Они опять же не очень квалифицированные строители. Им много не поручишь: электропилой не умеют пользоваться, пилят себе руки и ноги, после них все остальные рабочие боятся за электропилу браться.
В основном все рабочие приезжают в Москву самотеком и потом устраиваются на стройки по телефонным звонкам. Но многие приезжают сразу целыми бригадами. У таких есть свои посредники. Посредники — важные фигуры на стройке. Посредники постоянно тусуются в столице и знают, каких рабочих и сколько где надо. Посредники обычно мужики из тех же республик, откуда и рабочие. Они, зная спрос на рабочую силу, вызывают из родных сел и городов "своих" работяг, а потом устраивают их здесь целыми бригадами. Они же и становятся на стройке бригадирами. Они решают сразу множество вопросов по обеспечению работы и быта своих бригад, они же и решают проблемы зарплат. Такие бригадиры требуют от фирм нормальные общежития для своих рабочих, и тогда в Москве выгоняют "лишних" студентов из институтских общаг. Они пробивают обязательное трехдневное питание для бригады. Они, если фирма не может вовремя расплатиться с рабочими по зарплате, могут выплатить деньги работягам из своего кармана. Само собой, бригадир получает довольно большой процент от зарплаты своих рабочих. Устроившись сам по себе, рабочий может получить на половину больше, чем при помощи посредника-бригадира. Но с бригадирами приезжему строителю в Москве спокойней и надежней. Те же бригадиры помогают фирме заставлять работяг работать в полную силу. Реально это выглядит так, что бригадир помогает прорабу или мастеру бить морду нерадивым рабочим.
На мордобое и матерном крике держится почти вся трудовая дисциплина в большинстве строительных контор. Заставить трудяг ломать спину в полном напряжении сил могут мастера, прорабы, начальники участка и его помощники и бригадиры. Московские кадры в основном укомплектованы бывшими военными. Часто образование и опыт в строительстве не ставятся на стройке ни во что по сравнению с умением заставлять работать. Поэтому на многих стройках основным критерием эффективности давно стал фактор отсутствия отдыха для рабочих. Для многих бывших военных главным качеством работы является то, что строители не курят и не разговаривают между собой. Для них, не имеющих никакого понятия о строительстве, непонятно, когда вроде все работают, не покладая рук, а построили все равно плохо. "Ведь никто не "курил", все задолбались до полусмерти, должно же ведь быть хорошо…" Так думают бывшие военные начальники. Как встала стена, как легли панели — им не объяснишь, тем более про детали облицовки.
Наши русские прорабы, мастера и начальники участка в своих методах управления людьми ненамного отличаются от бригадиров и военных. Все те же мат и мордобой. Заставить человека выполнять тяжелый физический труд по двенадцать часов каждый день не помогает никакой материальный стимул
Бить приходится не всех. В один голос прорабы говорят, что из каждой республики бывшего СССР приезжает кто попало. В этих республиках сейчас совсем сурово стало жить. Поэтому в Москву едут все. Крестьяне и механизаторы легко находят свое место на стройке. Недаром говорят, что кто усвоил сельское хозяйство, тот усвоит и стройку. Но вместе с крестьянами едут и учителя, и врачи, и кто попало. Эти интеллигенты работать не умеют, но умеют обижаться. "Такие не только не работают сами, но начинают агитировать остальных рабочих работать похуже и поменьше. От них очень много проблем, они же и калечат себя чаще всех".
Бригадиры и прорабы стараются сразу вычислить из числа рабочих тех, кто раньше был связан с гуманитарным трудом и уволить. Ну не место им на стройке. Им другая работа нужна.
Вообще, к своему изумлению, я узнал, что нормальный панельный семнадцатиэтажный дом о пяти подъездах обычно строят человек пятнадцать, а не целая толпа народа. Есть норматив: на один кран занято до пяти рабочих. Обычно один кран и работает, значит в две смены занято человек десять. Команды по десять-пятнадцать рабочих меняют постоянно от одного цикла работ к другому.
Но над этой малочисленной группой рабочих виснет с десятка два мастеров, прорабов и охранников. Это новая экономика, новый уклад. Работяги говорят, что хуже нет, чем попасть на работу на строительство "элитного" жилья. Там вообще все поставлено на скорость строительства, там просто гробят людей. Каждый день строительства стоит намного больше человеческой жизни. Там возводят пирамиды для настоящих хозяев новой жизни, им проще оплатить любые расходы по травматизму рабочих, чем ждать, когда для них построят дворцы с соблюдением всех правил безопасности.
Помимо руководства стройки, в каждой фирме есть еще пара десятков менеджеров, маркетологов, дилеров…
В этой среде тоже подобран народ по национальному признаку — почти все евреи. Никто из них ни разу не бывал на стройке. Их работа — продать квартиру или коттедж клиенту. Они работают в Москве в нормальных удобных офисах, принимают клиентов. Они впаривают клиенту квартиру или целый дом. У них на столах компьютеры с большими мониторами. В мониторах, согласно уже заложенным программам, показывают все квартиры или дома. Изнутри и снаружи, со всеми вариантами отделки. Агенты продаж проводят потенциальных клиентов по домам, суют им в руки рекламные проспекты. Пиарщики вставляют рекламу в СМИ. Часто на пятнадцать реально работающих на стройке человек в фирмах приходится человек сорок менеджеров, бухгалтеров, посредников, дилеров…
Вся эта команда срубает почти все доходы от строительства домов. Работяги едва ли получат сто пятьдесят-двести долларов за месяц каторжной работы в смену по полсуток. Прорабы и мастера — долларов по триста. Зарплаты по пятьсот, по семьсот долларов достаются тем, кто вообще не появляется на стройке.
В связи с этим серьезную конкуренцию русским конторам в последние годы составляют разные иностранные стройфирмы.
У турок, немцев, югославов и финнов совершенно иначе построена организация работ. Там почти всегда на двадцать рабочих едва ли найдется человек пять управленцев. Поэтому югославские, турецкие и немецкие рабочие зарабатывают в Москве по полторы тысячи долларов в месяц. Очень богатая и щедрая, по европейским меркам, Москва притягивает строительные бригады со всей Европы, нигде сегодня не строят так много, как в Москве. В советские времена в России строили каждый год по десять небольших городов. Сегодня строят даже больше, просто изменился заказчик. Вместо молодых семей рабочих, военных, ученых в эти города вселяются новые хозяева жизни.
Дилеров-менеджеров на стройке называют "захребетниками". Они всегда надменные по отношению к строителям, стелятся изо всех сил перед клиентом. Когда агент продаж ведет очередного клиента по строящемуся дому, он согнется в самом низком поклоне, если на пути окажется грязная лужа — бросит в нее свою куртку, чтоб богач-покупатель прошел по ней, не испачкав ботинки или лакированные туфли. Такой подхалимаж называется "уважением к клиенту".
Клиент приедет на стройку на дорогой машине, в дорогом костюме с подругой на высоких шпильках и в меховой шубе, не подумав переодеться для стройки. Клиент может капризничать, как угодно, может потребовать изменить вид из окна.
Эти капризы больше всего донимают тех, кто строит коттеджи. Здесь заказчики часто меняют свои требования во время строительства по многу раз. Бывает, человек заказал один вариант коттеджа, но посмотрел где-то какое-то кино или телепередачу и захотел что-то поменять. Бывает, у заказчика сменилась любовница, и она ему внушила переставить стены и все перекрасить. А многие вещи бывает просто нельзя переделать. Те же любимые "новыми русскими" джакузи устанавливаются раз и навсегда. Чтоб их переставить под новый вкус хозяина, надо вообще ломать весь дом и переделывать фундамент. Начальнику участка приходится унижаться и упрашивать заказчика оставить все как есть, чтоб не потерять деньги. Еще бывает, клиент слишком широко размахнулся, переоценил свои финансовые возможности. Такие уже в ходе строительства начинают говорить, что не надо строить третий этаж, хватит, мол, и двух, чтоб суметь расплатиться. Бывают такие, что останавливаются на фундаменте и просят прекратить дальнейшее строительство. "Нет денег, и фундамент — это их нынешний уровень".
Раньше вообще никогда не строили дачи выше двух этажей. Пригородная зона Москвы предназначалась для отдыха простых горожан. Дачные поселки так и называли садовыми. Там все утопало в зелени, дома были деревянные, а сами поселки не нарушали экологической безопасности мегаполиса. Теперь в таких городках зелени почти нет. Коттеджи лепят вплотную друг к другу. В этих каменных домах, лишенных любых проявлений природы вроде мягкой почвы, травы и деревьев, часто даже никто не хочет селиться. Человек не может нормально расслабиться в окружении сплошного бетона и железа. Это касается не только коттеджей, но и целых новых микрорайонов городов. В 1994-96 годы строители повыкупали у разорившихся колхозов довольно просторные поля, и так плотно застроили многоэтажками, что в их тени даже плодородная почва, когда-то дававшая хлеб, не может выродить ни травинки. Целые кварталы сплошного камня. Там никто не хочет селиться. Такие районы называют "поле чудес", в них закопали такие деньги, что закачаешься. Таких полей хватает на всех окраинах Москвы.
