Отдельно хочется отметить цикл «Телевидение – профессия и судьба» (режиссёр Андрей Плахов), в котором корифеи отечественного ТВ рассказывают о том, каким было телевидение и какими были его творцы.
Пять серий о своей жизни и работе рассказывает один из первопроходцев документального ТВ народный артист России Игорь Беляев.
Знак судьбы: девятилетним, находясь в эвакуации в Оренбурге, он попал в кинохронику, когда его семья собирала посылку на фронт. И эти кадры сохранились, так что мы увидели Игоря Константиновича мальчиком, готовящим валенки для отправки на фронт.
Он многое делал первым.
Снял первый советский телефильм «Кратчайшее расстояние», который отвечал на вопрос: «Чем заниматься, для чего жить тем, кто пришёл вслед за поколением фронтовиков. Те знали, для чего жить, – ради победы, а для чего послевоенному поколению?»
Когда появились синхронные камеры, которые могли не только записывать изображение, но и звук, Беляев снял первый многосерийный фильм. О Сахалине. Потом телефильм о сибирских нефтяниках. Об открытии уникальных залежей нефти. Он первым снял нефтегазоносную провинцию, Тюмень, Сургут, бьющий из-под земли газ, кипящие озёра нефти, тундру, героев-геологов.
С 1968 года Беляев – в знаменитом творческом объединении «Экран». Поступил государственный заказ на создание фильмов о текстильных городах. Беляеву достался город Камышин, которому к тому же исполнилось 300 лет. Он организовал, может быть, первый праздник, в котором участвовал весь город – скоморохи, народная песня, самодеятельность, даже петушиные бои[?] И снял всё это. Фильм о Камышине «Ярмарка» – первая русская народная документальная телекомедия, говорит Беляев.
Потом были «Шахтёры». Герои этого фильма – не руководители-орденоносцы, а простые донецкие горняки шахты 17.17-бис, которая давала уголь самого лучшего качества, но и была самой опасной. Выбросы случались раз в месяц, значит, раз в месяц – похороны. Киногруппа опускалась вместе с шахтёрами на 800 метров под землю. Получился фильм правдивый и страшный. Беляев восхищается шахтёрами: «Какие они красивые, настоящие, сильные, – в кадре чёрные лица шахтёров в забое, – душа у них светлая!» Фильм боялись показывать, тогда ни о чём драматическом рассказывать было нельзя. «Это сейчас первые новости о катастрофах, убийствах, – говорит Беляев, – а тогда берегли психику зрителей». Телечиновники очень испугались, но Сергей Лапин посмотрел телефильм и распорядился показать его перед программой «Время». За «Шахтёров» Беляев получил первую свою Государственную премию.
В завершение пятисерийного фильма Беляев провозгласил с экрана своеобразный манифест.
Телевидение должно уйти с базара и прийти в храм. «ТВ занимает особое место в системе национальной безопасности России, это – центральный банк культуры, основная мобилизующая и объединяющая сила», оно должно быть «важнейшим из искусств» для сохранения единства народа. Беляев нашёл свой образ будущего ТВ: «Оно должно быть гражданским, христианским и пушкинским!»
Остаётся только сожалеть о том, что этот замечательный 5-серийный фильм из цикла «Телевидение – профессия и судьба» не показан по федеральным каналам. А также о том, что канал «Просвещение», финансируемый, видимо, по остаточному принципу, находится на задворках эфира.
Александр САДОВСКИЙ
Теги: Телеканал «Просвещение»
На улице вы встречаете знакомого: "Как здоровье, дружище?" А «дружище» подходит к вам вплотную и прямо в ухо орёт: «Всё прекрасно! Превосходя ожидания!» Естественно, вы начинаете думать, что как раз со здоровьем-то у него не ахти.
Спортивные комментаторы на Олимпиаде работали в так называемых гарнитурах - это наушники, к которым приделана дужка микрофона. Надеваете – и микрофон оказывается в нескольких сантиметрах ото рта. Даже небольшое усиление голоса будет казаться криком.
Но дело, конечно, не только и не столько в гарнитуре. Вот судьбоносный для нашей команды момент: победа в шорт-треке. Известнейший комментатор как принялась взахлёб кричать, так не могла остановиться до самого конца. Без малейшего роздыха, забивая все шумы самого стадиона. Я понимаю Ольгу Богославскую, она сама – прекрасный спортсмен, чемпион мира и серебряный призёр Олимпийских игр, она переживает всё происходящее куда эмоциональнее, чем простой зритель. Но[?] именно у этого «простого зрителя» она и крадёт эмоции. Мы сами должны кричать «ах, ты, господи, боже мой!», а не она. Комментатор подсказывает зрительскую реакцию, а не подменяет её. Не говоря уже о том, что нельзя часовой репортаж вести на одной и той же ноте – буквально через пять минут люди устают и приглушают звук телевизора. Да и эмоции на грани истерики кажутся неискренними.
То же самое произошло и на открытии Олимпиады. Репортаж в стиле «превосходя ожидания» буквально забил всё действие. Причём комментатора-то мы отлично знаем по многочисленным беседам в студии как человека спокойного, уравновешенного, истинного профессионала. Что случилось? Может, какое-то теленачальство «накрутило хвост» – ты давай там, дави. Хотя вот же дуэт Марии Румянцевой и Антона Кучерова работал так, что слушать было – одно удовольствие. Ни разу не повысив голос, они точно шли в такт событиям (запомнились их репортажи с различного рода слаломов). Они не орали – ой, смотрите, он упал, а умело подводили зрителя к тому, что тот сам хватался за голову: ну надо же! Единственно, чего им не хватало, это более точного распределения ролей. Вообще ведение репортажей вдвоём – это особый вид журналистского искусства.
Кстати, об открытии. Что бы ни говорили, там, безусловно, было немало удачных моментов. Но они смазывались каким-то неряшливым, нечётким показом. Интересно, что те блогеры, которым довелось присутствовать на стадионе, очень даже положительно оценивают представление – в отличие от блогеров, которые представление это видели по телевидению. Помните парад участников соревнований? Ведь невозможно было даже определить, большая или маленькая делегация идёт, мы видели какую-то диковинную картинку, порою камера будто из-под земли высовывалась. И – ни одного крупного плана зрителя! Ни одного ! И тут нельзя не вспомнить замечательный показ Олимпиады-80. Именно лица зрителей на трибунах, умело выхваченные режиссёром Калерией Кисловой, стали поистине визитной карточкой этого действия. Сколько раз впоследствии в тех или иных передачах и фильмах цитировались эти планы! Да, сейчас в ходе самих соревнований зрителя, конечное дело, показывали. Но вот беда – как ни включат, тот либо рожи корчит, либо… Идёт захватывающее состязание, а камера демонстрирует нам прославленную спортсменку, зевающую во весь рот. На Олимпиаде – множество событий, все устают, не высыпаются, ничего страшного – зевнул человек. Но выхватить именно это мгновение… Если режиссёр действовал намеренно – это просто свинство, если не намеренно – это ещё хуже, это непрофессионализм.
А с другой стороны – в большинстве случаев операторы работали просто блестяще. И не только на снежных или ледовых полях. Всем запомнилась Аделина Сотникова, когда она, вся в счастливых слезах, бежала «за кулисами» стадиона и попадала из одних объятий в другие. Как ловко, приёмисто работал оператор в этой круговерти! Чья была камера? Отчего у нас повелось в конце такого важнейшего для зрителя, для страны действия не называть имена операторов и режиссёров? А ведь мы смотрим на мир именно их глазами.
…Статья уже была написана, когда я всё-таки решил позвонить Калерии Кисловой, спросить, каким чудом ей удалось тогда дать в эфир эти крупняки. «Да просто сказала операторам: ищите эмоциональные лица», – ответила Калерия. Н-да. Не могла же она заявить, что тут всё решает профессиональная интуиция режиссёра; только ему дано предугадать, каким будет это «эмоциональное лицо» через две секунды, когда оно появится на экране. «Меня сейчас другое удивляет, – добавила Калерия, – на днях наш… (она назвала фамилию одного из прежних руководителей телевидения) в какой-то передаче сказал, что на генеральной репетиции в 1980 году произошёл сбой, и олимпийский Мишка не взлетел. Представляешь, он до сих пор не знает, что Мишка и не имел права взлетать на репетиции. По замыслу постановщика Иосифа Туманова это должно было быть сюрпризом для всех . Он с меня слово взял, что я ни-ко-му не скажу, даже операторам».
А теперь прикиньте, во что обошлась фигурка Мишки с гроздью воздушных шариков. Самый эмоциональный, самый душевный эпизод всего действия стоил копейки. Да нет, он был просто бесценен. Как и всё подлинно талантливое.
