По прибытии в Одессу 9 февраля 19-го генерал А. Санников нанес визит генералу Д'Ансельму. Но французский генерал и его начштаба Фрейденберг проявили полное нежелание видеть в Санникове «правителя Одесщины», посоветовав Санникову» сохранить при себе» Гришина-Алмазова. При генерале А. Санникове Деникин планировал создать Одесское управление главноначальствующего и главнокомандующего войсками ЮгоЗападного края. В штабе войск Юго-Западного края создавались управления генерал-квартирмейстера (оперативное, общее, телеграфное, топографическое, разведывательное отделения, отделения службы связи, по гражданским делам) и управление дежурного генерала (инспекторское, мобилизационное, общее отделения).
А. Гришин-Алмазов ставился в зависимость от А. Санникова, хотя и назначался военным губернатором Одесского региона от правительства ВСЮР. Это явное ограничение власти вызвало у Гришина-Алмазова и его французских покровителей неприятие «назначенца» А. Санникова. М. Маргулиес писал, что: «Генерала Санникова французы не хотят; предпочитают менее притязательного и подчиняющегося им Гришина-Алмазова». В. Шульгин писал, что Гришин-Алмазов: «…который обладал бешеным темпераментом, был разъярен приездом Санникова. Однако наличие в нем настоящей офицерской дисциплины помогло ему укротить свой нрав. Он подчинился Санникову. Но я понял, что если Гришин-Алмазов не смог справиться с затруднениями, возникшими в Одессе, то Санников, старый и безвольный, доконает дело».
Французский командующий д’Ансельм не признал полномочий А. Санникова и не допустил его к вступлению в должность. В связи с отъездом генерал-лейтенанта А. Санникова обратно в Екатеринодар, в начале марта 1919 г., во временное исполнение должности командующего войсками края вновь вступил военный губернатор генерал-майор Гришин-Алмазов.
Генерал В. Сокира-Яхонтов, предложил Гришину — Алмазову срочно формировать отряды особой «Белой народной армии» из одесских студентов, гимназистов и немцев-колонистов.
10 марта 1919 г. атаман Григорьев снова врывается в Херсон. Французские солдаты и матросы (дредноут «Жюстис») начали отказываться сражаться и требовали возвращения армии во Францию. После потери Херсона заволновались солдаты Вознесенской группировки (до 2 тысяч штыков Антанты и 2 эскадрона белогвардейцев), Митинги во французских частях привели к отказу солдат Антанты идти в наступление, а батальон «цветных» африканских войск и вовсе отказался воевать «в России». По этой причине французское командование было вынуждено отвести свои войска от Вознесенска и 14 марта вывести свои войска из Николаева, что был сдан Григорьеву без боя.
В середине марта 19-го «красные» части матроса П. Дыбенко повели наступление на Крымском направлении. «Для спасения Крыма», в котором не было крупных французских войск и частей белых, генерал Деникин решает перевезти из Одессы в Севастополь бригаду Тимановского, но в ответ на это распоряжение получает от генерала Гришина-Алмазова телеграмму: «Херсон после боев очищен союзниками. Николаев ими эвакуируется.
Генерал Д'Ансельм, считая Одессу угрожаемой, заявил мне, что генерал Бертело (Бертело — французский генерал, командующий войсками Антанты в Румынии и на Юге России) приказал не выпускать добровольческую бригаду из района Одессы».
Заняв два крупных города Юга Украины, атаман Григорьев отправил телеграмму Гришину — Алмазову, требуя немедленно и безоговорочно сдать Одессу, угрожая в противном случае снять с генерала кожу и «натянуть ее на барабан». «Обкладываю Одессу и скоро возьму ее. Приглашаю всех товарищей партизан приезжать на торжество в Одессу!» — хвастливо заявлял атаман.
15 марта 1919 г. григорьевцы совершают налет на ст. Раздельная, а 16 марта завязались бои у ст. Березовка (важнейшая узловая станция на железнодорожном пути Николаев — Одесса, в 53 км. от Одессы), которую удерживали польские легионеры и французские части (до 2 тысячи штыков). В боях за Березовку потери интервентов составили до 400 бойцов убитыми, раненными и пленными, а трофеи григорьевцев: 8 орудий, ок. 100 пулеметов, бронепоезд, 5 танков (это были первые танки, захваченные «красными», один из танков был немедленно отправлен в Москву, в подарок Ленину).
В начале марта 1919 г. произошел бессудный расстрел французским карательным отрядом членов «Иностранной коллегии», преимущественно женщин, в том числе французской коммунистки Жанны-Мари Лябурб, что проводила пропаганду среди французских войск в Одессе и готовила восстание на кораблях французского флота. 1 марта 19-го французской контрразведки удалось арестовать революционеров — активистов из числа французских моряков и солдат. Группа Жанны Лябурб представляла для французского командования реальную угрозу — она разагитировала французских солдат из 176 и 153 пехотных полков одесского гарнизона, часть экипажей военных кораблей «Ренан», «Жан Барт» и «Жюстис». «У них не было времени даже на то, чтобы закопать расстрелянных, и на следующее утро тела были обнаружены. Русский комендант не имел ни малейшего представления о том, кто убил этих людей. Однако он отдал приказ немедленно похоронить их во избежание скандала».
Московский коммунистический центр не жалел денег на большевистскую пропаганду в Одессе, справедливо полагая, что разложение армии Антанты приведет к провалу все планы широкомасштабной интервенции. Поток воззваний к французским и греческим солдатам Одессы шел как из советских территорий так и из Константинополя, где большевикам удалось создать полиграфическую базу и наладить транспортировку печатной продукции в Одессу. В самой Одессе действовало несколько подпольных типографий, что издавали газеты «Одесский коммунист». Тираж только французских версий этих газет доходил до 7 тысяч экземпляров, к этому необходимо добавить тысячи революционных листовок предназначенные для офицеров и солдат войск Франции, Англии, Греции, Румынии.
Весть о бессудном расстреле 10 членов «Иностранной коллегии», преимущественно женщин, в том числе Жанны Лябурб, всколыхнул Одессу. Похороны жертв расправы привели к остановке работы на многих фабриках, заводах, в порту, собрав манифестацию протеста в 5 тысяч одесситов. Городская Дума протестовала против бессудных казней. Но тайные казни продолжались и следующей жертвой стал лидер большевистского подполья И.Смирнов (Н.Ласточкин). На волне революционных настроений правление одесских профсоюзов переходит в руки большевиков и левых эсеров.
Одесское большевистское подполье начало готовить восстание в городе наметив его на 7 апреля 1919 г. Но тайные казни большевиков продолжались и следующей жертвой стал лидер большевистского подполья И.Смирнов (Н.Ласточкин). 15 марта 19-го Ласточкина арестовала «белая» контрразведка Орлова и, боясь но попыток со стороны большевиков отбить своего вождя, передала под охрану французов. Вскоре Ласточкина поместили на баржу, в плавучую тюрьму, а еще через несколько дней, после пыток и допросов, утопили в море.
В марте 19-го Одесса снова оказалась в тисках голода, в Одессе фиксировались голодные смерти, цинга, брюшной тиф. Электрическая станция Одессы из-за отсутствия топлива регулярно останавливалась по несколько дней подряд (однажды на 9 дней), Сидней Рейли запишет, что Одесса середины февраля 19 — го: «…один из наихудшим образом управляемых и наименее защищенных городов мира».
В. Гурко писал об Одессе уже марта 19-го «Между «гром победы раздавайся» и «рятуйтэ» переходных степеней не было. В общем же жилось весело и беспечно. Деньги, казалось, утратили всякую ценность. Шла безумная игра, даже принимая во внимание обесценивание денежных знаков: проигрывали в одну ночь десятки тысяч украинских, да и сохранявших еще ценность романовских денег. Спекуляцией занимались в той или иной форме решительно все, кто только мог. Спекулировали на иностранной валюте, спекулировали товарами, в том числе и продовольственными, в особенности сахаром, взятым на учет, но все же каким — то таинственным путем исчезавшим и вывозимым». Я. Кефели вспоминал: «Исправно выходили газеты. Играли театры. Синема были переполнены. неофициально интриговали англичане, флот которых тоже стоял на рейде».. и в то же время (по словам П. Рутенберга) «… на улицах, кроме бандитов, никто не мог появляться. Ружейная пальба и взрывы бомб усиливались в эти ночи».
П. Рутенберг (член Совета Обороны Одессы) так описывал положение Одессы ранней весной 19-го «Безумно растущая дороговизна, голод, холод, мрак, мор, взяточничество, грабежи, налеты, убийства, бессудные казни, смертельная жуть по ночам, отсутствие элементарной безопасности жизни даже днем. За три месяца моего пребывания в Одессе цена хлеба возросла с одного до пятнадцати рублей за фунт. Населению выдавалось по 90–100 грамм хлеба шесть раз в неделю, и то крайне неаккуратно. Небывало холодная зима для Одессы, а пуд сырых дров, недостаточный для нагревания одной печи, доходил до 25 рублей. Взяточничество русских властей — нормальное явление давно… Но город был переполнен слухами о взяточничестве французов. Назывались имена и суммы».
