В 1998–1999 годы Левенчук сделал все, чтобы привлечь внимание общественности к СОРМ, но оказалось, что никто из крупных провайдеров не собирается оказывать сопротивление. И Левенчук зарекся заниматься политикой. Он проиграл битву против СОРМ, и проиграл ее новому директору ФСБ. Его звали Владимир Путин.
Глава 5
Путин встречает интернет
Экономический кризис 1998 года заставил Ельцина менять премьер-министров одного за другим. Ни один из них не был экономистом, зато все имели непосредственное отношение к спецслужбам. Первым, с 11 сентября 1998-го по 12 мая 1999-го, был Евгений Примаков, бывший начальник Службы внешней разведки. Ему на смену пришел Сергей Степашин, директор ФСБ в 1995-м. 9 августа 1999 года Ельцин представил нового премьера – Владимира Путина, руководившего ФСБ в 1998–1999 годах.
Летом 1999-го Россия медленно и мучительно выходила из кризиса. Но сентябрь потряс Москву двумя взрывами жилых домов, унесшими жизни 216 человек {76}. Виновными были объявлены чеченские террористы, и теракты дали повод для начала новой военной кампании на Северном Кавказе.
Однако Ельцин и его окружение боялись не мятежей и террористов, их больше беспокоили бывшие соратники. Юрий Лужков, мэр Москвы и влиятельный политик, не делал тайны из своих президентских амбиций. Он начал наступление на семью Ельцина, обвинив ее в коррупции. Президентская команда с беспокойством наблюдала, как к Лужкову присоединился Примаков и как вместе они строят новую политическую партию «Отечество», собираясь принять участие сначала в думских выборах в декабре 1999 года, а потом – в президентских в марте 2000-го. Срок полномочий Ельцина истекал через несколько месяцев, и безопасность его и его семьи была под большим вопросом.
Вечером воскресенья, 30 мая 1999 года, Ельцин в ужасе смотрел в экран телевизора в своем доме в Барвихе, знаменитом поселке на Рублевке, где шикарные коттеджи, построенные еще для советской элиты, окружены зеленым лесом. Ведущий Евгений Киселев демонстрировал зрителям «схему президентской семьи» и говорил о коррупции. Киселев показывал это в эфире «Итогов» – самой уважаемой передачи популярного телеканала НТВ. Киселев говорил о дочери Ельцина Татьяне и ее муже Валентине Юмашеве, работающих в президентской администрации, об Александре Волошине, главе этой администрации, и олигархе Романе Абрамовиче. «Эти фотографии на экране чем-то напомнили мне стенд „Их разыскивает милиция“. Я такие стенды в Свердловске очень часто видел: на территории заводов, на автобусных остановках, возле кинотеатров, – писал потом Ельцин в мемуарах. – Там красовались личности пьяниц, воров, убийц, насильников. Теперь милиция в лице НТВ разыскивала мою так называемую Семью: мою дочь, Волошина, Юмашева… Всем этим людям, включая меня, приписывалось подряд все что можно: счета в швейцарских банках, виллы и замки в Италии и Франции, взятки, коррупция… Передача по НТВ повергла меня в шок» {77}.
Каждый вечер по телевизору разыгрывалась политическая драма. Олигарх Борис Березовский, близкий к Кремлю, контролировал первый канал ОРТ, который смотрели во всех одиннадцати часовых поясах, потому что еще с советских времен привыкли к «первой кнопке». С другой стороны был телеканал НТВ Владимира Гусинского, заработавший себе репутацию профессионального СМИ благодаря работе репортеров во время первой чеченской войны. У московского мэра Юрия Лужкова был свой канал, но его смотрели преимущественно в столице. Все они – Березовский, Гусинский и Лужков – поддерживали Ельцина на выборах 1996 года, но сейчас, на закате его второго срока, начали активную борьбу за власть, не дожидаясь его ухода с политической сцены.
Нападки лужковского канала не слишком волновали Ельцина, но выпад со стороны НТВ его ошеломил. Позже он назвал тот эфир «ударом в спину от людей, которых считал своими единомышленниками». Медиаимперия Гусинского «Медиа-Мост», состоявшая из телеканала НТВ, газеты «Сегодня» и еженедельного журнала «Итоги», сделала ставку на союз Лужкова и Примакова. Скандальные разоблачения коррупции в Кремле показывал НТВ, потом они комментировались в «Сегодня», а затем подхватывались другими изданиями.
Для окружавших Ельцина людей это была прямая и непосредственная угроза. После программы Киселева Волошин созвал журналистов кремлевского пула. «Либо мы сломаем Мост, либо Мост сломает государство», – мелодраматично заявил он. Среди присутствующих на встрече была и Елена Трегубова, корреспондент «Коммерсанта». Она сразу поняла, что, говоря «государство», Волошин имеет в виду Кремль {78}.
Кремль решил ответить ударом на удар. В июле государственный «Внешэкономбанк» отказал в выдаче «Медиа-Мосту» одобренного ранее кредита, а затем и вовсе заявил, что группа не расплатилась по займу {79}. Счета «Медиа-Моста» в ВЭБ оказались замороженными, а работавшим в его СМИ журналистам было отказано в доступе в Кремль, вплоть до аннулирования уже выданных аккредитаций {80}. Сергей Пархоменко – журналист, разоблачивший методы спецслужб в статьях «Башня Мерлина», к тому времени главный редактор «Итогов», – помнит, как его главный политический обозреватель Дмитрий Пинскер пришел к нему с плохой новостью. «Кремль решил перекрыть мне доступ к информации, – сказал он. – Мои источники отказываются со мной разговаривать и не разрешают себя цитировать, так что, пожалуйста, отнесись с пониманием к тому, что в моих статьях станет больше анонимных источников и комментаторов». «Доступ был перекрыт не только в Кремль, – вспоминал Пархоменко. – Когда в сентябре началась война в Чечне, нашим корреспондентам перекрыли доступ к командованию и перестали пускать к войскам. Это была хорошо продуманная стратегия» {81}. В глазах Кремля все журналисты, работающие на Гусинского, превратились во вражеских солдат.
Ельцин и его окружение отчаянно искали того, кому можно было доверить свою судьбу по истечении президентского срока. 9 августа Ельцин назначил премьер-министром протеже Березовского, 46-летнего Владимира Путина. Ельцин ясно дал понять, что считает его своим преемником. Путин появился на телевидении практически сразу после назначения и заявил: «Самая главная наша проблема – повторяю, я уже об этом говорил, – которая у нас есть, это отсутствие политической стабильности». Фактически это было обещание сохранить статус-кво {82}.
До 1999-го Путин не был публичной фигурой и к общению с журналистами не привык, как и к свободе информации. Годы перестройки он провел в Германии офицером КГБ, где все пропустил, в том числе горбачевскую гласность, когда газеты соревновались друг с другом в разоблачении сталинских преступлений, советские аппаратчики спорили с диссидентами, такими как Андрей Сахаров, прямо во время трансляции с заседания Совета народных депутатов, а статьи «Московских новостей» москвичи читали вслух на Пушкинской площади. Путин также плохо понимал Запад, много лет просидев в Восточной Германии, которая жила под тотальным контролем Штази. Он пропустил даже падение Берлинской стены, потому что служил не в столице, а в Дрездене, в 200 километрах южнее.
Вернувшись в Санкт-Петербург в 1990 году, Путин не очень понимал, что делать. Позже он рассказывал, что оставаться в КГБ ему не хотелось, поэтому он отклонил предложение о переводе в центральный аппарат в Москву. «Я уже понимал, что будущего у этой системы нет», – вспоминал он позже {83}. Но и уйти он не решился, выбрав «безопасный» вариант – попросил перевести его в качестве прикомандированного офицера КГБ в Ленинградский университет, где он хотел написать кандидатскую. В следующем году он перешел на работу к Анатолию Собчаку, видному демократу, возглавлявшему Ленинградский горисполком, а потом ставшему первым мэром Санкт-Петербурга. Но официально Путин ушел из КГБ лишь 20 августа 1991 года, когда уже было совершенно очевидно, что московский путч закончился неудачей.
