– Избыток гормонов у них бывает именно тогда, когда самки дают понять, что не против внимания самцов, вырабатывая особые феромоны. И во время брачного периода, который длится около 8 часов, стоит дикий шум, писк и топот, а самка успевает спариться со всеми самцами своего поселения. Представьте все это в масштабе колонии, где самок 10—20–30. Так что «спермотоксикоз» – самое подходящее слово, – веселый взгляд, – но нападение из-за него на особей не своего вида… О таких случаях мне ничего не известно. Но видите ли, крысы плохо видят и слышат. Основной инструмент, так скажем, познания мира – обоняние. Так что если какое-то существо каким-то образом будет довольно густо покрыто ферментами самок, у которых начался брачный период… Возможно, самцы и «заинтересуются». Да… и о размерах крыс и этого существа забывать нельзя. Впрочем, это рассуждения в воздух. Бывает, что и дельфины принимаются ухаживать за купальщицами, что заставляет меня не говорить категоричное «нет».
– Считаете, можно спровоцировать животное?
– Разумеется, можно, – кивок, – если вы будете провоцировать стаю крыс резкими взмахами рук и ног, они несомненно нападут. Впрочем, они нападут и в том случае, если будут голодны, в то время, когда вы будете мирно спать. То есть, если свести вместе, к примеру, вас и крысу, то ее поведение будет зависеть от вашего и наоборот. Это называется «взаимодействие между живыми объектами», молодой человек, – ирония профессора снова заставила меня напрячься, но я выдержал.
– Каковы травмы от нападений крыс? – осторожно спросил я.
– Вплоть до полного обгладывания всего скелета, – с сарказмом, – я вас уверяю, крысы не испытывают почтения к человеку и, представьте себе, не считают его царем природы. Поэтому встреча крыс и человека может закончиться как парой укусов, так и смертью. Все зависит от количества напавших особей. И от степени их голода, разумеется. А они всегда голодны. Но и просто укусы могут быть очень опасны. После них есть вероятность заболеть, к примеру, бешенством. Или туляремией, характеризующейся повышением температуры до 39—40 градусов в течение 30 суток, общей интоксикацией, поражением лимфатических узлов. Есть опасность подцепить псевдотуберкулез, чуму, бруцеллез, а также все виды гельминтозов. Я уже не говорю о гемморогической лихорадке, которая сама по себе вещь весьма неприятная, если не сказать большего.
Я как-то очень отчетливо представил себе курс лечения бедного любителя водки и откровенно вздрогнул:
– А что может влиять на мутацию, если предположить, что крысы не просто голодные существа, а накушавшиеся отходов?
– Я уже говорил выше о пищевых добавках, содержащих гормоны роста, – легкое нетерпение в голосе, – изменения в звеньях пищевой цепи, в которую входит крыса, всегда вызовет мутацию вида. Относительно токсинов могу сказать только то, что на изменчивость поведения и внешность они практически влияния не оказывают. И если крыса не умрет сразу, то впоследствии ее организм вполне может привыкнуть к определенному виду токсинов. Спектр влияния радиации очень широк. Она может способствовать и увеличению рождаемости у крыс. Когда самок подвергали гамма-облучению за несколько дней до наступления беременности, то впоследствии они приносили более многочисленное и жизнеспособное потомство. Несмотря на то, что внутриутробная смертность плодов была высокой, это компенсировалось большим количеством зародышей.
Радиация может ускорить их развитие, усложнив социальные отношения в колонии и практически приводя к возникновению нового вида. Может повлиять на размер, обычно увеличивая его, как и случилось на тихоокеанском островке Энджиби, когда французские военные проводили там испытания атомного оружия. Представьте себе, какой уровень радиации там был! И вот, через пять лет после окончания испытаний биологи обнаружили, что остров буквально кишит крысами. Причем не генетическими уродцами, а сильными, активными и довольно-таки живучими животными, которые были гораздо крупнее, чем их сородичи такого же вида на соседних островах. Хотя все зависит от того, какого вида радиоактивные вещества. Потребление крысами, например, воды с высоким содержанием стронция вызвало уменьшение костной массы их тела на 10—15% во всех областях скелета. Однако мутационные процессы не затрагивают крыс в значительной степени.
– Но Игорь пил, и что же, даже водка не испугала их? – опешил я, вспомнив, что собаки не выносят запаха алкоголя.
– Крысы, надо сказать, обожают спирт и пиво, – рассмеялся мой собеседник, – именно на спиртовой основе часто изготавливают ядовитую приманку. Самое универсальное средство – ультразвуковой отпугиватель. Так что если у вас есть электросеть, можно воспользоваться им. Из запахов – крысы не любят бузину. Поэтому ее часто высаживают на огородах как средство защиты от грызунов. Бытует мнение, будто крыс можно выгнать шумом, который они не любят. Иногда в домах рассыпают вдоль стен толченое стекло. Считается, что если крыса поранится, она больше не придет. Я бы хотел отметить, что вероятность того, что крыса «поранится» так, чтобы не прийти в теплое, полное продуктов место, очень низкая. Присутствие собаки и кошки крыс не пугает. Так что на самом деле действенных стопроцентных способов именно отпугнуть крыс – нет. Уничтожить – обычно уничтожают ядовитой приманкой, которую крыса может и не взять, потому что они очень хитры.
Я с тоской вспомнил свою наивную бабушку, которая была уверена, что битое стекло очень поможет ей от крыс. Взглянул на профессора. Он умен, образован и его явно развлекала наша беседа. Да уж, что я иногда просто не выношу в своей профессии, так это необходимость задавать глупые вопросы, на которые, тем не менее, можно получить очень подробные и умные ответы:
– А вы не слышали о тараканах-мутантах? Это ведь тоже жертвы мутации, как пишут в научно-популярных журналах.
– Да, периодически всплывают случаи появления в отдельных районах тараканов, которые в 2–3 раза превышают размеры сородичей своего же вида, – снова невозмутимый кивок, словно профессор готовился к нашей беседе и не было ни одного вопроса, на который он бы не мог не найти ответа, – в Ингушетии были сообщения о тараканах, которые кусаются, а после их укусов образуются очень долго не заживающие язвы. После использования «Дихлофоса» стали появляться почти прозрачные тараканы без хитинового панциря, но обычных размеров. В Томи появлялись гигантские клопы-мутанты. Тарантулы – в Новороссийске, в котором они никогда не водились. Стоит отметить, пауки менее всего подвержены разнообразным мутациям в отношении внешнего вида и способа питания. Это наиболее «законсервированные» природой насекомые. Максимум, что может быть – сдвинется или расширится ареал их обитания в результате каких-то климатических воздействий. Причиной мутаций, если речь идет именно о насекомых, чаще всего называют инсектициды. Что касается радиации, то ее действию насекомые подвержены очень мало.
– Но ведь подвержены? – Прямой взгляд. Ну почему мне вдруг показалось, что мой невозмутимый собеседник тоже состоит на службе у ФСБ и знает про меня совершенно все?
– Совершенно верно, – подтвердил таким тоном, что я сразу понял: уточнять что-либо будет бесполезно.
– Но хотя бы можно понять, какие именно симптомы и болезни могут быть связаны с укусами таких чудовищ?
– Об укусах тараканов-мутантов я уже говорил, – иронично, словно я – неразумное дите, – относительно болезней… наиболее распространенной является аллергия на насекомых. В частности, аллергия на тараканов может принимать самые разные формы. И кожное раздражение, часто довольно сильное, и сенная лихорадка, и бронхиальная астма.
Смеркалось. Я люблю сумерки, и люблю, когда понимаю, что работу свою я в сущности завершил. Что могли мне сказать люди из госслужб? Что у них всегда есть в расчетах по графа под названием «случайные жертвы»? Или что глупая девушка-диггер Ксения сунула свой носик куда не следует, и ей еще повезло, что она не попала в эту графу? Я понимал, что столкнулся не с проблемой, а с механизмом, который создает все возможные способы, чтобы проблемы выглядели естественными, и именно в этих условиях борьбы за выживание всего человечества ФСБ контролировало то, что спланировало, реализовало, а теперь пожинает плоды.
– Можно ли говорить о новом витке эволюционного процесса? – это был вопрос провокационный. Я знал, что могу услышать, а Лев Давыдович предпочел правду:
– Можно говорить, что мы толкаем этот эволюционный процесс, воздействуя на окружающую среду радиацией, токсинами, инсектицидами и пестицидами. Только ее изменение в этом случае идет темпами гораздо более резкими, чем в природных условиях, – улыбнулся мне отеческой улыбкой Ганнибала Лектора, – но в результате, мы имеем тварей, с которыми боремся ядами еще более сильными, снова способствуя тому, что через определенный период времени получим новых «монстров», против которых наше оружие будет бессильно и придется создавать новое. Мы меняем не то и не там. Работа природы филигранна и медленна, она длится миллионы лет. Мы изменяем вид за 5 лет. В результате рушатся налаженные тысячелетиями системы. Мы создаем мир, никто с этим не спорит. Но это мир, построенный на разрушении другого.
