В 40-е годы некоторые специалисты и соответствующие административные органы сочли возможным использовать для орошения и обработки полей огромные запасы воды, находящиеся в районе Грифоне, неподалеку от Палермо. После составления проекта приступили к ирригационным работам. Однако мафия выступила против проведения этих работ. («Могу ли я назвать имена? — отвечал в 1965 году на вопрос “Антимафии” инженер Скрофани. — Вот они: Бонтаде, Греко, Ла Барбера, Торретта».) Мафиози постоянно держали под контролем необходимые для сельского хозяйства источники подземных вод. Ведь именно мафия распределяла воду и устанавливала тарифы для изнывающих от жажды людей. Поэтому мафиози заявили, что вода из района Грифоне должна быть направлена в направлении, прямо противоположном предусмотренному проектом, чтобы создать водоем для разведения угрей, а не использовать ее на общественные нужды. Некоторые руководители проекта попытались выступить против этих предложений, но неизвестные лица в знак предупреждения изуродовали лицо руководителю работ. После этого вода была направлена в сторону Багерии в соответствии с пожеланиями мафиози. Человек, изуродовавший руководителя работ, остался безнаказанным, а все «белые перчатки» на уровне центрального правительства, областных, провинциальных и коммунальных властей пожелали, чтобы мафиози занялись разведением в этих водоемах угрей.
В мафии конца 40-х годов самой заметной фигурой являлся «дон» Калоджеро Виццини — «призрак» дофашистской эпохи, чья карьера мафиозо началась в 1898 году с процесса по обвинению в убийствах, закончившегося оправданием за недостаточностью улик, который был известной личностью уже в 20-е годы.
С июля 1943 года, то есть с того момента, когда на Сицилии высадились английские и американские войска, по июль 1954 года (год его смерти) мафиозо Калоджеро Виццини появлялся всюду, где этого требовали его интересы, устраивал свои дела и удалялся. Администрация союзных войск, либералы, христианские демократы, владельцы поместий и рудников, директора банков, бандиты, сепаратисты, хозяйка салона, молоденькая графиня, которой, по слухам, он поставлял кокаин, — все отмечали его удивительную бесцеремонность: посыльный без стука распахивал двери и, что бы ни происходило в это время в помещении, вводил в комнату «дядюшку Кало́», коренастого, уже дряхлеющего мужчину. Уладив свои дела, «дядюшка Кало́», дружески прощался и уходил к себе домой. В конце жизни Виццини «одарил» интервью уже ставшего к тому времени знаменитым журналиста Индро Монтанелли. За несколько лет до этого Виццини приказал своим подручным стрелять в коммуниста Ли Каузи, посмевшего публично обрушиться на мафию и ее главаря.
Стала событием и его смерть. Местная организация христианских демократов Виллальбы, городка, где он родился и проживал, вывесила траурный флаг, получив скорбное известие о его кончине. Над вратами церкви, убранной для таких похорон подобающим образом, висело полотнище, восхвалявшее достоинства и заслуги умершего «дядюшки Кало́». Даже из Америки докатилось эхо «соболезнований горю его родственников и великой семьи, считавшей его своим патриархом».
В 1955 году, через несколько месяцев после смерти Виццини, Джузеппе Гвидо Ло Скьяво, честнейший судебный чиновник и исследователь мафии, еще в 1930 году заклеймивший ее как самую обыкновенную преступную организацию, писал: «Сегодня называют имя нового патриарха — преемника “дона” Калоджеро Виццини в лоне тайного семейства. Да будет его деятельность направлена на уважение законов государства и улучшение жизни общества». Зная Ло Скьяво, наивно думать, что его благие пожелания преемнику «дядюшки Кало́» относятся к новому главе мафии. Тогда что же это за тайное семейство, патриархом которого был при жизни Виццини? Сами слова, употребляемые таким тонким стилистом, каким был Ло Скьяво, — «тайное семейство», «патриарх», «улучшение жизни общества» — непосредственно отсылают нас к другому братству — масонству. Возможно, что Виццини был также и главой масонов. К тому же между мафиози и масонами часто устанавливались тесные связи, так как речь шла о двух ветвях правящего сицилийского класса. В 1974 году в Палермо карабинеры должны были арестовать коммерсанта Мандалари и встретили в его доме пришедшего за «консультацией» знаменитого «дона» Тано Бадаламенти.
Мандалари, баллотировавшийся в парламент от неофашистской партии итальянское социальное движение, был одним из видных членов масонской ложи и оказался близким другом падре Агостино Копполы, приговоренного впоследствии к десяти годам тюремного заключения за соучастие в похищениях людей с целью получения выкупа, осуществлявшихся Лучиано Лиджо. (В 1976 году итальянская пресса называла масоном и Агостино Копполу.) Ничего странного в том, что на Сицилии какой-то человек является одновременно и мафиози и масоном, нет. Тем не менее наше предположение требует дополнительных доказательств, которые могут появиться, если проанализировать тесные отношения, существующие между масонами и итало-американскими гангстерами в США.
Лучшим свидетельством изменений, происходящих в мафии, начиная с 1945 года, является — фигура такого мафиозо, как врач Микеле Наварра.
«Дон» Микеле принял бразды правления мафией Корлеоне вскоре после окончания войны. Под его властью оказались все «герои» сельской мафии этого района, связанные с ним традиционными отношениями кумовства по случаю крестин, конфирмации, венчаний. Среди сообщников «дона» Микеле особенно выделялся молодой парень, которого звали Лучиано Лиджо, уже в 12 лет стрелявший лучше профессионала, а в 1943 году, как говорили, участвовавший во взломе сейфа итало-немецкого армейского корпуса в Корлеоне. С таким окружением Наварра проводил традиционную политику любого вожака мафии. Он подчинил себе всю сельскую зону Корлеоне, где ничто, начиная с убийства, не могло произойти помимо его воли, но усмирить окончательно своих подданных он не мог и в 1958 году после весьма запутанной истории нашел свою смерть от руки Лучиано Лиджо, ставшего к тому времени уже «идеальным убийцей».
Доктор «дон» Микеле Наварра (говорили, что как врач он не хватал звезд с неба, но был умен и недурно образован) прокладывал в мафии свой особый путь. Он стал «врачом Национального института по страхованию на случай болезни и имел такое количество пациентов, какого не было ни у одного из его коллег, был главным врачом больницы в Корлеоне, врачом местного управления железных дорог, врачом туберкулезного профилактория, врачом, а потом инспектором больницы, при кассе взаимопомощи союза». «Дон» Микеле не ограничивался врачебной практикой, сфера его интересов простиралась от должности государственного чиновника по вопросам культуры до надзора за бензоколонками. В течение своей жизни он занимал много разных постов и мелких должностей.
Наварра был очень осмотрителен в выборе нужных ему друзей. Так, он стал «другом» христианских демократов Алесси, Вальле, Альдизио, Маттарелла, а затем и Марио Шельбы, могущественного министра внутренних дел во всех правительствах христианских демократов с 1948 по 1953 год. В 1951 году Микеле Наварра был выслан на принудительное поселение, которое, однако, продолжалось всего одни сутки, после чего он вернулся в свой городок и преспокойно проживал в нем.
Наварра был очень дальновидным человеком. Во время избирательных кампаний он выдвигал кандидатов, которые наверняка должны были победить, и, как только они занимали публичные должности, устанавливал с ними такие взаимоотношения, которые обеспечивали бы ему помощь и протекцию в случае возникновения сложных ситуаций. Одновременно он вводил много молодых людей из семей мафиози в организацию «Католическое действие», которая в эти годы была питомником руководящих кадров для христианско-демократической партии, а впоследствии — и государственного аппарата. И внедрял он своих ставленников в таком количестве, что это вызывало протесты даже со стороны некоторых священников, поскольку в «Католическом действии» буквально не оставалось места для молодых людей, рекомендованных ими самими.
В отличие от Наварры, так недвусмысленно готовившего для мафии будущее, почти вся оставшаяся часть мафиози не осознавала, что на рубеже 40–50-х годов в жизни началось время больших перемен.
Благодаря разоблачениям коммуниста Ли Каузи стало известно, что в 1952 году «белые перчатки», управлявшие в то время коммунальным советом Палермо, приступили к «развитию» жилищного строительства в городе. Как вспоминал в своих показаниях перед комиссией 29 апреля 1964 года человек демократических убеждений профессор Вирга, занимавший в то время должность асессора в палермском муниципалитете, необходимо было каждый раз вызывать отряд вооруженных полицейских, чтобы коммунальные землемеры могли произвести топографическую съемку местности в отдельных районах Палермо. Если служащие муниципалитета приходили туда без сопровождения полиции, вооруженные мафиози прогоняли их. Это происходило в районах Чакулли и Гуаданья, где власть находилась в руках главарей мафии Греко и Бонтаде. Вирга, не решившийся открыть Комиссии конкретные имена, все же утверждал, что во многих районах Палермо местный глава мафии и представитель «законной власти», «возможно», одно и то же лицо.
