27 июля.… С дядьями смотрели с хоров на большой прием дам в зале. После Мама их принимала т. Элла. Во время панихиды был салют в память Гангутского сражения[169]. В 2 ч. все отправилась на «Александрии» смотреть гонку парусных лодок. Были в Свеаборге[170]. Посетили здешний собор. Во время парада я заметил хорошенькую генеральшу, которая нравится д. Пицу и мне. Видели окончание гонки и, вернувшись домой, закусили. В 8 час. мы поехали в университет. Большой хор студентов пел. После этого я принял массу профессоров. Это меня очень пугало.
28 июля. Воскресенье. Сегодня сильный ветер, но довольно тепло. Надевши мундир, поехал с другими на паровом катере на «Петр Великий». На нем была обедня. Осмотрев его и побывавши во вращающейся башне, пересели на «Александрию». Обойдя эскадру, вернулись домой… Затем мы отправились на выставку картин и игрушек. Осмотрели после этого банк, музей университета и казармы 1-го стр<елкового> Нюландского батальона. Здешние пожарные показывали Папа и Мама свои помпы и прыгали из окон 3-го этажа на полотна, натянутые внизу… В 11 ч. поехал с Папа на бал. Сначала я боялся, но потом повеселился. Танцевал больше всего с генеральшей, кн. Лобановой и гр. Пушкиной. Д.д. Сергей и Пиц были vis a vis и остались довольны мною…
29 июля. Яхта «Держава».… Поехали за Папа и Мама с т. Эллой и д. Сергеем. Посетили какой-то дом для старух, находящийся под ведением г-жи Карамзиной[171]. Сюда же Папа потребовал пожарную команду, которая живо явилась готовою… Отправились по-прежнему для окончания осмотра города. Были в военном госпитале, в казармах л<ейб>-гв<ардии> 3-го финск<ого> стр<елкового> бат<альона> и 95-го Красноярского полка, в двух больницах и клинике. Прямо с этой беготни съехали на «Державу», снялись с якоря и вышли в море. Нас провожала стая пароходов с музыкой и «ура!». Был салют с эскадры и Свеаборга штандарту поднятому на яхте… Возились с т. Эллой на палубе и в рубке. Забыл сказать, что мы начали осмотр с русской школы.
(ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1.Д. 220. Л. 211–214.)
В конце июля — начале августа проходили большие маневры в Красном Селе. Цесаревич пока еще только зритель. Наблюдает за маневрами и Елисавета Феодоровна.
Дневник цесаревича Николая Александровича
31 июля. Красное Село…. Завтракали: т. Элла, т. Ольга, д.д. Пиц и Миша. В 4 часа переехали в Красное… После обеда сели на лошадей и отправились на объезд лагеря. В 8 час<ов> произошла зоря с церемонией при теплом вечере…
(ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 220. Л. 216.)
По окончании маневров Сергей Александрович и Елисавета Феодоровна едут в свое «милое» Ильинское.
Вел. кн. Елисавета Феодоровна — имп. Марии Феодоровне
27 августа. Ильинское
Милая Минни,
В субботу будет уже три недели, как мы расстались, и две недели, как мы поселились в этом славном месте. Наконец мы снова увидели, что озаряет загородную местность, делая ее привлекательной вдвойне. Каждый день, несмотря на дождь, мы подолгу гуляем пешком, более двух часов, и я уже вполне осилила такую нагрузку, ведь в Петергофе, надо сказать, я была ужасно ленива. Как мне понравилось гостить там — невозможно передать. Место это стало для меня таким дорогим уже с самых первых впечатлений, когда я была там с Папа и другими, и особенно благодаря необыкновенной доброте, с которой вы оба относились ко мне все это лето. Как мне благодарить тебя и Сашу за то, что я провела столько незабываемых часов! Разумеется, мне страшно не хватало Сергея, и, тем не менее, вы и милые дети сделали мое пребывание радостным, я была так счастлива, что вы позволили быть рядом с вами и чувствовать себя как дома. Я, поверьте, никогда не забуду этого посещения и от всего сердца благодарю вас за любовь, которую вы проявили ко мне.
Не сомневаюсь, что ты сейчас чудесно проводишь время. Какое удовольствие встретиться со всеми, кого любишь, в своем отчем доме! Я даже на расстоянии могу представить это и разделить твою радость. Пожалуйста, будь добра, передай привет от нас своим родителям, «тете» Аликс и своим братьям. Тетю нежно поцелуй и скажи ей, пожалуйста, что ее чудесная фотография находится у меня на видном месте.
Я занята тем, что расписываю цветами двери своей маленькой гостиной. Одна панель с розовыми тигровыми лилиями уже закончена. Часто думаю о рамке, которую я тебе подарила, — она не совсем хороша, ведь я ее расписывала в Красном и в спешке, поэтому суди мои наброски не по дурному письму, а по замыслу рисунков.
Надо полагать, ты увидишь невесту Вальдемара[172]. Я от всего сердца желаю ему счастья. Я не говорила тебе этого — от смущения — но я была не слишком любезна с ним. Впрочем, я уверена — ты меня поняла, и в Румпенхейме[173], кажется, я увидела, что он простил меня. Я не люблю причинять людям боль, но любовью нельзя повелевать, а выйти замуж без любви, это, конечно, большой грех. Я так счастлива, так счастлива, что не знаю, как и благодарить Господа, и верю, что он тоже будет счастлив, — для меня большим утешением было известие о его помолвке — все хорошо, что хорошо кончается.
Мне пора идти переодеваться к обеду. Уже довольно темно, хотя еще только 7 часов, но я пишу без лампы, у окна, вокруг меня краски. Вижу на окне осу и должна сейчас же ее убить, потому что у меня к этим насекомым отношение особое после того, как одна меня укусила; рука от кисти до локтя покраснела, распухла и похожа на сосиску, горит, сильно ноет и выглядит весьма неприглядно.
Если это письмо поспеет к 30-му[174], передай, пожалуйста, Саше от нас троих горячий привет и самые искренние пожелания в этот день.
Несколько раз мы катались верхом. С Павлом и княгиней переплывали Москву-реку — так весело! Вода, конечно, не глубокая, тем не менее Сергей с Павлом сумели пройти на своих лодках, которые раньше были в Царском. Каждый день после обеда ходим по грибы, но, увы, часто возвращаемся с пустыми корзинками. Степанов[175] приехал сюда с нами, и Гадон[176] провел несколько дней; оба милы, разве что последний немного позер, наверняка он знает, что хорош собой.
С любовью и поцелуями от трио[177] ко всем вам, остаюсь, милая Минни, любящая тебя сестра Элла.
(ГА РФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 1580. Л. 44–48. — на англ. яз.)
В это время царская семья на яхте «Держава» держит путь в Австрию, где встретится с императором Францом-Иосифом I. Затем Киев, наконец — Дания, Швеция. Цесаревич делится своими богатыми впечатлениями с Сергеем Александровичем.
Цесаревич Николай Александрович — вел. кн. Сергею Александровичу
22 августа. Яхта «Держава»
Мой дорогой дядя Сергей,
Наконец я нахожу удобный случай, чтобы описать тебе наше интересное путешествие. Три дня мы ехали в вагоне до границы и столько же ночей. Последняя часть железной дороги от Ивангорода до Австрии построена в нынешнем году и удивительно красива, так как она идет по очень гористой местности. В 10 час. вечера мы пересели в наш заграничный поезд и простояли ночью на месте и тронулись в половине шестого утра 13 августа. Уже тогда пришлось вставать, оттого что мы переехали австрийскую границу и в 6 часов остановились у первой станции Граница, на которой мы вышли.
Папа обошел почетный караул и принял австрийских генералов. С ними мы сели пить кофе и поехали дальше. Разумеется, я был в мундире уланского № 11 полка, который мне чрезвычайно понравился. На предпоследней станции к нам вошел император с сыном. С последним я особенно подружился за обедом, потому что он мне рассказывал интересные вещи из своих путешествий по Востоку. В Кремзиере нас встретила императрица[178] и эрцгерцог Карл[179], бывший на коронации[180]. Затем все поехали торжественно в замок кардинала. Тут происходили представления, и, к нашей радости, пошли завтракать отдельно от двора, как там называют — «а la camera». Император назначил меня шефом уланского № 5-го полка, а Джорджи зачислил в 11-й уланский. Дядя Владимир[181] и я, наподобие дяди Пица, приговаривали: «Маленькому Георгию Александровичу дайте мундирчик». Это скоро сбылось; тогда мы стали говорить иначе: «Маленькому Георгию Александровичу дайте ленточку». К нашему удивлению, и это тоже сбылось: император прислал ему ленту через своего адъютанта, который долго говорил что-то и дал красный ящик, по которому мы поняли, в чем дело. После этого мы вдвоем сделали благодарственный визит императору.
