22 сентября. Ильинское
Милая Минни,
Сердечно благодарю за ласковое письмо; как мило, что ты пишешь мне, — я ведь знаю, как мало у тебя времени au sein de sa famille (быть co своей семьей — фр.), и как вы ждете великую радость. Спасибо за добрые ко мне слова, я всегда чувствую неизменную благодарность за твою доброту. Михен[192] и Владимир еще здесь, и я очень рада видеться с ними, так как зимой мы виделись редко, и я воспринимала их скорее как незнакомцев, а они оба такие добросердечные, с чувством юмора. Они, а также и трио, шлют свой горячий привет счастливой семье.
День рождения Павла прошел великолепно; дождя не было, хотя было свежо; пускали великолепные фейерверки, устроили грандиозный завтрак и обед, на котором присутствовали также офицеры его полка, что на Кавказе[193]. Единственное, что напугало всех, — случай со старой княгиней Голицыной[194], которая упала с лестницы; к счастью, она не ушиблась, но очевидцы говорили, что на это было страшно смотреть…
Нежно целую, любящая тебя
сестра Элла.
(ГА РФ. Ф. 642. Оп. 1.Д. 1580. Л. 53–54 об. — на англ. яз)
Вел. кн. Сергей Александрович —
Цесаревичу Николаю Александровичу
23 сентября. Ильинское
Дорогой мой Ники,
Благодарю тебя от души за милое второе письмо, полученное на днях; до сих пор не мог ответить, ибо у нас гостил неделю Владимир с т. Михен, и у меня не было ни одной свободной минуты. Они только что от нас уехали — пребывание их у нас было самое симпатичное, но я боюсь, что им было скучно, ибо нужно привыкнуть к однообразию деревенской жизни! Вообрази себе, что в день их приезда, т. е. 17-го, у нас был совершенно летний день — в тени было 16° — и я гулял в кителе, и было жарко! Это недурно. Я еще сегодня нашел у себя в саду несколько белых грибов — за последнее время их пропасть. Вчера мы ездили на вечер к Шаховским (по соседству) — Мама их знает, и они нам задали обед и спектакль — по-немецки, и очень недурно. В день рождения Пица — мы его праздновали торжественным образом — была депутация <от> его Куринского полка (25 лет, что он шеф), вечером был даже скромный фейерверк.
Обними Папа и Мама — храни тебя Бог, до свидания. Тетя и Пиц вас целуют.
Твой Сергей.
(ГА РФ. Ф. 601.On. 1.Д.1340. Л. 11–12 об.)
Цесаревич Николай Александрович — вел. кн. Сергею Александровичу
30 сентября
Мой дорогой дядя Гег,
От всей души благодарю тебя за твое милое и интересное письмо. К несчастию, наше пребывание здесь приближается к концу: мы уезжаем отсюда 7 октября. Мы живем все так же, как я тебе написал в последнем письме. Две недели тому назад мы пошли на английской яхте «Osborne» к шведскому берегу. Там к нам подошла подводная лодка, которая несколько раз ныряла и очень напомнила мне «Nautilus»[195] J. Verne[196]. Она имела ту же форму сигары, но, разумеется, меньше, хотя она имела 70 футов длины. В ней сидело три человека; изобретатель смотрел на нас сквозь толстое стекло в маленьком выступе и кланялся оттуда. Когда она остается на поверхности воды, то ставится на ней небольшая мачта и труба.
Мы уже были два раза в театре в Копенгагене; сегодня поедем в третий раз. Дают оп<еру> «Мефистофель», которую мы уже видели здесь. В последний раз нас взяли на очень смешную пьесу и балет; последний был без содержания, но танцевали очень хорошо…
Погода здесь уныние наводящая, но скука тут не господствует. Напротив, если остаются дома, то проводят время в хорошей игре: перекидываются мешочками, наполненными горохом. Скажи дяди Пицу, что я нашел третьего Икарийца: именно дядю Вальдемара[197]. Я с ним часами упражняюсь киданием трех мешочков зараз, и, признаюсь, дошли оба до некоторой ловкости. Теперь это сделалось потребным играть с этими мешочками после завтрака. У нас тут тоже есть свой клоун, это — греческий Джорджи[198]. Я никогда не видал такого смешного мальчика, вместе с этим он страшно силен и прехладнокровно ломает датских двоюродных братьев.
Прощай, мой милый дядя Гег. Крепко обнимаю тебя, дорогую тетеньку и дядю Пица.
Твой Ники.
(ГА РФ. Ф. 648. Оп. 1. Д. 70. Л. 38–39 об.)
Наконец в начале ноября все собираются в Петербурге, и жизнь входит в «зимний» ритм.
Дневник цесаревича Николая Александровича
1 декабря. Пряхов[199] объяснял мне и д. Сергею свои рисунки Владимирского собора…
10 декабря.… В 3 часа отправились на горы. Матросы удлинили одну из гор, и мы славно слетали с нее с т. Эллой, которая оставалась до конца…
11 декабря. Утром начал читать дневник ген. Мерцера из «Русской Старины», данный мне д. Сергеем…
16 декабря. Завтракали: т. Элла, д.д. Алексей, Сергей и Пиц и Перовский… Надев преображенские мундиры обыкн<овенного> ф<асона>, пошли в арсенал, где было семейство и масса народа. Поговорив, все отправились наверх, в театр. Сыграли три отличных пьесы: «Le Bougeoir», «Медведь сосватал»[200], <название нрзб.>. Русская пьеса была очень смешна.
(ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 220. Л. 339, 348, 349, 354.)
1886 год
О событиях 1886 г. сохранились письма великой княгини, начиная с июня. Известно только, что в мае 1886 г. у себя в Ильинском они принимали царскую семью. Подробности жизни в имении в августе представлены в воспоминаниях их гостя В. Ф. Джунковского.
Воспоминания М. В. Голицына
В мае 1886 г. в Ильинское приезжал Александр III с супругой и детьми, и все они побывали в Петровском, но нас, детей, тогда еще не было, и царей принимала моя мать[201] и оба дяди[202].
(Князь М. В. Голицын. Мои воспоминания 1873–1917. М., 2007. С. 59.)
Вел. кн. Елисавета Феодоровна — имп. Марии Феодоровне
26 июня. Петербург
Милая Минни,
Прости, пожалуйста, что пишу на такой бумаге, но мы в городе всего несколько часов, и я не могу найти свою бумагу, и прости также, что не пользуюсь своей печатью. Уверена, тебе хочется узнать новости про Элизабет[203]. И она, и ее малыш[204]здоровы. Мы видели маленького — он прелестный карапуз; крепкий, крупный, правда, вес небольшой. Разумеется, молодые родители очень счастливы. Мы видели Костю, он весь светится от радости, он мечтал иметь мальчика и чтобы он родился в день св. Иоанна, так и вышло, как раз 23 числа, накануне, так что все очень вовремя…
Я каталась верхом один раз, но выезжала в экипаже дважды в день, делала наброски озера и турецкой бани — это сюрприз для Сергея. Будь добра — ответь, пожалуйста, на мой вопрос телеграммой. Речь идет о Маше Васильчиковой[205]. Она предложила мне остаться и служить до тех пор, пока я не найду кого-нибудь взамен. Особенно сейчас, когда грядут всякого рода торжества, она считает, что может быть мне полезной. Пожалуйста, ответь сразу же, могу ли я принять ее предложение. Иначе она через пару дней уедет в деревню. Если же я соглашусь, она останется при мне на все лето.
Погода у нас в целом чудесная, только докучают грозовые ливни. Я очень надеюсь, что ты получаешь большое удовольствие от своего круиза, и что погода тому благоприятствует. Пишу в своей гостиной, здесь все в белых чехлах, так что ничего узнать нельзя. Сергей уехал в гости к графу Адлербергу[206], а после займется своими делами. Павел сейчас тоже в городе, ищет кое-какие предметы для лагеря и приводит все в порядок.
Трио нежно целует детей и вас обоих и ликует в предвкушении скорой встречи с вами.
С большой любовью,
сестра Элла.
(ГА РФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 1580. Л. 65–68 об. — на англ. яз.)
