Ознакомительная версия.
Это такой инвариантный тип групповой выработки силы, который существует еще, например, в львином прайде или в семье вампиров. Там тоже инициирующим сердечником является вожак, помещенный в поле потенциальных энергий и организующий их сообразно своему харизматическому назначению.
Экстаз и слаженность сложного
Скажем, человеку рабочих специальностей абсолютно непонятно, что делает дирижер. Тоже мне, работа: с виду можно подумать, что дирижер палочкой отсчитывает такт. И это, конечно, тоже. Но совсем ведь не это. Ну, да что Феллини пересказывать.
Очень интересно наблюдать за контактом дирижера с оркестром — как они обмениваются вибрациями. Все скрипачки влюблены в дирижера, потому что свои глубоко интимные моменты производства страсти они питают его эманацией. Его видение гармонии подсказывает им, как правильно и солидарно вырабатывать страсть. Это уже не просто страсть — это гармония страсти, экстаз. Он извлекает из них личную страсть, награждая взамен экстазом слаженности. И даже скрипачи, наверное, чувствуют что-то такое. И даже игрец на геликоне.
Любопытно, что симфоническая музыка — верный признак и даже характеристика империи. Всякая банановая республика отчего-то стремится устраивать плац-концерты и оркестровую музыку, когда прилетает высокий гость. Чувствуют в этом признак «настоящей» государственности более высокого порядка. Но в банановых республиках звучит такая музыка смешно и разлаженно, как визг повздоривших кошек. Своих высот симфонический оркестр достигает только в имперском контексте. Симфония (от греческого sinfonia — «созвучие») — это гармонизированная сложность частностей, создающая новый, цельный смысл. Это абсолютная калька имперского устройства. Все симфонии были рождены в империях. Все императоры обязательно пестовали симфоническую музыку и симфонические оркестры. Империя, как и симфония, — предельная форма сложности составных частей в едином. И это такое единое, которое не сумма и даже не множество, а гармония. Оно обретает свой собственный, новый, высший смысл.
Составлением высшего единого смысла из полуфабрикатов занимается режиссер. Его видение сначала воплощается в актерской работе, потом в работе всех функциональных единиц (оператора, звуковика, монтажера, кто там еще). И, наконец, рождается целостное произведение. Добавка режиссера в материальном смысле ничтожна — у него вроде бы нет собственного материального продукта. Но у него есть объемлющий замысел — канва, в которую ложится всякая нить частного, первичного таланта, взятого в дело.
Что касается технологий — режиссеры работали в разных технологических эпохах. В немом, черно-белом, цветном, компьютерном кино, теперь еще 3D какое-то. Режиссеры — некоторые — обязательно цеплялись за старое на стыке эпох. Конечно, были такие. Но все равно именно из их рядов и происходили инноваторы, переводившие ремесло на новую платформу. Ну, а кто бы еще это сделал? Поэтому смена технологических эпох на самую суть работы редактора при таком понимании — особо не влияет.
Продукт режиссера — вовсе не последовательность картинок на пленке «Свема». Дескать, «Свему» на свалку — режиссера следом… Нет, продукт режиссера — целостность разного, гармония (в идеале, конечно). И вот что важно — это гармония не только внутреннего созвучия творческого ансамбля, но и гармония созвучности со зрителем. То есть он настраивает созвучие не только с (между) ведьмами, но и с космосом.
Стержень и жезл
Что интересно, этот продукт существует уже в начале — до того, как частные участники процесса начнут вырабатывать свои продукты первого передела. Режиссер, во-первых, творит саму целостность, потому что чует ее загодя. Во-вторых, режиссер своей творческой харизмой конденсатора-разрядника подчиняет и вдохновляет частности, посылая им нужные импульсы и разряды. Удары током, как удары хлыстом, строят стадо творческих личностей и заставляют его двигаться в нужном направлении. При том, что всякая частная корова, будь она хоть рекордсменка по удоям, сама никогда не знает, куда ей нужно идти. Дело коров — вырабатывать молоко своих энергий. Но удоя энергий не собрать без пастуха — режиссера. Еще одно значение латинского redactus — «собранный, сбор, урожай».
«Из хаоса самовлюбленных и якобы самодостаточных монад создавать симфоническое целое» — вот что надо записать в должностной инструкции редактора. Редактор — производная хаоса и функция порядка. Еще одно из значений редакторородного латинского redigo — «возвращать».
Редактор — магнетический штырь, вонзаемый в ленивое месиво слабых энергий и структурирующий его. Именно этот штырь имел в виду Ельцин, говоря о своем преемнике: «…На самом деле, это человек глубокий, яркий, очень целеустремленный, с одной во всем теле, во всей груди, с одной стрелой, жестким жезлом…» Уж Ельцин-то в эманациях знал толк. Ельцин ведь, бывало, и оркестром руковаживал, — неспроста. Ну да, слуха у него не было. Все остальное — было.
Так что Путин — он тоже из наших, из редакторских. А редакторы, как известно, бывшими не бывают. Независимо от смены кабинетов и технологических платформ. Как Путин намагнитил все опилки вокруг себя, в какие они строгие узоры построились и вибрируют, ловя эманации, — загляденье. Разумеется, у каждого редактора свой авторский стиль, свои силовые структуры, которые проявляются в узоре и подборе опилок.
В руце редакторской — электрическое стрекало. Те, кто вращаются вокруг редактора по силовым орбитам, даже центростремительной оси порой не видят, а видят как раз только стрекало. Или вообще просто чувствуют стимулирующие разряды. Но их эмоциональная зависимость от Вия-редактора все равно неизбежна — либо в форме любви, как у скрипачек, либо в форме нелюбви, как у… нескрипачек.
Конечно, по нынешним временам хорошо бы все эти генерирующие мощности монетизировать. Собственно, вот об этом как раз и напишет Василий Гатов, наверное, в своей следующей колонке. Но, думаю, если функцию редактора очистить от технологических привязок и выделить в ней сердцевину, главное, то оснастить потом это главное любыми новыми технологическими решениями — не так уж и сложно. Корневая функция редактора вполне переносится на другие платформы. И мы знаем немало хороших примеров, начиная с того места, где все это обсуждается, — со «Слона»[47].
Больше того, если уж и переносится идея СМИ на другую платформу, в новую эпоху, то именно и исключительно редакторами. Которые, вообще-то, идут в авангарде и на острие поиска. Ну, а кто еще? Инвесторы? Потребители? Издатели?
Так что, вина немцев… то есть, редакторов все-таки не в их органической и принципиальной зацикпенности на прошлом опыте, а, скорее, в инерционности человеческого мышления вообще[48].
Партизанская журналистика Блоггеры способны заменить журналистов, но блогосфера не может заменить СМИ
На заре блогосферы популярен был вопрос о том, заменят ли блоггеры журналистов. Сегодня блогосфера уже вполне формирует и отражает повестку дня, как и журналистика. Только это какой-то другой день, хотя с той же датой. Повестки, конечно, пересекаются, но имеют различия. Блоггерская — ближе к жизни. Журналистская — главнее, потому что служит ориентиром не для движений души, а для реальных решений — личных, общественных, экономических.
Таково отличие результата. А главное отличие процедуры в том, что журналисты занимаются утолением общественных запросов профессионально, за плату. Профессионализм журналистов часто выдвигают как залог их необоримого и вечного превосходства над блоггерами.
Однако же, если мы сравним конкретные продукты журналистики и блогосферы, то заметим, что профессионализм журналистов уже не обеспечивает им превосходства. Блогосфера выработала методики, позволяющий добывать сопоставимый продукт, несмотря на любительский статус своих «корреспондентов». Точнее, благодаря ему.
Репортеры и расследователи блоггерам уже проиграли
Сразу несколько журналистских специализаций могут быть замещены блоггерскими методами. Например, репортер. Пока профессиональный репортер доедет до места события, блоггеры — случайные свидетели, уже отпишутся и ворвутся в топы, забрав читающую публику у отстающей прессы и кастрированного ТВ.
Собкоры интернета распределены повсюду и обязательно оказываются на месте в час X, а не после (как репортер). И чем шире будет цифровой охват, тем плотнее сеть рабселькоров накроет все событийное поле. Репортеру работы не останется. Редактор переключится на блоггеров, заказывая им тексты или пересказывая их сообщения с места событий.
Похожая судьба ждет расследовательскую журналистику. Нынешний август с пожарами сформировал в блогосфере новый жанр партизанской журналистики — блоггерское расследование. Еще раньше элементы жанра оттачивал у себя в блоге Алексей Навальный[49], хотя это был скорее сбор свидетельский показаний и желающих помочь, как, например, в истории с «жемчужным прапорщиком».
Ознакомительная версия.
