Сразу же после освобождения Лукин подал в иск в Октябрьский районный суд города Новосибирска с требованием компенсации морального и физического вреда, который ему государство руками своих недобросовестных стражей нанесло чудовищным приговором. Сумма была обозначена в 15 млн. рублей. Вердикт признал допущенное к нему беззаконие, но ущерб оценил ровно в 15 раз меньше.
Евгений не смиряется и подаёт новые иски. Но областной суд не находит никаких изъянов в решении суда первой инстанции. Адвокат Александр Семиненко готовит надзорное обращение в Верховный суд страны. (Для сравнения. В США присяжные заседатели в федеральном суде штата Иллинойс в январе 2012 года постановили выплатить 32-летнему Сэдэусу Хименесу, который из-за ошибочного решения суда полжизни провёл в тюрьме, 25 млн. долларов!)
А год назад Общественная палата РФ к теме судебных ошибок приурочила специальные слушания, на которых констатировала: существующие законы только множат некачественное судопроизводство, выливающееся подчас в прямую угрозу безопасности и самой жизни граждан.
Непроницаемая вертикаль
Почему же столь неутешительны эти выводы?
На взгляд Бориса Пантелеева, эксперта Общественной палаты, кандидата юридических наук, суды ныне устроены таким образом, что Верховный суд может проверять суд регионального уровня лишь по формальным признакам. Верховные судьи цепляются к неявке кого-либо на процесс, к явно дефектным доказательствам и т.д. Но вникать в суть иска, как и в подробности хода судебного разбирательства, вышестоящая судебная инстанция считает для себя, как правило, излишним.
Европейский суд по правам человека стал предъявлять претензии нашим властям в том плане, что Верховный суд в порядке надзора в состоянии пересматривать по истечении некоторого времени любое решение. Но это право пересмотра трактуется страсбургскими коллегами ни много ни мало[?] нестабильностью судебной системы. И поэтому они не раз сетовали, как не хватает нам "юридической стабильности" и "правовой определённости"
И если ещё совсем недавно нормой цивилизованного судопроизводства считалась реальная возможность вышестоящего судьи, который брался за рассмотрение дела, внести в него что-то своё либо нивелировать недостатки или погрешности своего предшественника, то теперь от этого отказываются - почти на официальном уровне.
"В принципе сама позиция Европейского суда верна, - считает Пантелеев. - Но она слишком идеалистична по отношению к нам, сегодняшним[?] И не берёт в расчёт нашу практическую специфику - ужасные ляпы в процедурах, зашкаливающую коррупцию, а исходя из неё - откровенно заказные дела[?]"
Адвокаты, журналисты, правозащитники часто невооружённым глазом видят: да, ошибка, подчас ценою в жизнь, - вот она, на поверхности. А судьи, "встроенные" в своё сообщество, переросшее в своего рода вертикаль, так совсем не считают. Приговор вступает в законную силу[?] Какие, с судейской точки зрения, могут быть ещё проблемы? И, главное, приговор никем и ничем не пересмотрен, не отменён, выступления же прессы всерьёз не принимаются[?] Что же касается напрямую отменённых приговоров, то здесь набирается, по данным эксперта, всего каких-то 0, 01% от количества всех выносимых решений.
Инициатива правозащитников, озвученная в Общественной палате, касалась разрешения вводить в состав судейской коллегии представителей общественности, в частности Уполномоченного по правам человека в РФ, с правом совещательного голоса, чтобы существовал минимальный шанс докричаться о том или ином вопиющем факте. Однако Верховный суд предложение отверг.
Блуждая
по юридическим ухабам
Ситуация усугубляется ещё и вот чем. В 2012 году вышло разъяснение Верховного суда, которое предписывает даже в случае прямых подозрений в коррупционности того или иного судебного решения его не пересматривать до тех пор, пока в отношении судьи, подписавшего неправосудный приговор, не будет вынесено самостоятельного решения, доказывающего, что судья совершил судебную ошибку. То есть другой судья должен судить своего коллегу, после чего автор неправосудного (возможно, проплаченного) приговора должен быть признан преступником. И только после этого можно отменить его приговор.
Понятно, что эти многоколейные юридические ухабы - средство гарантированной корпоративной самозащиты "на все случаи жизни". Ведь чтобы начать делать первые шаги в этом направлении, а именно - возбудить против судьи уголовное дело, надо сначала добиться согласия на это Квалификационной коллегии судей. Она, в свою очередь, даст заключение, которое тоже обжалуется в суде, а судья, который эту жалобу будет рассматривать, - это кто? Бывший однокурсник судьи-коррупционера, с которым они вместе парятся в баньке или ездят на охоту[?]
Используют судьи и изощрённые филологические приёмы, выгораживая себя. Что такое судебная ошибка? Если не доказан злой умысел, то совершенно в розовом свете выставляется само понятие "ошибка". Подумаешь, судья ошибся, - но он же не нарочно кого-то упёк в тюрьму! Он всего лишь стоял на потоке, на конвейере[?] И - на каком-то этапе сборки не та гаечка не так, как надо, завернулась.
И немудрено, что понятие преступной халатности, которое активно применяется ко многим профессиональным категориям (к водителям, к врачам, к учителям средней школы и др.) применительно к судьям уводится в зону полного умолчания, - попробуй выдвини даже версию! Вовремя, кстати, подоспел к этому негласному запрету и свежеиспечённый этим летом в Госдуме Закон о клевете, где отдельным пунктом оговорены миллионные штрафы, если о судьях и прокурорах в СМИ опубликуется недоказанная неприятная им информация. А вот все пробелы и упущения в их деятельности легко списываются на государство, - федеральное Министерство финансов возмещает незаконно репрессированным все издержки, весь брак в судебной работе. (На самом же деле - платим все мы с вами, как налогоплательщики.)
Безвластие прокурора -
произвол судьи
Беседую с Леонидом Прошкиным - человеком легендарным в среде наших cледователей, в 80-е годы работавшим по делу серийного маньяка Михасевича, совершавшего свои злодеяния в Витебской области Белоруссии. В досье Прошкина также расследования августовских и октябрьских событий 91 и 93 годов. Закончил он работу в системе прокуратуры в звании государственного советника юстиции III класса. Ныне Леонид Георгиевич - адвокат и вице-президент межрегионального общественного фонда социальной безопасности "Правопорядок-Щит".
По его мнению, проблема пострадавших от безосновательных судебных решений (арестов и приговоров) существенно обострилась с принятием в 90-е годы нового Уголовно-процессуального кодекса.
- Раньше, в соответствии с УПК образца 1961 года, когда арестовывал прокурор, - рассказывает Прошкин, - он нёс ответственность за арест. Причём не только и не столько за формально-процедурную сторону, сколько за ДОКАЗАННОСТЬ обвинения. Ранее, чтобы от прокурора получить санкцию на арест ("колотушку", как называли на профессиональном жаргоне), нужно было сформулировать весьма серьёзное обвинение, подтверждённое не менее весомыми доказательствами. Существовал жёсткий приказ Генерального прокурора: перед арестом несовершеннолетних и обвиняемых в совершении тяжких преступлений прокурор обязан допросить подследственного и оценить имеющиеся против него улики.
- Изъятие в 2007 году следственного аппарата из прокуратуры и дальнейшее лишение её полномочий надзора за следствием ударило одинаково и по прокуратуре, и по самому следствию. Что мы наблюдаем сейчас? Функции прокурора в следствии существенно выхолощены. Право осуществлять надзор над следствием он потерял. Теперь он только утверждает обвинительное заключение, а во время непосредственно расследования полномочий по надзору, как таковых, у него практически нет. Обвиняемого арестовывает суд. Но и он при аресте не вправе проверять доказанность обвинения. И главное - виновности подследственного.
- Суд - простите за банальность - должен судить, имея перед собой всю базу собранных доказательств, свидетельств, улик, и т.д., а не арестовывать до окончания расследования, - утверждает Леонид Прошкин. - Ссылка же на то, что другой суд (не тот, который арестовывает, а суд первой инстанции, который заседает) расставит все точки над "I" и будет в итоге обеспечена справедливость в рассмотрении дела, рассчитана на наивных людей и в реальности зачастую не работает. А если адвокат утверждает, что вина его подзащитного не доказана, то слышит в ответ - это нас не касается! Это дело суда, который будет рассматривать дело по существу.
