Однако и без формального хозрасчета во всей сталинской экономике в целом действовал четкий принцип: при полном выполнении планов, в том числе по ассортименту, снижению себестоимости и прибылям, предприятие получало разнообразные фонды материального поощрения, включая так называемый «фонд директора», находящийся в его распоряжении. О масштабах этих фондов и их значимости для страны свидетельствовало отдельное решение, принятое с началом войны о передаче их средств в госбюджет.
Подробная проработка планов того времени обеспечивало направление энергии производственников в действительно необходимые экономике русла. Соответственно, одним из ключевых направлений борьбы складывавшегося класса партхозномен- клатуры за свои интересы было снижение степени детализации планов и изъятие из них требований роста эффективности, в частности, снижения себестоимости. Эта борьба шла десятилетия, и реформа Косыгина — Либермана под флагом перехода от излишне подробных натуральных к обобщенным стоимостным, валовым показателям стала одним из значимых успехов партхозноменклатуры. Приобретение планами все более общего характера, облегчая жизнь предприятиям и министерствам, делало экономику затратной и переориентировало хозяйственный механизм на повсеместное завышение издержек, в том числе и под флагом «внедрения хозрасчета».
Разумеется, полноценный «хозяйственный расчет», предоставлявший предприятиям определенную свободу и поощрявший их инициативу, прямо противоречил интересам партхозноменклатуры, стремящейся закрепить свое всевластие.
Однако на раннем этапе развития Советской власти, пока партхозноменклатура еще не сложилась в самодовлеющий класс и в силу внешних угроз была вынуждена сосредоточить все силы на повышении эффективности экономики, хозрасчет (как и другие элементы рыночных отношений) применялся значительно более последовательно и успешно, чем в спокойную «эпоху застоя».
Покончил с ним, насколько можно судить, Хрущев, противоречивость правления которого была обусловлена его переходным характером. Он заискивал перед партхозноменклатурой ради политической победы над сталинской «старой гвардией», вслед за Сталиным считавшей партхозноменклату- ру «проклятой кастой» и полагавшей, что она должна служить народу, а не себе, — и тут же пытался подавить и подчинить партхозноменклатуру ради укрепления личной власти. Одним из пагубных для страны направлений покупки им лояльности нового правящего класса стало искоренение ограниченных рыночных отношений, создававших не только хозяйственный, но и потенциальный социально- политический противовес власти этого формирующегося класса. Принципиальная причина провала попыток повышения эффективности социалистической экономики за счет развития рыночных отношений заключалась не только в идеологическом характере власти. С сугубо административной точки зрения рост значения материального стимулирования автоматически вел к перетоку власти из ЦК КПСС в Совет Министров, занимавшийся хозяйством.
В сталинскую эпоху, когда власть партии не была закреплена формально и опиралась на ее положение как объединения лучших людей общества, а непосредственное управление осуществлялось правительством, это не было проблемой.
Однако уже при Брежневе такой переток означал внутреннюю революцию. Последняя серьезная попытка «вернуться к ленинским нормам», то есть к управлению Советом Министров, а не ЦК КПСС, была предпринята Косыгиным в начале 70‑х годов. Тогда даже пришлось перенести на полгода пленум ЦК, чтобы не допустить мягкого, ползучего, но, по сути дела, государственного переворота.
Кроме того, «переход на хозрасчет» блокировался коррупцией, пронизавшей в 70‑е весь аппарат госуправления. Ведь введение в экономику рыночных отношений ввело бы в нее и объективные критерии принятия решений и оценки их выполнения, что снизило бы значимость лоббизма и ограничило произвол управляющих органов, а с ним и масштабы коррупции.
Поэтому попытка перехода на хозрасчет в 1979 году оказалась совсем робкой и была задавлена практически сразу же. Между тем в том же 1979 году разразился сильнейший потребительский кризис, — в том числе и из–за не подкрепленного ростом эффективности производства материального стимулирования в ходе этой попытки. Почти на трети территории РСФСР были введены карточки, и преодолеть потребительский кризис удалось лишь в 1981 году резким ростом потребительского импорта в связи с Московской Олимпиадой.
Кстати, первый полномасштабный потребительский кризис, вызванный необеспеченностью денежной массы, разразился в Советском Союзе за 10 лет до этого, в 1969 году, когда реформа Косыгина — Либермана под видом введения хозяйственного расчета усилила стимулы для завышения издержек. Это резко снизило эффективность экономики и, соответственно, сделало значимой долю «лишних», не обеспеченных товарами и услугами приемлемого качества денег населения. Именно тогда появились «колбасные электрички» в Москву.
Третий же кризис, вызванный также неадекватным материальным стимулированием и накачиванием деньгами теневого сектора в ходе горбачевской «катастройки», разрушил потребительский рынок Советского Союза в ноябре 1987 года, — и из него страна уже не вышла. (Правда, свою роль сыграли и выдающиеся менеджерские способности «развивавшего рынок» советского правительства.)
Слишком хорошо видя, что загнивающая партия тащит на дно всю страну, долгие годы возглавлявший КГБ Андропов, по целому ряду оценок и воспоминаний, выработал проект комплексной модернизации страны, иногда называемый проектом «Звезда» (другие встречающиеся названия — «корпорация «Звезда»», «Красная звезда» и даже «Левиафан»), Известно о нем немного и, скорее всего, при своей разветвленности и комплексности он не был детально проработан, а существовал в виде концептуального замысла, системы приоритетов, базовых принципов и достаточно четкой последовательности действий.
Его трагедией стала методологическая ошибка, предопределенная характером создавшей и реализовывавшей его впоследствии структуры: спецопе- рации не работают в долгосрочной перспективе, потому что тайное знание в силу самой природы знания не развивается и достаточно быстро умирает.
Косвенные оценки позволяют реконструировать четыре основные направления проекта «Звезда» (возможно, разрабатывались и даже осуществлялись и другие направления); в случае его успеха то, что сегодня известно как «китайский путь», называлось бы «советским».
Прежде всего, Андропов намеревался использовать объективное преимущество Советского Союза над Западом. Наша страна тогда представляла собой одну огромную корпорацию, хозяйственно замкнутую, финансово независимую, обладавшую сконцентрированным в основном в военно- промышленном комплексе колоссальным технологическим потенциалом. Теоретически в решающий момент он мог, в отличие от Запада, концентрировать все свои огромные ресурсы на достижении главных задач.
Предполагалось, что советские министерства и ведомства, пройдя коренную управленческую перестройку и технологическую модернизацию, превратятся в коммерчески эффективные концерны, которые выйдут на мировой рынок и, привлекая частные западные капиталы, в силу своих масштабов захватят его ключевые элементы. При этом наработанный в области внешнеэкономических связей опыт позволит эффективно манипулировать в своих интересах мировыми рынками (эксперименты в области такого манипулирования оказались вполне успешными).
Управлять новым обществом должно было, разумеется, КГБ. Это представляется вполне оправданным с учетом наименьшей в тогдашнем государстве коррумпированности этой структуры (по авторитетному свидетельству академика Сахарова) и показавшей свою эффективность, например, в Турции модели, в которой парламентская демократия развивается и управляет страной в рамках довольно широких ограничений, задаваемых военными из соображений национальной безопасности. Возможно, именно для решения этой задачи КГБ стало нарушать считавшийся абсолютным запрет на вербовку членов политического руководства страны (по имеющимся данным, Ельцин во время руководства Московским горкомом, уже будучи кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС, полностью и беспрекословно подчинялся руководству регионального управления КГБ, что можно объяснить лишь его завербованностью).
Механизм перехода власти к КГБ (и это было вторым направлением проекта), похоже, заключался в дестабилизации социально–экономической сферы и разжигании сепаратизма в рамках национальнодемократических движений (сейчас уже не секрет, что почти все их руководители времен перестройки были агентами КГБ, выполнявшими приказы своих кураторов). Предполагалось, что партийное руководство обнажит свою гнилость, а партия утратит
