Декарт предложил присутствующим высказать заведомо верное положение, а затем двенадцатью доводами — один убедительнее другого — доказал, что это положение ложно. Все были изумлены. Тогда Декарт попросил высказать заведомо ложное положение и двенадцатью доводами заставил признать за истину явную нелепость.
— Как же быть? — воскликнул нунций. — Как оградиться от мнимых обоснований?
— Надо следовать моему методу рассуждений, заимствованному из математики, — ответил Декарт.
И он изложил присутствующим четыре правила.
Ограждать себя от всякой торопливости в суждениях и от всяких предвзятых мнений. Каждый трудный вопрос разлагать — как это принято в математике — на столько частных вопросов, чтобы стало возможным более легкое их разрешение. Всегда начинать с простейшего, понятного и постепенно переходить к более сложному. Составлять настолько полные обзоры сделанного предшественниками, чтобы быть уверенными, что ничего не пропущено.
Прошло с тех пор около 300 лет. И если тогда можно было доказать, что белое есть черное и наоборот, то в конце ХХ века эта задача при помощи всевозможных "технологий" и ЭКСМИ решается с большим успехом. Ведь при помощи инженерных средств, законов нооэфира и психологии можно лишить разума не только вождей государства, но и народы целых континентов — что мы и видим сегодня. А это означает катастрофу более трагичную, чем широко известный библейский Всемирный потоп.
В заключение следует отметить, что, по большому счету, не было ни Кровавого Николая, ни Гитлера с его фашизмом, ни "жестокости" Сталина, ни воспринявшего надиктованный извне "Культ личности" Хрущева, ни хранителя застойного болота Брежнева, ни "новомышленца" Горбачева, ни Расстрельного Бориса. А были и есть вожди либо не осознавшие своей роли марионеток нооэфира, либо явные функционеры из ММЦ.
Количество последних постоянно возрастает. И в нынешней России их число, по сообщениям прессы, достигло уже более 400 государственных деятелей и видных политиков. А с 16 ноября 1991 года Б.Ельцин — рыцарь-командор Мальтийского ордена.
Но как бы "пятая колонна" ни усердствовала, альтернативы нашему, экспериментально апробированному и проверенному по главным параметрам на живучесть социализму — нет и быть не может.
Разумный эфир (нооэфир) существует. Игнорирование фактора воздействия непосредственно на мозг людей привело к разгрому СССР в Третьей мировой войне. Поэтому нужно разъяснять широким массам суть технотронного фашизма, искусственно корректирующего наше сознание (мышление) в сторону ненависти к российскому (советскому) социализму и к патриотически настроенным гражданам. Разъяснять известные сегодня способы зомбирования и приучать народные массы к анализу событий. В этом гарантия НАШЕЙ ПОБЕДЫ.
Денис Тукмаков КАК ЛИКОВАЛ ФРАНЦУЗ!..
О, что это был за финал!
После таких матчей не бывает ночей, но только яростный оглушительный закат в полнеба, чтобы в свете петард, иллюминаций и салюта болельщики неистовствовали и сокрушались, еще и еще переживая в единстве уличных послематчевых шествий ликование или горе за свою команду, за свою страну.
После таких матчей не остается виновников поражения или фаворитов судьбы, отдельные личности не значат более ничего, в тот вечер сражались на поле не люди, а противоположные исповедания футбола, две супертактики, два государства.
После таких матчей нелепо спорить о везении, судейских ошибках и добавленных минутах, потому что исход финала решается уже не людьми, а тем великим духом, который определяет наши пути: он либо есть в команде, либо его нет. Неспособный удержать счет на последней минуте финала не достоин выиграть его.
После таких матчей хочется плакать оттого, что ты не француз... или не итальянец, все равно: страсти и тех, и других одинаково достигали Бога в своей чистоте и величии.
В финале сражались две воплощенные гениальности, лучшие против сильных, и победили сильные. Всегда побеждают только сильные. Сегодня играть в футбол лучше, чем это делали итальянцы, невозможно. Но французы не играли в футбол — они бились в него, они умирали в нем, они спасали матч и выиграли его на последней добавленной минуте основного времени. Если бы победили итальянцы, это было бы слишком правильно, математически точно, закономерно, скучно. Победили же французы — и это было фантастически неправдоподобно, что значит: божественно.
Финал не имел права закончиться со счетом 1:0 — это удел посредственных игр, в которых логику игры диктует целесообразность, и результат на табло более важен, чем царящее на поле. Этот финал плевать хотел на результат: он должен был стать ответом на вопрос, что будет с футболом дальше. Победа французов обещает ему великое будущее: ими доказана теорема, что класс и тактическая безупречность не значат ни черта, когда наталкиваются на готовность драться до конца, не верить секундной стрелке, желать умереть на поле в момент финального свистка, потому что жить дальше после таких матчей уже не имеет смысла. Второго июля в Роттердаме хаос случайностей, замен и жажды к победе победил космическую безупречность тактики и мастерства — значит футбол не закончился. Ему еще есть, что сказать нам.
Противоположности финалистов смыкались лишь на трибунах — их цвет был синим, их единый вопль отчаянной радости и единения с игрой витал над игрой. Космополитичная сборная Франции, в составе которой треть темнокожих и ни одного коренного француза, одолела мононациональную команду Италии, чьи игроки не признают чужих чемпионатов. Наверное, это тоже знак, маячащий перед глазами уже третий год, начиная с мирового финала и блистательной победы французов над Бразилией. Легионы, составленные из варваров, оказывается, тоже могут биться хорошо. Любовь к Родине, которая есть основа и средоточие выступления спортсменов за сборную, оказывается, не обязательно зиждется на чистоте крови и многолетних традициях. Есть что-то более важное. Это может быть порыв и кураж, подъем, энергия, дух этногенеза в спорте, когда отщепенцы и аутсайдеры, дети эмигрантов с нищих окраин становятся национальными героями и истинными детьми отечества. Такие и побеждают, потому что им ничего не остается, у них ничего больше нет, кроме победы.
На этом чемпионате действительно сражались не спортивные команды, а нации. Суть подобных игрищ — двадцать два игрока плюс тренер представляют весь свой народ; несколько десятков миллионов человек соглашаются на месяц отпустить судьбу своей страны на волю случая и мастерства горстки людей в форме с гербами у сердца, отождествить свою участь с людьми, играющими в мяч. Словно ацтекская игра в мяч до смерти, словно шахматная партия двух королей на холме, от которого зависит исход сражения их войск у подножия, этот чемпионат Европы стал состязанием ...
Чтобы понять это, достаточно окунуться в пять минут до начала каждого матча — когда исполняются гимны. Столь же честно и чисто государственные гимны звучат лишь в дни военных побед и поражений — больше никогда. То, как пели свой гимн англичане и вместе с ними две английские трети стадиона в Шарлеруа перед матчем с Германией, лучше всего доказало, что на этот поединок они поставили престиж государства. Про тот матч — отдельная история. Англия могла проиграть все остальное (как и случилось), но только не этот матч с немцами. Истерия на Британских островах по поводу спортивной игры имела аналог разве что во времена Советского Союза и идеологических баталий. Германии припоминали все, вплоть до Гитлера и бомбардировок Ковентри; ненависть к немцам на момент начала матча была уже метафизической; высадку английских фанатов в Бельгии сравнивали с операцией в Нормандии, а сам матч — с блистательной победой англичан при Ватерлоо. Игра была отвратительной, сражение было грандиозным, Англия выиграла у Германии 1:0, впервые за 34 года, в такой игре мяч мог забить только капитан команды, для которого этот чемпионат — последний, и Ширер в одночасье превратился из национального героя уже в легенду. Но сражение еще продолжалось, английские фанаты превратили бельгийский городок в зону войсковых действий, 900 самых рьяных из них были после этого высланы из страны, но на высшем, мистическом уровне их поведение оправданно: война есть война.
Иной пример — команда Югославии. Ненавидимая всеми в Европе нация может гордиться своей сборной: после ее игры отношение к сербам наверняка изменится. Югославы сполна проявили в игре свой народный дух: в трех групповых битвах они сражались дерзко, безжалостно и без оглядки, и если уж выигрывали, то сполна, а если проигрывались — то в пух и прах. Их матчи со словенцами, испанцами и голландцами — из области невероятного: такого просто не бывает, чтобы можно было отквитать три гола вдесятером за двенадцать минут или пропустить два решающих мяча на последней минуте матча, или развалиться со счетом 1:6 в заслуженном четвертьфинале.
