Ознакомительная версия.
Конечно, цензура уместна, объяснима и логична. Потому что вся среда в целом отдана на откуп частной рыночной инициативе. Я с большой симпатией отношусь к Никите Михалкову, но посетил недавно кинотеатр, над которым вроде бы шефствует Союз кинематографистов — девять из 10 случайных названий фильмов иностранного производства, которые очень часто некомплементарны к нашей истории, к нашей стране. Отдельной вывеской — «Левиафан». Это рынок, он диктует свои правила, и рассчитывать, что государственное учреждение просто так, по своей воле сделает так, что в государственных театрах, государственных объединениях культурных будут работать какие-то особенные люди, которые в условиях всеобщего балагана будут сохранять нравственные установки, нравственные ценности, наивно.
Допустимы ли подобные вещи в государственных театрах и за государственный счет?
Во-первых, любой государственный театр борется за посещаемость и вынужден конкурировать с частными. И, если в частном театре показывают голую задницу, то государственному нужно сделать что-то, чтобы люди пошли именно на его спектакли. Поэтому, речь здесь не столько о цензуре, не столько о применении государственного контроля в управлении собственностью, сколько вообще о смене всей парадигмы. Дело даже не в том, присутствует государство или нет в культуре, а в экономике в целом. Если государство все пускает на самотек, отпускает вожжи — не удивляйтесь, что происходят такие скандалы, а Щелкунчика, например, «трактуют» через каких-то гомосексуалистов.
Любая провокация, любой скандал выгоден. Выгодно позвать на телевидение какого-нибудь извращенца, идиота, а если он оскорбит нашу страну — тем лучше, это вызовет еще больше обсуждений. С точки зрения рыночной это эффективно, а то, что эффективно — не запрещено. До тех пор, пока у нас действует правило, что все, что выгодно — хорошо, ничего другого и не будет. Я хочу сказать, что мы боремся со следствием, а не с причиной.
Приглашение Ксении Собчак в государственный Театр наций за баснословный гонорар — из этой же серии?
Безусловно. Конечно. Можно и лошадь живую пригласить, посадить ее — результат был бы тем же. Я лет 10 назад в театре Станиславского видел, как «Собачье сердце» инсценировали с привлечением настоящей живой собаки. Такой был интересный драматургический ход.
Отдельный вопрос о европейских сценаристах и режиссерах, которых часто в последние годы привлекают, и зачастую подобные трактовки при их участии происходят, хотя и необязательно, конечно. Можно ли говорить, что такую практику нужно тоже очень внимательно использовать, контролировать, если можно так сказать, импорт европейских ценностей?
Это не европейский злобный безнравственный мир пытается нас поработить и навязать нам что-то. Это мы сами распахнули свои ворота навстречу этому миру. То, что происходит в экономике, происходит и на сценических подмостках. Если вы пройдете на улицу, вы увидите массу вывесок, на которых либо заграничные слова, либо они как-то «косят» под иностранщину. У нас продается по-прежнему то, что напоминает иностранное. У нас барыжье, фарцовщицкое, нэпманское сознание устроено именно так. Мы пытаемся впарить согражданам что-нибудь из-за границы. Если мы пытаемся впарить это в магазинах, то не стоит удивляться, что такие же барыги и фарцовщики управляют культурой. Недавно в Большом театре сменился глава попечительского совета, им стал Михаил Швыдкой. Ну, давайте будем ждать от Швыдкого здравой государственнической линии в управлении Большим театром. А кто управляет другими, смежными отраслями культуры и искусства — те же самые фарцовщики, те, кто победил в 90-е. Это сознание фарцы, оно никуда не делось и правит нами. Поэтому, когда приходишь в Новосибирский театр и видишь там какую-то ерунду, то знай — это ровно потому, что вывески на твоей улице в центре Новосибирска выглядят так. Почему у нас сознание переформатировано? Потому что мы переформатировали экономику. Сознание — это производная от экономики, а не наоборот.
Классика актуальна сейчас, можно на классическую постановку «затащить» зрителя?
В рыночных современных условиях классика неактуальна и никому не нужна. Честность неактуальна, справедливость неактуальна, все человеческие благие устремления, все хорошее, что в человеке может быть — нерыночно, неэффективно, а, значит, должно быть списано в утиль. Эффективно только хваткое мировоззрение фарцы, оно актуально.
До тех пор, пока не будет изменена система экономических отношений, не поменяется система ценностей. Тогда будет актуально, выгодно и престижно тянуть человека вверх — а это всегда тяжело, воспитывать в нем лучшие качества, менять человека к лучшему — это всегда болезненно, человек всегда сопротивляется этому. Ему гораздо легче и удобнее быть животным, гораздо проще быть скотиной, а сегодняшняя экономическая система позволяет ему быть скотиной, сегодняшняя экономическая система основана на энергии скотской, которая в обществе, безусловно, есть. Капитализм — это и есть эксплуатация низменных животных инстинктов, и не обуздав эти инстинкты, откуда ждать человеческое? Ему неоткуда взяться.
В этом плане, советский феномен, советская культура — то же противопоставление капиталистической системе, «загнивающему западу»?
Советский Союз именно этим и отличался. Там была другая экономика, и на других основах базировалась культура. Там человека делали лучше, жизнь была построена вокруг человека, которого изменяли, его делали лучше. А сегодня он, во-первых, предоставлен сам себе, а во-вторых, нет ничего страшного в том, что человек станет хуже. Не нужно удивляться, что появляются педофилы, что с ружьем кто-то ходит и стреляет. Это нормально для такой системы. Наш народ имеет очень серьезную память о том времени, когда было иначе. Народ помнит, что можно по-другому, и это было еще совсем недавно. Поэтому самый востребованный товар на рынке произведений искусства китча и телепропаганды — это все, что связано с советским временем. Самые рейтинговые сериалы апеллируют к каким-то советским тенденциям. Самая модная тенденция — переложенные на новый лад советские фильмы. Все торгуют этим наследством, понимая, что если пользоваться рыночной логикой, то самый рыночный товар сегодня — это отсутствующая в нашей жизни справедливость, отсутствующая в нашей жизни человечность, это отсутствующее в нашей жизни стремление к чему-то высокому. На это гигантский запрос людей, которые поняли, как жестоко их обманули в 91 году и что им сунули взамен. Но вместо этого нам втюхивают суррогаты, ужасные порнографические переложения советских фильмов, которые показывает «Первый канал».
Суррогаты, клевета на СССР нужны для того, чтобы выросли новые поколения, которые представлять ту эпоху будут по творчеству какого-нибудь очередного продюсера «файфмана», чтобы исчезло, растворилось, было вырвано с корнем само знание о предмете. Чтобы люди, как индейцы после прихода конкистадоров, уже не помнили — эта земля, эти ресурсы, эти промышленные предприятия, эта культура когда-то принадлежали нам всем, всему народу, а не горстке избранных. Суть в том, что сначала бытие — потом сознание. Не я это придумал…
«Собачье сердце» и идеологии века, или Россия как вызов глобальному фашизму
«Собачье сердце» — фильм, заставляющий сердце каждого либерала учащённо биться. В личном хит-параде тихого и застенчивого московского интеллигента он находится где-то между «Иронией судьбы» и «Небесами обетованными». Цитатник, выпавший из юбки Новодворской. «Разруха не в клозетах, а в головах!», «Не читайте перед обедом советских газет!», «Вчера котов душили-душили!», «Подходи, буржуй, глазик выколю!», «Взять всё и поделить!». Замечательные изречения, знакомые каждому.
Между тем, человека, голова которого ещё не окончательно превращена в либеральный клозет, фильм должен заставить задуматься о несколько иных вещах.
* * *
Как мы помним, всё начинается с завываний умирающего от голода пса. Пёс жалуется на то, что был ошпарен дворником, рефлексирует: «Очень возможно, что бабушка моя согрешила с водолазом. То-то я смотрю — у меня на морде белое пятно». Собаку подбирает профессор Преображенский. В результате смелого научного эксперимента (преображения) получается «новый член общества» — Полиграф Полиграфович Шариков, сочетающий в себе всё «самое лучшее» от подзаборной животины и убитого в пьяной драке уголовника Клима Чугункина.
Несмотря на благосклонное в целом отношение Сталина к Булгакову, «Собачье сердце», конечно, не могло всплыть на поверхность до 1953-го. Да и с 1960-х гуляло оно по стране лишь в виде подмётных самиздатовских писем. То есть до 1987-го массовый читатель о «Собачьем сердце» слыхом не слыхивал. Оно и понятно. Ведь, издеваясь над Шариковым, автор высмеивает особый тип человека — ненавистный совок, хомо советикус.
Ознакомительная версия.
