо "креативнее" оппозиционность, сдобренная грошовым одесским юмором и непристойными жестами. Так предложим зрителю конкурс "на лучшее оскорбление чувств верующих", а в качестве приза - абажур! Разумеется, "все свои" - на коленках Лазаревой и Шаца, да еще на "Дожде", где обожаемый "профессионал" Парфенов в одном из своих сюжетов с помощью новых технологий превращает "не наших" людей на экране в живых мертвецов
Персона недели - Максим Кантор у Познера. К сожалению, ему не с кем было там собеседовать. Сильная, яркая личность, умница Кантор постоянно наталкивался на суетливые с усмешечкой познеровские "конечно", "ну, да" в ответ на свои глубокие размышления об истории цивилизаций, религии и современности. Это был как раз тот случай, когда "гуру" эпохи "журнализма" (определение Г. Гессе) оказался статистом в феерии образов, идей и эрудиции философа и художника Кантора, продемонстрировав полную нищету мысли и неспособность освободиться от навязших в сознании клише.
Создается впечатление, что устроители общественно-политических ток-шоу на Первом продолжают соревноваться с подобными же программами на России 1 по количеству приглашенных в студию участников дискуссий. Признаюсь, мне непонятна цель такого экспертного многолюдья. У Макарова в "Свободе и справедливости" на тему свободы слова и ответственности журналистов и публичных персон за высказанные ими слова уловить суть полемики в общем гвалте оказалось почти невозможно. От программы П. Толстого "Политика", где обсуждался вопрос "Будет или не будет экономический кризис?", осталось ощущение присутствия на толкучке. Каждый из участников натужно старался перекричать другого, будто торопился побыстрее "продать" свой "товар", пока не разразился этот самый пресловутый кризис. А возникавший время от времени тенью отца Гамлета А. Гордон, в отличие от классического персонажа, при всем своеобразии манеры поведения на экране отнюдь не добавлял интриги в происходящий перед зрителем докуфарс, который мог бы стать при желании режиссеров передачи подлинной захватывающей докудрамой. Однако подобного желания у них, по-видимому, не возникало, хотя проблематика названных дискуссий давала для этого и актуальный материал, и немалые творческие возможности. Ток-шоу на Первом обозначили кризис формата дискуссий на важнейшие общественно-политические темы, и даже интересный ведущий - Петр Толстой - ситуации не меняет. Наверное, интуитивно, но, может, и сознательно нашел рецепт спасения от словесного буйства диспутантов В. Соловьев, пригласив в один из последних "Воскресных вечеров" небезызвестную И. Прохорову. Прямолинейная и хваткая, как акула, эта дама практически не дала никому из участников, даже разделявших ее взгляды, и слова сказать. Ее металлический голос без интонаций, будто из старого репродуктора на столбе, солировал предельно агрессивно, и брала она не своими доводами в полемике, которой не получилось (как можно полемизировать с репродуктором?), а безапелляционностью и напором.
