Представим немыслимое. За весь сезон хозяева клубной арены не продали и банки пива. Реализация этой антиспортивной продукции тоже составляет значительную часть прибыли. К платной стоянке — понятно, кому плата? — не припарковалось и дюжины машин. На игры приобретено три жалких абонемента и пара сотен билетов. Катастрофа? Разорение? Полное банкротство? И близко непохоже. Контракт, заключённый Национальной футбольной лигой с ТВ, гарантирует клубу чистый доход, выражаемый семизначной цифрой. Бизнесменам от большого спорта потерять деньги практически невозможно.
Чем же вызвано благородство всемогущего американского телевидения? Любовью к популярному в народе спорту? Меценатством высоких покровителей? Ну уж нет. Когда вопрос касается долларов, разговоры о любви в Соединённых Штатах как-то незаметно затихают. В США обожают проводить опросы и сопоставлять различные статистические данные. Точность и расчёт у американцев, простите за сравнение, впитаны с молоком матери, как и привязанность к футболу.
50 миллионов усаживаются по вечерам у телеприёмников, чтобы насладиться игрой. 110 миллионов — фактически половина нации — ждут борьбы за высший трофей американского профессионального футбола — «Супербаул». И судя по увиденным мною репортажам, телеболельщиков вдоволь пичкают рекламными роликами — «коммершиалз», как говорят в Северной Америке. Примитивные картинки, призывающие: пора брать и покупать — надоедают пусть не со второго — с третьего раза непременно. Но отрываться от игры, терять и так ускользающую нить матча не хотелось и мне. Статистика, знающая о футболе всё и вся, подтверждает моё сугубо личное ощущение, оказавшееся типичным: во время футбольных телетрансляций зарегистрировано минимальное количество переключений на другие программы. Смотришь и невольно запоминаешь. Натренированный и натасканный на определённый товар глаз безошибочно отыскивает его на витрине и прилавке, отдавая распоряжение разуму — смотри-смотри, может, купишь? Решай. Или — решайся! За 30 секунд показа рекламного ролика телевизионщики берут с выпускающей продукт фирмы огромные деньги. За демонстрацию коммершиалз в период футбольного матча дерут вдвое. Нет иного вида спорта, который бы так подходил для прокручивания рекламных киноподелок. Тайм-ауты для оказания помощи травмированным. Минутные интервалы между первой-второй и третьей-четвёртой четвертями игры. Передвижение мяча к и от голевой линии. Пререкания с рефери и назначение штрафов, бесчисленные остановки — подарок телевидению и закупившим у него рекламное время. И найдётся ли спортивная дисциплина, где прогон коммершиалз бесстыдно оговорён в правилах. Так раскрывается нехитрый секрет коммерчески-любовного альянса ТВ—футбол.
Оказывает ли американский футбол подлинно товарищескую услугу почитателям, методично вбивая в них миф о мнимых прелестях подчас залежалого товара? Едва ли кто, включая телевизионщиков и рекламодателей, решится, закрыв глаза, ответить утвердительно. Игра, сулящая прибыль абсолютно её не заслужившим, позволяющая наживаться за счёт собственной популярности и волей-неволей, хотя скорее — волей, одурачивающая поклонников, считаться национальной и подлинно народной недостойна.
И никогда не признать вершителям судеб игры и футболистов: до священного футбола допускается не весь народ США, а только его наилучшая, с расистской точки зрения, часть. До войны неграм с грехом пополам разрешали играть в студенческих командах. К профессиональным клубам не подпускали на выстрел. Блюстители расовой чистоты национальной игры запрещали негритянским парням появляться на поле рядом с белыми. Неприязнь к чернокожим подавила время от времени всплывавшую идейку о дополнительных дивидендах, которые можно было бы поиметь с бессловесных цветных: платить им мало, получать за добываемые победы — много. Но от сознания, что чёрные дадут в игре нахлобучку белолицым, кидало в яростный жар. Чёрт с ним, с профитом.
История профессионального футбола знает всего несколько исключений из расистских правил. Благодаря необыкновенному таланту пробился в звёзды негр Поль Робсон. Да-да, тот самый почитаемый и уважаемый у нас в стране народный негритянский певец, о чистейшем и мощнейшем басе которого и сейчас вспоминают меломаны. Чего это стоило будущему актёру! Под улюлюканье разъярённой толпы он выходил вместе с другим игроком-негром, Поллардом, на футбольное поле. Поливаемый оскорблениями, Робсон выигрывал схватки за мяч, на спринтерской скорости приземлял его за голевой линией. В 1919–1920 годах он вывел свой клуб «Акрон Проз» в лидеры первенства Американской профессиональной футбольной ассоциации. До недавних пор имя выдающегося певца и игрока упоминалось в кипах футбольных энциклопедий и справочников вскользь, небрежно. Хвалёная статистическая точность куда-то пропала, исчезла. Потребовались десятилетия неравной борьбы, прежде чем друзья Робсона восстановили справедливость. Поль Робсон до этого часа не дожил.
Дискриминации нет, осталась в прошлом, убеждали меня американские знакомые. Каждый третий футболист-профессионал в наши дни цветной. Американскому футболу без негров не обойтись. Верно — «не обойтись». В этом, а не в фальшивом прозрении белых миллионеров, воспылавших любовью к чёрным братьям, и причина милостивого соблаговоления: ладно уж, играйте. Расовая дискриминация не исчезла. Затаилась, чтобы подлым выстрелом из-за угла поразить темнокожих футболистов. «Выстрел» — не литературная красивость. Прямо на футбольном поле считающегося «интеллигентным» Бостона пуля расиста ранила во время матча Дерилла Вильямса — совсем мальчишку, школьника. В олимпийском Лос-Анджелесе при загадочно-трагических обстоятельствах погиб молодой негритянский футболист Ронни Сэтлс.
Глупо считать поголовно всех жителей США расистами. Однако многие, чей цвет кожи значительно отличается от цвета кожи покалеченного Вильямса и убитого Сэтлса, пожимая плечами, называют эти случаи прискорбными совпадениями, одиночными, изолированными инцидентами. Но почему же «прискорбные, изолированные» случаи происходят только с чёрными? Расизм в американском футболе не изжит. Его проявления болезненны и ощутимы. Игра, рекламируемая как «народная», в истинно народную так и не превратилась.
Но как бы то ни было, в американский футбол играют в школах, университетах и колледжах, в армии… Есть из кого выбирать пополнение в редеющие от смертей и увечий ряды профессиональной футбольной гвардии. И на игрока школьной команды, не говоря об университетских и армейских клубах, заведена карточка. В ней строжайше учитывается каждый сделанный на поле шаг. Хорош ли этот сугубо арифметически выведенный, среднестатистический портрет футболиста? Наверно, понимающему толк в футболе «скауту» сухие и внешне беспристрастные цифры подскажут многое. Мальчишки из школьных команд берутся на заметку вербовщиками из формально любительских, а на чистоту — полупрофессиональных студенческих сборных. Школьников запросто перехватили бы махровые профессионалы: мешает установленный возрастной ценз — уступка общественности в лице «червяков-либералов». В Национальную футбольную лигу совсем юных вербовать запрещено — погибнут.
Придёт время рассказать поподробнее и о студенческом спорте в Соединённых Штатах. Пока же в виде небольшой прелюдии отмечу: в колледжах приобретается необходимая для будущего профи выучка. Вслед за студенческими командами по стране колесят полчища футбольных скаутов. Они методично собирают информацию о подающих надежды — доверяй, но проверяй! — сравнивая её с уже имеющейся в «персональных делах» безусых игроков.
Замечу, кстати, что вербовщик-разведчик — лишь одна из расплодившихся в американском футболе тренерских специализаций. Главному тренеру помогают с десяток ассистентов. Нападающих натаскивает знаток нападения, защитников — другой тренер, квотербеков — третий… Есть специалист, занимающийся только просмотром фильмов и видеозаписей о соперниках по НФЛ. Вся информация, в том числе и от скаутов, неизменно стекается к главному тренеру. Заинтересовала его принесённая на блюдечке весть о появлении перспективного новичка, и он обращается к помощи… компьютера. Туда закладываются собранные по всем штатам данные о ближайшем резерве. Компьютер по-машинному холодно обрабатывает информацию и расставляет игроков согласно их рыночной стоимости, определённой им, компьютером. Презрев бесчеловечную машину, тренеры колледжей и журналисты сами выбирают лучшего студента — футболиста года. И когда наступает пора получения диплома, руководители профессиональных клубов точно знают, кому и какой контракт предложить. Система отработана и обкатана до мельчайших деталей. Никаких сомнений, а вдруг защитивший диплом заартачится, откажется, предпочтёт опасной игре свою настоящую специальность, не существует. Заработки в НФЛ в несколько раз превышают зарплату начинающих врачей, инженеров, преподавателей… Профессиональное совершенствование откладывается на потом, на после окончания иной профессиональной карьеры — футбольной. Нет в Соединённых Штатах критерия выше, чем денежный. Видимость, всего-навсего видимость, лёгкой наживы, которую сулят вербовщики, развращает молодое поколение. Вот ещё одно «достоинство» игры.
