"Завтра". Теперь я начинаю понимать смысл поговорки: "На Руси избы рубят, сапоги тачают, печи бьют, а лодки вяжут…" Хотя с печами пока не все ясно. Почему, собственно, их бьют?
А.Б. Печи потому что были набивные, то есть цельно-керамические. На русском Севере такие еще можно встретить. Деревянная опалубка набивалась глиной, и при помощи технологии постепенного обжига создавалась долговечная, легкая печь, громадной теплоемкости при минимальной прожорливости.
Такие печи сейчас делать не умеют. В теории, конечно, знают как, но практического опыта нет. А для того, чтобы такой опыт появился — требуется свободное время, средства, экспериментальная работа методом проб и ошибок. Какой печник в России может себе это позволить?
МАСТЕР ФЕОДОСИЙ ТРАВИН
Кстати, традиционная кирпичная русская печь была в ХХ веке усовершенствована инженером Подгородниковым, увеличившим ее КПД почти в три раза. Такая печь сутками держит в себе тепло и не требует большого растопа.
"Завтра". О да, русская печь, это огромная тема. Автономный мини-реактор семейного типа…
А.Б. Именно! На Руси эффективность в хозяйстве — это самое главное. Ведь при всем нашем природном богатстве, свободных ресурсов не так много. Речь идет не о выгодности и не о прибыльности, а именно об эффективности.
Когда минимальное количество затраченного ресурса на выходе дает максимальный результат. У наших монахов на Соловках была технология, которая позволяла в предполярных условиях собирать 100 тонн овощей с гектара. В ее основе лежал метод естественного подогрева почвы при помощи подложенного под плодоносный слой сена. И таких технологий очень много. Они связаны не только с сельским хозяйством, но и с ремеслами, с медициной. Но эти технологии не работают, если их выдернуть из общего контекста. Ведь я говорю об образе жизни, об укладе.
Такой уклад экологичен, безотходен и многоукладен.
"Завтра". Объевшись современным городом, многие русские люди сейчас как раз стремятся к такому укладу.
А.Б. Сейчас много попыток создать общины. Но, как мне видится, позитивного опыта создания новой сельской общины на территории России пока нет. Есть попытки, которые не удаются, но и не прекращаются. Во всяком случае, интеллигенция, которая пыталась поднимать деревню, в большинстве своем не выдерживала и сбегала обратно в город.
Я знаю, что в сельской местности при церквях и монастырях селятся общины, состоящие из бывших преступников, алкоголиков, наркоманов. Но это скорее реабилитационные центры, воспитательно-трудовые лагеря. А вот новой сельской общины пока не сложилось.
"Завтра". Как вы думаете, почему?
А.Б. Мне кажется, здесь несколько основных причин. Прежде чем ехать в деревню, нужно очень хорошо представлять, какая это будет жизнь, то есть именно каким образом всё будет происходить…
Многие настроены романтически: "Заведу себе корову, буду молоко пить…" И не думают, что эту корову нужно будет вставать доить в 4 часа утра.
Современный городской человек по немощи своей не выдерживает такого ритма жизни. К тому же, некоторые проблемы решаются только в комплексе. Есть ведь такие произведения, которые исполняются только с оркестром. Когда обязательно нужен оркестр и дирижер. Традиционная крестьянская семья — это оркестр. У стариков и у деток — у всех свои обязанности. Среднее поколение выполняет основные виды работ, а все остальные помогают. Поэтому-то и необходима большая семья. Сегодня в нашем распоряжении есть техника, электричество. Но достижения цивилизации могут только облегчить нам труд. Организовать его должны мы сами.
Люди едут из города в деревню и не знают элементарного. Например, что дрова надо брать зимой.
РЕЗНОЙ РУССКИЙ ЛЕВ. XIX ВЕК
Дрова осенние — они мокрые. Для того, чтобы их нарубить, надо в десять раз больше потратить. Просто тяжело расколоть чурбан, топор в дереве залипает. А крестьянин как действовал: зимой нарубил, весной набил. И на всю следующую зиму есть запас. А если ты не сделал этого, то дрова, которые не рубятся, надо пилить электропилой. А в этом деле нет ни здоровья, ни удовольствия. Это только один маленький пример. Так что вторгаться в этот мир со своим городским опытом, без подготовки, — бессмысленно. То есть нужно серьезно готовиться. Поверхностный, легковесный подход ведет к разочарованию. Много людей так разочаровалось. А это очень плохо.
Но главное, что община не должна быть ради общины. У людей должна быть общая задача, общий подход к жизни, единый стержень.
Пока мы ещё не дозрели, чего-то здесь не домыслили. Не так-то просто опроститься. Опроститься совсем не просто. Требуется бездна терпения, уйма труда, и знаний.
"Завтра". То есть, нужно осознавать, что существует высокая технология жизни на земле. И требования этой технологии надо соблюдать неукоснительно.
А.Б. Проще говоря, всё должно быть сделано толково и правильно. Но это не только деревни касается.
"Завтра". А что такое, на ваш взгляд, Русский стиль? Как он выражает себя в вашей профессии и не только?
А.Б. Русский стиль, это когда нет ни одной дощечки, которая не несет свою специальную функцию. Ведь в русских деревянных строениях подзоры и наличники строго функциональны. Нет украшений, которые бы не несли функциональную нагрузку. То есть ничего лишнего, всё должно быть эффективно и лаконично. Слажено — то есть, когда каждый элемент несет свою нагрузку строго на своем месте. И никаких декораций и стилизаций — Боже упаси! Вот что такое Русский стиль. Ну и, конечно же, — это пропорция. И не важно, что делаешь: строишь храмы, вышиваешь или проектируешь плотины или самолеты. Русский стиль — это точное земное выражение небесной пропорции.
Виктор Пелевин. Ананасная вода для прекрасной дамы. — М.: Эксмо, 2011, 352 с., 150 000 экз.
Новую книгу Виктора Пелевина я читал аж с фонариком. Дело было в кинотеатре. На экране мелькал мрачнейший фильм про невезучих спелеологов, застрявших в толщах земных. К концу фильма их тела осели, как липкий бессмысленный ил, на скользких зловонных стенках бесконечной каменной норы. Сюжет оставлял привкус безнадежности, что перекинулось и на книгу. Мне даже показалось, что все пять новелл Пелевина — это какая-то трагическая спелеология, завершающаяся воплями замурованного…
Застарелая клаустрофобия автора даёт о себе знать…
С другой же стороны, тексты П. сверкают блеском подлинного остроумия и в них кишит жизнь, причем не только первоначальная — молекулярная и вирусная, но и высокоорганизованная, доходящая до уровня мятущихся лысых приматов и даже выше оных. Ведь последняя новелла автора трактует о жизни сущностей надмирных. Кстати, эта вещь ("Отель хороших воплощений"), как мне показалось, одна из самых лучших не только в книге, но и вообще, так сказать….
Разумеется, Пелевин — супергерой русской литературы. На его атласном трико начертана буква "V", что означает "Победа" или "Витя", или еще черт знает что. Как всякий супергерой, он неуловим, умеет передвигаться здоровущими прыжками, отталкиваясь перепонками от заснеженных крыш. Он умеет унестись подальше от людей в молчаливый космос, а потом оттуда со свистом пикировать на светящийся метельный город. Но самая главная его черта — пребывать всегда где-то рядом, оставаясь невидимым. В этом своем качестве он похож на Соглядатая из одноименной повести Набокова. Только Пелевин — наблюдатель не с двойным, а с тройным дном. Он искусно делает вид, что глубокомысленно глядит в глубь самого себя, а на самом же деле бесстыдно подглядывает именно за нами. Если вы пришли в клуб, на митинг или стоите в очереди за квасом, будьте уверены: соглядатай где-то рядом. Он внимательно выслушает, что вы там сболтнете, а потом всю вашу ахинею аккуратно занесет засаленным карандашиком в свою крохотную разбухшую тетрадку. Коротко говоря: пристальный взгляд бесцветных глаз Виктора Олеговича уткнулся в нас с вами. И это, скажу вам честно, неприятно. Не хочется попадать в прозу "с асинхронным тяговым приводом", да еще в качестве букашки, приколотой в коробке энтомолога. Именно букашки, мертвым видом которой нельзя даже наслаждаться, как, скажем, роскошной мумией бабочки.
Поэтому-то по прочтении такой книги хочется сбежать. Удалиться в места милые и пустынные, куда наш внимательный исследователь точно не доберётся, — в Россию.
