Ознакомительная версия.
— Поэтому Немцов, — замечает Кириенко, — желателен, но нереален. И далее один из вариантов, одна из схем — Скляров. Не идеален, но честен. В бытность градоначальника в Нижнем копировал Юрия Лужкова. Как и тот, водрузив на голову кепку, разъезжал по городу, следил, как подметают улицы, как кладут кирпич. Конечно, это не метод управления, — замечает вскользь Кириенко, — но город был и чище, и благоустроеннее, нежели при нынешнем мэре. Еще несколько слов о нынешнем мэре, слов жестких. Дескать, правоохранительные органы в один голос: «Конечно, вы можете нас заставить, но по собственной воле на планерки к преступнику мы ходить не будем». Из чего следует, что мэр, тоже конкурент на губернаторских выборах, но Кириенко выводит его из игры, или уже вывел. А что же делать со Скляровым?
— Есть одна схема, — говорит Кириенко. — Мы ее просчитали. Должно получиться. В Нижнем Новгороде вводится пост премьера главы правительства. Вся исполнительная власть, так или иначе, сосредоточится в его руках.
На пост премьера Кириенко выдвигает своего человека. За губернатором останутся по большей части только представительские обязанности и формально-ритуальные. При этом раскладе есть смысл поддержать Склярова. А если он опять запьет, в числе прочих этот недуг у него существует, и если рецидив повторится, то через три-пять месяцев Скляров подаст в отставку и, согласно новому законодательному акту, уже разработанному нижегородским советом, его обязанности будет исполнять премьер.
И ни слова о том, что Климентьев — соратник Бориса Немцова и даже — чистое порождение экономической политики того периода. Впрочем, это к слову. К сказанному добавлю, на тех выборах победил кандидат от КПРФ Геннадий Ходырев, который в 1988–1991 годах уже «рулил» Горьковской областью — был первым секретарем ее обкома КПСС.
Отличительная черта новой генерации управленцев, начало которым положил Егор Гайдар, не обременять себя и других оценками своей работы на высших постах государственной власти. По этому поводу очень точно сказал как-то в разговоре со мной Егор Гайдар: «Если мы начнем заниматься самокритикой, наши политические противники воспримут это, как проявление нашей слабости и наших сомнений. Согласитесь, глупо делать такой подарок своим врагам? Так что, потерпим. Добьемся результата, а уж потом займемся критикой собственных ошибок. Мы их не боимся признать, поверьте. Их было достаточно, и мы о них непременно скажем. Но позже, не сейчас».
Обещанного говорят, три года ждут, но через три года тоже не получилось. Результаты не было достигнуты. Реформы не сделали страну процветающей. А потому критиковать себя тем более бессмысленно. Кто же станет вырывать из истории собственные страницы?
О Путине Кириенко говорит функционально положительно: «Трудно, конечно, трудно. Страна, как растревоженный улей. Не углядишь, все разлетятся в разные стороны. Потому и укрепление вертикали, потому и семь округов».
Об округах. «В том виде и при тех полномочиях как сейчас, конечно, временное явление».
О президенте. «В нем сказывается и менталитет основной профессии, и всеохватная неопытность. Мне это понятно, — уточняет Кириенко, намекая на схожесть судеб. — Но главное, это отсутствие команды. Правительство раздражает президента потому, что премьер выступает в роли «угадывателя» настроения президента, «прощупывателя» его взглядов. Никогда нет однозначной позиции — делать так или иначе. Предлагаются варианты, в выборе которых расчет на авторство президента. Пока боится выбирать сам. Требует высказать позицию, определить главного оппонента. Затем очертить позицию оппонента. После чего вступить в стадию переговоров и сблизить позиции.
И еще. Президент — человек слова. Это и хорошо, и плохо, дает понять Кириенко. И неважно, кому он это слово дал. Он его обязательно сдержит. Даже, если это окажется ему во вред.
Вывод напрашивается сам собой: слово президента, данное нам, правым, это хорошая черта. Это слово надо обязательно держать.
Слово, данное нашим оппонентам, это, конечно, проявление слабости. И такое слово держать не обязательно.
Не боится ли он, что два коррумпированных контингента: губернаторский массив и федеральная власть — неминуемо заражает вирусом коррупции и округа?
— Боюсь, — отвечает он откровенно. — Уже уволил четырех чиновников.
— Зачем «Единство» решило поддерживать вотум недоверия правительству, выдвинутый коммунистами? Что это? Политическое недомыслие, провокация, желание приблизить себя, имея в виду Путина, к диктатуре? Коммунисты, понятно. И вдруг это заявление о желаемом роспуске Думы: дескать, накажем коммунистов и выиграем выборы, получим на выборах 45 % мест, и желаемое станет реальностью.
— Он дает свое толкование ситуации. Коммунисты здесь ни при чем. Вотум, выдвинутый фракцией КПРФ, не имел никаких шансов. А вот угроза распустить Думу адресована не коммунистам. Все делается ради того, чтобы воспитать фракцию «Отечество» (ОВР) и Примакова лично. Если бы выборы проводились сегодня, то у ОВР не было бы никаких шансов. В парламенте необходимо некоммунистическое большинство. «Отечество» этому постоянно мешало. Они выступали против 100 статьи бюджета, дающей правительству право на чрезвычайную приватизацию в связи с необходимостью возвращать долги парижскому клубу, и вместе с коммунистами они блокировали принятие этой важнейшей статьи. Второе — это предложение, которое отразились на голосах ОВР и тех же коммунистов, «продавить» третий губернаторский срок для Лужкова и ему подобных.
СПС, который с самого начала выступал против третьего срока, был взбешен. Как мы помним, Кириенко сокрушительно проиграл Лужкову на выборах мэра в 1999 году, и хотя употребил современные избирательские технологии, был только вторым, набрав 11,2 % голосов. Естественно, что корректная нелюбовь к мэру Москвы у Кириенко осталась.
Идея о роспуске Думы принадлежала Глебу Павловскому, главному политтехнологу Кремля. Кстати, он, пропитанный собственный тщеславием свыше всякой меры, этого не скрывает.
— Я высказал эту идею вслух во время публичной дискуссии. И то, что ею воспользовались некоторые политики, это уже их, а не моя проблема.
Кириенко, как бы от себя лично, как, якобы, свое собственное мнение, рассказал о замыслах главных специалистов по политической интриге Волошина, Павловского, Суркова.
Наступило 14 марта, день голосования по вотуму недоверия правительству. За два-три дня до этого фракция «Единство» сделала себе публичное «обрезание», придав своей авантюре толкование акта политического возмужания: вместе с правительством и родную Думу разогнать.
А Путин в ходе внутренней долгой дискуссией убедил «заблудившихся» и попавших в «кремлевские» сети руководителей фракции в разрушительности своего замысла. Фракция в голосовании не участвовала, избрала плавание в мутной воде, и тем самым унизила себя ниже плинтуса кремлевских паркетов. Голоса распределились следующим образом: 124 депутата — за отставку «гарнитура» министров. Это в основном коммунисты; 76 — против. Это ОВР и, частично, фракция регионов; 5 — воздержались. Не участвовали в голосовании «Единство» и «Яблоко». Ни премьер — министр, ни его заместители в Думу не явились.
Полемика вокруг ситуации и до и после углубилась и стала частью интриги. А главное, что и есть свидетельство кризиса, осталось на втором плане: премьер не посчитал нужным явиться в Думу, когда обсуждался вотум недоверия правительству. Если это было санкционировано президентом, то большего оскорбления нижней палате Федерального Собрания РФ нанести было нельзя. Если это явилось фактом поведения лично Михаила Касьянова, то, по всем нормам политической этики, он не имеет права оставаться премьером. Или в вопросе о вотуме и стиле поведения правительства в этой ситуации он полностью договорился с президентом РФ.
Но в любом случае президент обязан прореагировать на этот возмутительный поступок правительства, если он хочет доказать мировому сообществу, что Россия — не пещерное государство.
Как сказал в отчаянии депутат Владимир Рыжков, Думе указали ее место. Кто указал? Вот вопрос! И кто посмел указать? Презрение к одному из главных институтов демократии унижает не Думу, а страну!
А ведь за этим опять стоит игра политтехнологов. Еще одна трагедия несамостоятельной власти. На смену Борисам Березовским пришли Глебы Павловские, и им обезумевшая от обладания властью власть смотрит в рот.
Фарс с вотумом недоверия так, как его представили большинство СМИ, по сути, был обычной парламентской процедурой. В фарс ее превратила проправительственная фракция «Единство», и этим открыла дорогу унижению парламента. Желание руководителя фракции скорее покончить с обсуждением этого вопроса, к чему Борис Грызлов дважды призывал коллег, лишь подтверждает, что испытание унижением — процедура мучительная. Но в этой связи «высветилась» одна очень важная сторона нашего политического бытия.
Ознакомительная версия.
