Увы, нет такой любви у современной артистической богемы. Нет, и все тут. Армия нынче бедна и не в чести. Значит, им не по дороге.
Что же касается ЗГВ, то здесь «любовь» звезд к армии имеет твердый фундамент. В основе его «звонкая» дойч-монета.
Один билет 4–5 марок. Объехав несколько гарнизонов, «звезда» имела неплохой куш. Кроме того, она прямо здесь, в гарнизонном универмаге, за более скромную цену, чем в немецком супермаркете, за честно «отпетую» валюту, могла приобрести хорошие товары.
Для многих российских певцов и музыкантов это была, пожалуй, единственная возможность выступить «за бугром», да заработать марки.
Надо сказать, что «звезды», побывавшие в ЗГВ, как правило, яркие индивидуальности и каждый по своему относится к зрителю. Некоторые честно «пахали» весь концерт, иные же, в маленьком, крохотном полковом клубе включали ревущую фонограмму, которая подводила их на каждом шагу. Временами хотелось провалиться сквозь землю от стыда, но, оказывается, такой моральный аспект давно уже отсутствует у многих наших популярных артистов.
Порою доходило до диких абсурдов, когда включалась фонограмма, а исполнитель сидел на стульчике посреди сцены и этак мило, хмельно улыбался. И правда, какие могут быть церемонии, марочки вы свои заплатили, а «фанера» тоже моя… Чего лишний раз кривляться.
Однако, несмотря на «издержки производства», люди шли на концерты. Не всем, правда, удавалось собирать полные залы, бывали и провалы, как у Вячеслава Зайцева и его театра мод, и обиды, высокомерное брюзжание, мол, не доросли, «пожалели марку», но тут увы, насильно мил не будешь…
Конечно, и командование гарнизонов старалось не травмировать артистов. При необходимости заполняли зал «дежурным подразделением». Помнится, в штабе и управлениях ЗГВ отбирали по 3–4 человека для обязательной явки на концерт Людмилы Зыкиной. Но надо отдать должное певице, она весь вечер пела бесплатно. Давненько здесь такого не бывало.
Гости Западной группы войск… Мы всегда были рады им. Тем более, от многих из них зависела наша будущая служба, жизнь. Тут уж хочешь, не хочешь — улыбайся.
За исключением, пожалуй, артистов, которые сами зарабатывали себе на жизнь, все остальные содержались на денежки ЗГВ. В первый день пребывания гостей им выплачивались солидные командировочные в валюте, приплюсуйте сюда проживание в гостинице, питание, «гостевые колеса», продпаек в дорожку… Набегает кругленькая сумма. Какая, интересно? Под страхом смертной казни назвали ее однажды в финуправлении ЗГВ — около 1 миллиона в валюте.
В последние годы эта цифра несколько уменьшилась. Сократились войска группы. Но не сократился поток гостей. Они ехали и ехали. Не было такого дня, чтобы десяток-другой людей не гостил в Западной группе.
В марте 1994 года, когда министр обороны России генерал армии Павел Грачев после визита в ФРГ заехал в штаб-квартиру ЗГВ, ему доложили: из Москвы едет комиссия. Планируется прибытие 65 (!) человек сроком на месяц. Подписал бумагу, дающую «добро» на приезд такой немалой комиссии один из замов министра.
Удивился Грачев такому мощному набегу чиновников из родного министерства и здесь же урезал состав комиссии до 40 человек. И не на месяц, а на две недели.
Приехало 49 проверяющих.
«Ладно, — вздохнул начальник финансовой службы ЗГВ Георгий Сапронов, — девять человек торговлю проверяют. Торговля их сама прокормит и обласкает. А остальные?..»
Что остальные, раскошеливайся начфин.
Грешно сказать, якобы в составе этой ответственной комиссии были лишь бездельники, желающие урвать сотню — другую марок. Нет, конечно. Группу войск проверять следовало, и намного строже, чем какое-либо другое хозяйство. Что, собственно, и делалось.
Но скажите, с какой целью в комиссию включили трех проверяющих офицеров из управления химических войск? Проверять-то нечего. Ни складов, ни техники, ни самих химвойск. К тому времени в группе оставалось два практически не существующих химподразделения в составе пока не выведенных дивизий.
А еще трое чиновников по проверке «драгоценных металлов». Там и одному на день работы. Ведь к весне 1994 года в группе сдачей «драгметаллов» государству занималось одно небольшое предприятие.
Все три с половиной года вывода войск Главком, финслужба слезно просили остановить «батыевы набеги». Персональное запрещение по этому поводу принимал Министр обороны. Но, как оказалось, и он не всесилен.
Стремление высоких чиновников различных министерств и ведомств, парламентариев, генералов и офицеров, журналистов пробивало любые стены.
И служивым людям группы войск ничего не оставалось, как брать под козырек, встречая гостей, а начфину, вздыхая, подписывать счета.
Приезжайте в гости к нам..
Дома нас никто не ждал.
Мне некуда выводить армию.
Клетка для Шеварднадзе.
«Самсунг» «валяет дурака»…
Тишина… Напряженная тишина зависла над студеным плацем, над торжественно замершим строем бригады. Лишь слышно было, как тревожно бьется на февральском ветру Боевое знамя.
Не шелохнувшись стояли на трибуне немецкие гости, не совсем понимая, что произошло. Удивленно молчал переводчику микрофона, не зная как быть.
Налился помидорной свежестью генерал из штаба группы, с трудом процедив от ярости:
— Что он там мелет, мальчишка?..
А комбриг, и вправду, розовощек, горяч. Но уверен в себе. Словно мастер-кузнец, отковывая каждое слово, повторил:
— Это я вам говорю, ваш командир. Никто на Родине нас не ждет. Никому мы там не нужны…
Полоснули по сердцу слова, а микрофонное эхо размножило их: не нужны… не нужны…
Были потом еще проводы… И еще… Других бригад, дивизий, полков. Были песни в строю: «Прощай, Германия, прощай. Встречай нас Родина, встречай», были искренние слезы немцев, цветы, подарки, плакаты на русском и немецком языке, а у меня перед глазами студеный плац и слова комбрига, сдавившие сердце.
Казалось бы, что нового сказал этот молодой комбриг, нам ли не знать свою Родину. А поди ж ты, не верилось. Ох, как не верилось. Неужто, и вправду, мы чужие?
Разве может стать чужой для Урала их родная 10 гвардейская танковая Уральско-Львовская добровольческая дивизия? Уральские умельцы отливали броню для ее танков, да и сами потом на них воевали, дошли до Германии в сорок пятом и остались там.
Неужто повернется язык у смолян отказаться от своего прославленного 153-го танкового Смоленского Краснознаменного полка, у волгоградцев — от легендарной Сталинградской армии Чуйкова?
Не смею ничего дурного сказать об уральцах, о земляках-смолянах, но «отцы» Волгограда указали на дверь своей родной армии. Они сделали все возможное и невозможное, чтобы армия Чуйкова не вернулась в город на Волге.
«Чуйковцы» и просили-то у миллионного города всего несколько квартир для командования. Сама армия расположилась бы в окрестностях Волгограда, в Поволжье. Только куда уж там, волгоградские «бонзы» грудью закрыли путь танкам 8-й гвардейской армии.
Этот случай потряс Западную группу войск. Его обсуждали всюду, начиная от военного совета ЗГВ и кончая ротными собраниями. Генералы, офицеры, прапорщики хотели найти объяснение необъяснимому. Неужто нынешние волгоградские «вотчинные князьки» забыли, кому они обязаны жизнью, да и мягкими креслами тоже?
За годы вывода «князьков» больших и малых наберется порядком. Они будут плести интриги, ставить условия возвращающимся войскам, но волгоградский случай явление особое, я бы сказал, уникальное. Его в пору внести в школьные учебники, ибо такое беспамятство, такое попрание воинского духа отцов и дедов грозит катастрофой всей нации.
Что же за армия, сначала 62-я, потом 8-я гвардейская, но навечно Сталинградская?
Не было в нынешнем столетии битвы более жестокой и кровопролитной, чем Сталинградская. Никакое другое сражение не оказало такого влияния на судьбы человечества. Подчеркиваю, не отдельного народа, страны или группы стран, а всего мира.
Ни одна из битв прошлого, вошедшая в анналы военной истории, не сравнится с ней. Фермопилы, Канны, Бородино или даже Лейпциг, громко прозванный «битвой народов», решали региональные задачи.
В Сталинграде на карту была поставлена судьба государств-гигантов, а вместе с ними и судьбы Европы и мира. На Волге напрямую встал вопрос — быть или не быть тысячелетнему рейху? Битва на Волге должна была разрешить трагическую дилемму — жить или не жить России?
Мир в оцепенении следил за битвой веков. Миллионная самурайская армия засела в Маньчжурии. Двадцать шесть отборных турецких дивизий стояли на наших южных рубежах. Все ждали исхода сражения. И потому лозунг 8-й гвардейской армии: «За Волгой для нас земли нет» имел без преувеличения планетарное значение.
