Как напишет театральный критик А. Смелянский, «Высоцкий вложил в Гамлета свою поэтическую судьбу и свою легенду, растиражированную в миллионах кассет… Высоцкий одарил Гамлета своей судьбой…».
Подмечено верно, но не все. Дело в том, что в этом спектакле Высоцкий играл не просто самого себя, а себя, как… вероятного агента влияния. Вспомним, на чем построен сюжет великой пьесы. Гамлет все время скрывает свои намерения от Полония, хотя тот активно пытается его разоблачить, даже подсылает к нему двух его друзей — Розенкранца и Гильденстерна — чтобы те вывели Гамлета на чистую воду. Но тех ждет провал: «Расспрашивать себя он не дает, и с хитростью безумства ускользает…». Вот и Высоцкий в реальной жизни был подобен Гамлету: за многими его безумствами стояла ловкая имитация, уход от расспросов и подозрений с одной целью — скрыть свои тайные взаимоотношения с сильными мира сего.
А вот еще один пассаж Гамлета в сторону Гильденстерна: «На мне вы готовы играть, вам кажется, что мои лады вы знаете…». Это уже посыл от Высоцкого его возможным «крышевателям» в верхах, которые и в самом деле, «играя» с ним, могли предполагать, что актер слишком прост. Он же думал иначе и пытался показать это своим кураторам.
Спустя несколько месяцев Высоцкий родит на свет стихотворение «Мой Гамлет», где в первых же строках делает весьма любопытное заявление:
Я только малость объясню в стихе —
На все я не имею полномочий…
А спустя несколько месяцев из-под его руки появится на свет еще одно заявление:
За что мне эта злая,
Нелепая стезя —
Не то чтобы не знаю, —
Рассказывать нельзя…
То есть, Высоцкому было, что скрывать от широкой огласки, и эта тайна — его возможное участие в закулисных играх сильных мира сего. Эти «сильные» создавали Высоцкому все условия, чтобы ореол гонимого висел над ним как нимб.
Именно тогда в судьбе героя нашего рассказа происходят серьезные перемены на этом «фронте». Его возможные «крышеватели» расчищают ему дорогу наверх, одновременно «гася» конкурентов, в частности, барда Александра Галича. История темная, но осуществленная на самом высоком уровне.
Как мы уже упоминали, поздней осенью 1971 года приятель и коллега Высоцкого по «Таганке» Иван Дыховичный женился на «принцессе» — дочери члена Политбюро ЦК КПСС Дмитрия Полянского. Был там и Высоцкий — в качестве свидетеля со стороны жениха, а также участника культурной программы: он дал небольшой концерт, состоявший в основном из его военных песен («Братские могилы», «Мерцал закат…», «Песня о военном времени», «Песня о земле», «Аисты» и др.). Выбор произведений был вполне закономерен: отец невесты хорошо помнил войну (служил в Красной Армии в 1940–1942, после чего был переброшен на партийную работу), поэтому эти песни, что называется, легли бальзамом на его душу. На что, собственно, и был рассчитан эффект. Полянский даже удивленно спросил у Высоцкого: а почему эти песни не звучат по радио или с пластинок? Бард в ответ лишь развел руками: дескать, это не моя вина. И тогда Полянский пообещал Высоцкому «пробить» этот вопрос на самом верху. Слово свое он сдержал: спустя несколько месяцев на «Мелодии» приняли к производству первый твердый миньон; до этого в 1967 году выходил его гибкий миньон с песнями из фильма «Вертикаль» — с четырьмя военными песнями Высоцкого из того репертуара, который он исполнил на свадьбе дочери Полянского. Спросите, причем здесь Галич?
Дело в том, что после мини-концерта Высоцкого кто-то из присутствующих, вроде бы случайно, включил магнитофон, а там были записаны песни Галича. Причем самые резкие по части критики советской номенклатуры — из его сатирического цикла. На контрасте с военными песнями Высоцкого эти произведения буквально резали слух. Услышав их, Полянский возмутился и приказал «прекратить безобразие». После чего сделал зарубку на своей памяти. И уже в ближайший четверг, на очередном заседании Политбюро, поднял вопрос о Галиче: дескать, сколько можно терпеть его антисоветские песни? Головы всех присутствующих повернулись к Андропову, который ответил коротко: если последует высшее решение, то ситуация с Галичем будет разрешена в ближайшее время. Такое решение последовало, и машина была запущена.
Уже спустя полтора месяца после свадьбы дочери Полянского, 29 декабря 1971 года, Галича исключили сначала из Союза писателей, а полтора месяца спустя и из другого Союза — кинематографистов, после чего бард оказался фактически без средств к существованию; за ним оставили право давать только «квартирные» концерты. А вот Владимира Высоцкого в Союз кинематографистов, наоборот, приняли — на место выбывшего Галича, что весьма символично, хотя до этого мурыжили вопрос с приемом в течение нескольких лет. Впрочем, об этом рассказ впереди.
Расширялась и география концертов Высоцкого: он, например, впервые поехал с гастролями в Молдавию, а также вместе с Влади посетил столицу Эстонии — город Таллин, где про него сняли первый (!) большой документальный телефильм — целых 55 минут, под названием «Парень с Таганки». Впрочем, об этой поездке подробный рассказ впереди.
Кроме этого, на «Мелодии» вышел его первый твердый миньон (второй появился осенью), а также Высоцкого включают в свои кинопроекты два корифея советского кинематографа, работающие на ведущих киностудиях: Александр Столпер пригласил на главную роль в упомянутый выше фильм «Четвертый» («Мосфильм»), а Иосиф Хейфиц — опять же на центральную роль в картину «Плохой хороший человек» («Ленфильм»).
Но и это еще не все. Именно в начале 1972 года рядом с Высоцким появился человек, который первым начинает записывать его песни на высококлассной профессиональной аппаратуре системы «Akai», после чего эти записи молниеносно распространяются по стране. Речь идет о сотруднике Министерства связи СССР инженере-физике Константине Мустафиди, о котором мы уже мельком упоминали чуть выше. Теперь поговорим о нем более подробно.
Итак, Мустафиди имел отношение к связи. А та считалась в СССР отраслью стратегического значения: например, Минсвязи было полно как действующих сотрудников КГБ — обычно один из заместителей министра был на связи с Комитетом, так и его агентов. А Мустафиди в то время и вовсе занимался одним из важнейших направлений — космической видеосвязью, которое негласно курировал КГБ. Так что можно предположить, что рядом с Высоцким он объявился вовсе не случайно. Кстати, познакомила его с ним ни кто иная, как Людмила Орлова, которая, как мы помним, работала начальником смены… Международной телефонной станции, а последняя находилась под «колпаком» все того же КГБ (его 12-го отдела).
Дело в том, что с тех пор, как со второй половины 60-х концертные выступления Высоцкого стали широко распространяться по стране, главной проблемой этих записей было их качество — оно чаще всего было достаточно низким. Однако бороться с этим было бесполезно, поскольку дело упиралось как в техническую сторону вопроса (плохую техническую оснащенность залов, где выступал Высоцкий, и допотопность большинства магнитофонов, на которых производилась запись), так и в идеологическую (полуподпольность Высоцкого диктовала и выбор концертных площадок — повторимся, в большинстве своем они были убогими). Однако и оставлять все как есть тоже было нельзя — слава Высоцкого росла и требовала от его «крышевателей» более серьезного к ней отношения.
В итоге в конце 1971 года, видимо, и было принято решение наладить канал по качественному воспроизведению записей Высоцкого. Естественно, сделать это надо было тайно — чтобы, не дай бог, не бросить тень на полуподпольный статус барда. Сказано — сделано. И вот уже 7 января 1972 года на московской квартире Мустафиди на улице Обручева состоялась первая музыкальная сессия Высоцкого — были записаны 20 его песен. Спустя месяц, 5 февраля, там же прошла вторая сессия. Всего таких сессий будет семь — они продлятся два года, во время которых будут записаны почти три сотни (!) песен Высоцкого — 288 штук. С технической стороны записи высокопрофессиональные, не чета концертным.
Отметим, что когда техническая миссия Мустафиди рядом с Высоцким закончится, рядом с бардом возникнет другой специалист — Бабек Серуш, который уже у себя на квартире, на высококлассной импортной аппаратуре, купленной именно под запись песен Высоцкого, возьмется записывать и тиражировать песни героя нашего рассказа. Причем Серуш будет ни кем иным, как одним из… сотрудников Управления «Т» КГБ СССР (научно-техническая разведка). Короче, длинные уши КГБ будут торчать и в этой истории со всей своей очевидностью.
Однако вернемся в год 1972-й и, что называется, «подобьем» факты. Итак, у нас выстраивается следующая конфигурация:
октябрь 1971 года — встреча Марины Влади с Брежневым в Париже;
ноябрь 1971 года — свадьба Дыховичного, на которой член Политбюро ЦК КПСС Полянский обращает свое внимание на песни Высоцкого (положительный эффект) и Галича (отрицательный эффект);
