Успех фестиваля и его бешеная (сознательно употребляю словечко «из другой оперы») популярность у меломанов связаны как раз с естественностью, жизненностью изначального замысла. Четырнадцатое «Возвращение» – это более 30 сочинений в исполнении почти 40 артистов, музыка от композиторов XVI–XVII веков Джона Дауленда, Энтони Холборна и Клаудио Монтеверди до совсем недавних сочинений Ролана Дьенса и Джованни Соллимы или мировой премьеры «Пяти сонетов» для сопрано, фортепиано, скрипки и виолончели (на стихи Донна, Китса, Шекспира и Оскара Уайльда) Петра Аполлонова. И, конечно, это неисчерпаемое разнообразие составов: струнные, духовые, фортепианные, вокальные ансамбли.
Важнейший нюанс в размышлениях о равенстве: в жизни оно чаще бывает в бедности. Но не в данном случае. «Возвращение» – это не просто ровный, но ровнозвёздный состав участников. В четырёх концертах (числа – 6, 8, 10, 12 января – не меняются уже много лет) слушателям предстало созвездие выдающихся исполнителей. Среди них скрипачи Роман Минц, Борис Бровцын, Александр Ситковецкий; альтисты Максим Рысанов и Юлия Дейнека, виолончелисты Борис Андрианов, Кристина Блаумане, Евгений Тонха, Алексей Саркисов; гобоист Дмитрий Булгаков; кларнетисты Антон Дресслер и Игорь Фёдоров; фаготист Ярослав Кострыкин; гитарист (в нынешнем году – также и лютнист) Дмитрий Илларионов; певица Юлия Корпачёва. «На десерт» оставлена когорта пианистов: Екатерина Апекишева, Александр Кобрин, Павел Домбровский, Ксения Башмет, Яков Кацнельсон.
Здесь-то и рождается тот самый новый смысл. Полтора десятилетия назад идея фестиваля, выраженная в его названии, кое у кого вызывала улыбку. Откуда и куда возвращаются ещё толком не уехавшие (то есть не ставшие большими артистами) юные музыканты, стоит ли вообще говорить о возвращении в глобальном мире, где нет больше ни железного, ни даже матерчатого занавеса? Теперь, когда многие участники сделали солидную международную карьеру, их явление в рождественскую Москву – возвращение к юности, к старым, ещё в ученическую пору сложившимся ансамблям и даже к зимнему футболу (при мне Борис Андрианов страстно уговаривал одного из коллег поиграть, «как только прорепетируем Шенберга»).
По традиции, у каждого концерта своя тема, соединяющая артистов и сочинения. Вечер 6 января – «Танцы»: от «Старинных венгерских…», XVII века, пера композитора XX столетия Ференца Фаркаша, мазурок Шопена, контрдансов Моцарта до вокального цикла на стихи средневековых поэтов «Женский танец» Курта Вайля (широкой публике он известен как соавтор Бертольда Брехта, однако начинал в русле нововенской школы), Первой джазовой сюиты Шостаковича и «Симфонических танцев» Рахманинова.
8 января программу составили сочинения, не исполненные при жизни авторов. Замечательный штрих: после драматургической кульминации – Альтовой сонаты Шостаковича – концерт завершился фортепианной Прелюдией Рихарда Вагнера. В 1930 году 13 тактов гениальной музыки обнаружил на обороте партитуры «Парсифаля» Артуро Тосканини. Наикратчайший из вагнеровских шедевров не звучал до 1972 года, когда Франко Маннино включил Прелюдию в музыкальный ряд фильма Лукино Висконти «Людвиг».
10 января Рахманиновский зал погрузился в царство ночи. Nachtmusik – это разностильные ноктюрны двух веков (от Форе и Метнера до Бриттена и Пуленка); изысканный мадригал Клаудио Монтеверди («Звёздам на небе ночном сражённый любовным недугом изливал свою муку»); апеллирующая к Моцарту и Вене «Маленькая ночная музыка» «советского нововенца» Николая Каретникова. Рядом с ними шуточный четырёхголосный канон «Доброй ночи» самого Вольфганга-Амадея (друзья прощаются после попойки и, мягко говоря, не стесняются в выражениях) и, конечно, одна из кульминаций всего фестиваля – струнный секстет «Просветлённая ночь» Арнольда Шенберга.
Заключительный концерт, как обычно, сложился из заявок самих артистов. Заметим, именно исполнителей, ибо чем увлёкся – тем и увлёк.
Отмечая в блокноте самые запоминающиеся номера, ваш покорный слуга быстро обнаружил, что записей почти столько же, сколько сыгранных сочинений. Пресловутый «выбор редактора» в данном случае режет по-живому. И всё же предложу вам 3 выдающихся события. Первое – упомянутый секстет для двух скрипок, двух альтов и двух виолончелей «Просветлённая ночь» Арнольда Шенберга (10 января; компанию Минцу – Бровцыну – Рысанову – Блаумане – Андрианову составила замечательная альтистка Юлия Дейнека). Как 11 звёзд – не всегда звёздная футбольная команда, так 6 превосходных струнников – не гарантия секстета. Однако результат превзошёл все ожидания: великолепный звук, эталонный ансамбль и, главное, – бережное слышание музыкальной ткани, каждого её нюанса и поворота. Увы, секстет временами прекращался в септет, где седьмым и нежеланным участником стал мусоровоз во дворе Рахманиновского зала.
Второй исполнительский шедевр – Фортепианный квинтет Франка (концерт 12 января). Те же Бровцын, Рысанов и Блаумане плюс Александр Ситковецкий и Александр Кобрин. И то же высочайшее качество ансамбля, в котором соединились интеллект и темперамент, внимание к детали и целостный охват формы.
Наконец, Альтовая соната Шостаковича в трактовке Максима Рысанова и Ксении Башмет погрузила нас в пучины трагедии и страхов, о которых писал Евгений Евтушенко (его стихотворение, напомню, использовано в Тринадцатой симфонии композитора).
Акцентом «Возвращения-2011» стало целенаправленное внимание к молодым артистам и композиторам. Для них осенью 2010 года фонд развития культуры «Возвращение» провёл 2 конкурса. Приз – участие во взрослом фестивале. Замечу, новые имена появлялись в афише и раньше, однако сейчас эта сторона деятельности стала концептуальной. Что касается композиторов, победителем в конкурсе (14 имён, 21 сочинение) стал уже упоминавшийся Пётр Аполлонов. Его «Пять сонетов…» украсили программу последнего концерта (исполнители – Юлия Корпачёва, Александр Ситковецкий, Алексей Саркисов и Павел Домбровский).
Четырнадцатый фестиваль «Возвращение» завершился одним из первых сочинений музыкального XX века в подлинном смысле слова, «Вопросом без ответа» Чарлза Айвза (1906). В фойе расположились струнные, на балконе – духовые; между ними – тёмный, тихий, переполненный Рахманиновский зал. Увы, тишина не без намёка: с каждым годом всё труднее проводить честный некоммерческий фестиваль. Окружающая действительность не располагает к альтруизму. К примеру, в несколько раз дороже стала аренда зала. В результате организаторы были вынуждены повысить и стоимость некоторых билетов – с традиционных 100 до 700 рублей. По нынешним временам, увы, вполне обычная плата, но видели бы вы, с какой горечью говорил мне об этом Дмитрий Булгаков. Пишу эти строки в старый Новый год, и к традиционному пожеланию здоровья прибавлю ещё одно, «от имени и по поручению»: очень хочется, чтобы наше удовольствие не стоило артистам такой организационной нервотрёпки.
Михаил СЕГЕЛЬМАН
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Как «Три богатыря» разделали «Щелкунчика»
Искусство
Как «Три богатыря» разделали «Щелкунчика»
В ПРОКАТЕ
Самый дорогой фильм российского кино провалился в прокате
Андрей Кончаловский, снимая фильм «Щелкунчик и Крысиный король», решил не повторять ошибку своего брата Никиты Михалкова. И потому он не стал загодя называть свой фильм великим, более того, он не рискнул даже заранее анонсировать невиданный и неслыханный для российского кино бюджет ленты – 90 миллионов долларов. Эта цифра стараниями аналитиков кинобизнеса всплыла уже в самый канун российской премьеры фильма, вызвав у привыкшей ко многому российской публики настоящий шок.
Попутно выяснилось, что оплатил полёт творческой фантазии режиссёра в основном Внешэкономбанк, государственное, между прочим, учреждение, но съёмки при этом большей частью прошли за границей и с участием лучших зарубежных специалистов, чьи усилия, надо думать, щедро, по западным тарифам, были оплачены из российской казны. А сама Россия, получается, осталась ни с чем. В неё уже ничего не вернётся, даже в виде налогов.
Оставалась, впрочем, надежда на солидные кассовые сборы, поскольку фильм решено было выпустить в канун Нового года при массированной артподготовке Первого канала, который отличается умением выдать за шедевр даже такой малоходовой товар, как приснопамятный «Турецкий гамбит», новодельная «Ирония судьбы» и всякие прочие «Дозоры». Но недобрая молва уже бежала впереди «Щелкунчика», подтачивая сладкий пафос раскруточных репортажей на Первом.
