Двое суток изучали обстановку. Внесли коррективы по результатам аэрофотосъемки. Но нам этого показалось мало. Хотелось лично убедиться и, как говорят, своими глазами посмотреть то место, где спланировали высадку десанта. Сели с Булгаковым на самолеты-истребители "Грачи" (на место второго пилота) и поднялись в воздух. Полет длился минут 30-40. Сделали три круга над окрестностями Ведено. Вдруг я увидел внизу "Ниву". Она двигалась по горной дороге в сопровождении еще двух машин. И летчики их сразу заметили. Я слышал переговоры пилотов с землей. Позже один из них рассказал мне, что за этой "Нивой" они давно охотятся. По имевшейся информации, в машине находился Дудаев. "Земля" запретила "Грачам" работать по автоколонне, так как в кабинах находились мы с Булгаковым. Выходит, мы с Владимиром Васильевичем помешали тогда уничтожению Дудаева…
Высадка десанта прошла успешно. Подразделения 245-го полка вместе с десантниками ударили по противнику одновременно с двух сторон. На некоторых участках обороны врага началась паника, бандиты бросали свои позиции и просто бежали, сверкая пятками.
3 июня древняя столица Чечни — Ведено — была в руках федеральных войск. Пленные дудаевцы потом признавались, что вначале они ждали основной удар на Шатой, поэтому и подтягивали туда резервы. У селения Агишты их связала боями морская пехота, а в ущелье — 506-й полк. И тыл боевиков оказался пустой.
В боях за Ведено федеральные войска потеряли погибшими 17 человек, ранеными — 36. Потери незаконных вооруженных формирований составили более 300 бандитов убитыми. Уничтожено 8 танков, 9 БМП, 1 БТР, 2 ЗУ, одна установка залпового огня "Град", 2 орудия, 6 минометов, 28 автомобилей с боеприпасами — фактически все остатки тяжелого вооружения боевиков. Наголову был разгромлен печально знаменитый "абхазский" батальон…
Шамиль Басаев был в шоке от потерь. Видимо, после катастрофы в Ведено задумал он свой кровавый рейд на Буденновск. От отчаяния…
Не давая противнику времени на передышку, войска после Ведено двинулись на Шатой. Туда можно было попасть только по одной дороге, идущей вдоль реки Аргун. Слева — отвесные скалы, справа — десятиметровый обрыв в реку. Возможности для маневра — никакой. К тому же разведчики обнаружили на дороге множество управляемых мин, фугасов. Идти по дороге — значит, положить людей и потерять технику. Нас возьмут в огневой мешок и перещелкают, как в тире. Генерал Булгаков предложил решение: основные силы "перетаскивать" по хребту, чтобы скрытно выйти к н.п. Большие Варанды и от них спуститься к Шатою.
Хребет шириной от 4 до 6 километров, дороги фактически никакой — только узкая тропа, по которой с незапамятных времен горцы ездили лишь верхом на лошадях. Но начальник инженерной службы 506-го полка подполковник Степанов со своими людьми за трое суток пробил дорогу, расширил ее под технику. Чуть ли не на руках несли боевые машины.
А чтобы противник не обнаружил основные силы, на главной дороге подразделения 245-го полка сымитировали атаку. Небольшой рейдовый отряд (в составе разведвзвода, мотострелковой роты, инженерно-саперного отделения с машиной разграждения и танка с тралом) двинулся вдоль реки Аргун. Вел их майор Н. Звягин. Уже при входе в ущелье боевики открыли шквальный огонь. Солдаты и офицеры держались как могли. Насмерть стояли, приковывая к себе силы бандитов. А когда к нам пришла уверенность, что противник "клюнул" на приманку, командир полка приказал по радио Звягину отходить.
Двое суток (!) рейдовый отряд отвлекал боевиков своими самоотверженными действиями. Героизм мотострелков обеспечил общий успех операции. Я склоняю перед ними голову. Спаслись немногие, прыгнув с обрыва в реку. Большинство погибло. Но ценой своей жизни они предотвратили гибель сотен и сотен своих товарищей.
Такие ситуации нередки на войне. К сожалению, командирам иногда приходится принимать жесткие решения: пожертвовать малым, чтобы спасти большее. Прости меня, Господи!
Благодаря отряду Звягина мы сумели 245-й полк вытащить к Шатою по хребту. А вечером 11 июня с другой стороны Шатоя был высажен десант. Несколько вертолетов, один за другим, подлетали в указанное место. Десантники выпрыгивали и сразу уходили в лес, чтобы с рассвета перекрыть возможные пути отхода боевиков из Шатоя. Один вертолет упал. Завалился на хвост и скатился в обрыв. К счастью, никто не погиб, были только раненые. Однако сдрейфил командующий армейской авиацией генерал Иванников, аж руки задрожали. "Все, прекратить высадку!" — закричал в эфир. Я его отстранил. "Ты что, — говорю, — всех погубить хочешь?! Спасуем сейчас — в крови умоемся! Все рухнет!" И вырвал микрофон: "Продолжать высадку! Не останавливаться!"
Слава Богу, все закончилось благополучно. 13 июня Шатой был полностью блокирован. Боевики вновь запаниковали — не ожидали такого внезапного удара федеральных войск. Они почти не оборонялись. Спешно, бегом покинули свои позиции.
С падением Ведено и Шатоя фактически завершилась последняя фаза "горной войны", что означало полное выполнение замысла федерального командования. За Шатоем открывался выход через перевал на Грузию. Теперь, после взятия ключевого населенного пункта, этот путь был перерезан. Если посмотреть на карту, там оставались только скалистые горы, где можно было ударами с воздуха и артиллерией добивать остатки бандитов.
Но развитие наступления остановили — опять начались переговоры. Так было после блокирования Грозного, при развивающемся успешно наступлением на Шали, после форсирования Аргуна… В считанные недели можно было дожать бандитов, не дать им возможности опомниться. Вот и на этот раз, в самый разгар шатойской операции, произошел неприятный сбой.
Наши перехватили разговор Масхадова с одним из полевых командиров. Тот сообщал, что русские наседают, его отряды больше не могут их сдерживать. "Выручайте, помогайте!" Масхадов ответил ему буквально следующее: "Продержись до 9 утра. Все будет нормально. Мы договорились: объявят мораторий". Ни я, ни Куликов не знали, что будет мораторий, а Масхадов уже знал.
Вечером на меня вышел начальник Генштаба генерал Колесников и сообщил, что в адрес командующего ОГВ Куликова послана телеграмма, предписывающая прекратить применение авиации. Я связался с Куликовым: "Анатолий Сергеевич, как же так?" Он тоже опешил: "Как прекратить? Люди же ведут бои в горах!"
Одновременно с Куликовым выходим на Колесникова. Он отвечает: "Что я могу сделать? Приказ верховного главнокомандующего у меня на столе. Вам его уже послали".
После полуночи получаем этот приказ. Где-то в 2 часа ночи снова выходим на Москву, пытаемся объяснить ситуацию. Бесполезно.
Эти, словно врагом спланированные остановки, эти украденные у армии победы — самая острая после людских потерь боль. Как воевать, если достигнутый кровью успех напрочь смазывается начинающимися вдруг совершенно ненужными "переговорами"? Кто наш главный противник: бандюки в горах, или предатели в сановной Москве? Когда Булгаков узнал о моратории, у него плечи опустились и желваки пошли ходуном: "Мне просто плакать хочется, Геннадий Николаевич", — выдавил из себя.
На следующий день после взятия Шатоя состоялась очередная встреча Масхадова с представительной делегацией федерального центра (Керимов, Зорин, Месарош и Паин).
АНАТОЛИЙ КУЛИКОВ. ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ
Глубокой ночью, после получения приказа из Москвы о прекращении огня, командующий Объединенной группировкой войск Куликов связался с начальником Генштаба генералом Колесниковым. Пытался уговорить, чтобы отменили предательский приказ. "Это не в моей компетенции, — уперся Колесников. — Обращайся выше". Тогда Куликов стал звонить Черномырдину.
Премьера в Москве не было. И Анатолий Сергеевич "поднял всех на уши", чтобы разыскали главу правительства. Оказалось, Виктор Степанович отдыхает где-то на Черноморском побережье. Нимало не смущаясь тем обстоятельством, что Черномырдин, во-первых, в отпуске, а во-вторых, время на часах — около трех ночи, Куликов заставил обслугу премьера разбудить своего шефа и позвать к телефону.
Сонный, измотанный за последние дни Виктор Степанович взял трубку. Он был, конечно, раздражен. Мало того, что ему не дают отдохнуть, да еще и проблему задали, выходящую за рамки компетенции премьера. Черномырдин не успел, фигурально выражаясь, глаза продрать, еще сознание не включилось на всю катушку, а в ухо уже дятлом долбил Куликов:
— …Нельзя прекращать огонь, Виктор Степанович! Трошев высадил десант, люди находятся на горах. Если мы прекратим поддерживать их авиацией и артиллерией, то обречем ребят на гибель!..
