Нам, живущим в современной России, необходимо взять в ХХI век всё лучшее, что было создано предками в истории – и царской, и императорской, и советской.
Библиотека "Дом Романовых" в 14 томах (подарочное издание). - Издательство Слово /SLOVO, 2013. – Тираж не указан.
400-летие избрания династии – почтенный повод для появления этой роскошной библиотеки. Издание отличается истинно царским размахом. Цена соответствующая – в расчёте на царские доходы. Футляры, золото, иллюстрации, карты и чертежи – здесь всё безупречно. А вот о содержании стоит поговорить – но тоже не прокурорским тоном. Здесь собрана досоветская историографическая классика разных времён – каждому правителю России из династии Романовых посвящено одно-два исследования. Получается подробная летопись трёхсотлетия в четырнадцати увесистых книгах.
Ставка сделана на проверенные временем книги. Многие из них переиздавались массовым тиражом в годы перестроечного книжного бума. Помните? Жёлтая бумага, разваливающийся переплёт. Но ведь читали десятки тысяч человек книгу Князькова о Петре Великом или Шильдера о несчастном Павле Петровиче. Нынче всё буржуазнее (или аристократичнее?), во всяком случае, богаче, а вот читателей не хватает. Что же – будем радоваться коллекционным изюминкам? Есть надежда, что в ХХI веке удастся сохранить культуру таких уникальных подарочных изданий: их вроде бы не заменишь электронными версиями. Они украсят респектабельные кабинеты – корпоративные и частные. Станут деталью изысканных интерьеров. Но есть в подарочной серии и открытия – скажем, исследования Василия Николаевича Берха известны только очень дотошным любителям истории. Берха чаще вспоминают как летописца русского флота, а составители серии включили в канон два жизнеописания, которые Василий Николаевич опубликовал ещё в пушкинские времена: царя Михаила Фёдоровича и царя Фёдора Алексеевича. Повествовательный стиль Берха кому-то покажется наивным. Но будем помнить: в 1830-е годы Россия пыталась осознать себя великой державой с великой историей. Та атмосфера чем-то напоминает наши нынешние старания. А не переиздавали Берха давным-давно.
Жизнеописания царей «кисти» Шильдера и Татищева – своего рода историографический официоз имперских времён. Парадные портреты, но не только. Они были добросовестными историками, умели работать с документом, создавать подробное полотно политической жизни. Смелых выводов не допускали, но иногда оно и к лучшему. Исторической эксцентрикой мы, кажется, пресытились. Без обращения к этим капитальным трудам не обходится ни одно исследование, посвящённое эпохе Романовых. Даже в советские времена, когда Шильдера и Татищева не переиздавали, в научных работах попадалось немало ссылок на первые издания их работ. Полезное чтение для современного читателя, неравнодушного к истории Отечества.
Гордо стоят на полке красные тома с гербами и коронами. В таком контексте история – это, несомненно, история царей. Но не навеваем ли мы сами себе «сон золотой»? Не убаюкиваем ли себя слишком благостной, триумфальной правдой. Тут не старинные историки виноваты, а мы, нынешние, полюбившие роскошь «имперского стиля».
Одно ясно: этот книжный проект коллекционеры и библиоманы не забудут даже сто лет спустя, когда придёт черёд 500-летия воцарения династии Романовых.
Александр АРСЕНЬЕВ
Александр Севастьянов. Битва цивилизаций. Секрет победы. - М.: Книжный мир, 2013. – 224 с.– 1500 экз.
"Три мировые мегацивилизации, – пишет автор, – сосуществуют и ведут непрерывное соперничество уже многие столетия и даже тысячелетия: Китайская, Западноевропейская и Мусульманская. В их мегавойнах, порой кровавых, а порой – бескровных, непрерывно решаются судьбы мира, народов и индивидов, они определяют прошлое и будущее планеты". Русскую цивилизацию, так же как и японскую, индийскую и еврейскую, автор относит к периферийным и считает, что наш удел – непрерывная борьба за выживание. Поэтому нам так важно понимать, в чём успех секрета той или иной стороны в вечной войне народов; именно народов: из 150 наиболее крупных вооружённых конфликтов уже после Второй мировой войны 127 имели национальный, этнический характер. (Как не вспомнить марксову глупость, которую нам в своё время упорно вбивали в голову, – «История есть история борьбы классов».)
Однако бо"льшая часть книги посвящена не войнам, а оружию, благодаря которому начиная с XVI века верх взяла Западная Европа. Таковым оружием Александр Севастьянов считает книгопечатание и воздаёт должное Иоганну Гутенбергу, назвав посвящённую его открытию главу так: «Как один немец повернул ход истории». Автор приводит исключительно интересные сведения о книгопечатании в Китае, мусульманском мире и в России и объясняет, почему здесь сложился приоритет Запада.
Он убедительно показывает, что домонгольская Русь по уровню грамотности не отставала, а кое в чём и обгоняла Западную Европу, однако нападение степняков стало для нашей родины катастрофой. Одно из её проявлений – целенаправленное, последовательное и беспощадное уничтожение интервентами книжных сокровищ Руси. Нельзя не согласиться с Александром Севастьяновым, когда он выражает недоумение позицией некоторых историков, которые добродушно говорят об ордынском иге как о некоем обоюдополезном «симбиозе» двух цивилизаций. Одним из последствий этой гибельной эпохи автор считает то обстоятельство, что возрождающаяся Русь уделяла большее, чем в Западной Европе, внимание церковной литературе, что на Руси сильна была «церковная цензура». Он считает, что и в XVI–XVII веках, то есть до самой Петровской эпохи, «душа и ум русского человека всё ещё оставались девственными, и их первостепенная потребность состояла не в положительных знаниях, а в сказках и мечтах, в том числе религиозного свойства». И перебрасывает мостик к нашим временам: «Удручающая пронизанность всего сознания типового русского интеллигента мифами всех сортов, от социальных до космогонических и теологических, есть его характерная и неотъемлемая черта, берущая исток в неизмеримых исторических глубинах».
Подводя итоги, Александр Севастьянов пишет, что «замкнутая в рамках религиозной мысли грамотность, образованность и книжность Древней Руси делали страну вовсе неконкурентоспособной по сравнению с Западной Европой и Китаем и ограниченно конкурентоспособной со странами Востока и Юга». А то, что страна наша не сгинула и одержала много великих побед, автор относит к достижениям петровской модернизации. С такой трактовкой истории можно поспорить – и многие спорили.
Мы начинаем новую рубрику, в которой наши собственные корреспонденты освещают будни, проблемы и успехи провинциального телерадиовещания
Если часть моих друзей и знакомых ушла в "бетховены" и «гомеры» - вообще не слушает местное радио и не смотрит здешние телеканалы, впрочем, и федеральные тоже, то ваш покорный слуга слушает его вполуха, а в те самые каналы косится одним, да и то, как изъяснялся по сходному поводу Виктор Астафьев, «левым кривым глазом». Объясню, почему.
«Радио России» изредка – два горошка на ложку – между подачей иных блюд потчует нас двухминутками поэзии. Когда некий человек выверенным голосом читает классику. От Пушкина до Рейна. И вот только я вослед пожеланию Аристотеля готовлюсь испытать катарсис, как на полуфразе, будто братки из пермского пригорода, даже не попросив закурить, ввинчивают налившиеся свинцом кулаки в оказавшегося на их улице московского гостя, наших классиков осаживает непоколебимое:
– Пермь. Время местное. О погоде[?]
Мне, конечно, любопытно, что же там происходит в горних сферах над Пермью, но не за счёт же Пушкина и Мандельштама? Люди сведущие растолковали: дескать, дочерней телерадиокомпании самой же Москвой и позволено использовать энное время эфира по собственному усмотрению. Каково, однако, усмотрение! Местный филиал ВГТРК возглавляет Валерий Сергеев, бывший первый секретарь Гремячинского горкома КПСС, впоследствии вице-губернатор Пермской области, определённый ныне в академики Международной академии телевидения и радиовещания. Понятно, что он человек во всех щёлоках мытый, но, согласитесь, подобного рода цензуры по отношению к Пушкину и Мандельштаму даже не позволяли себе ни Александр Христофорович Бенкендорф, ни Иосиф Виссарионович Сталин.
