Но если бы существовал какой-нибудь шлем для чтения женских мыслей, то любой мужчина, надевший его, мгновенно пришел бы в ужас, столько скрытого женского безумия ему открылось бы.
Видите женщину там, в углу? Менеджер отдела, совершенно нормальная, никаких психозов, приятная и легкая в общении со всеми сослуживцами. Ни к кому в офисе, насколько известно, она особых симпатий не питает, а сейчас, кажется, занята тем, что пишет длинное важное сообщение по электронной почте. Но знаете ли вы, что она делает на самом деле? Она думает о парне, сидящем за пять столов от нее, с которым и говорила-то раз десять от силы. «Если бы мы поехали куда-нибудь вместе, то уж точно не в Париж, он ведь был там с предыдущей пассией, – думает она. – Я знаю. Он однажды упомянул об этом. Я помню. Не собираюсь таскаться вокруг Лувра, когда он сравнивает меня в моем весеннем плаще с ней в еевесеннем плаще. Хотя весной мы вряд ли поедем, во всяком случае – учитывая, какие у нас отношения сейчас, – если бы он сделал первый шаг сегодня, мы смогли бы куда-нибудь отправиться самое раннее (подсчитывает на пальцах) в ноябре, в самую слякоть, и волосы у меня висели бы, как сосульки. Пришлось бы таскать зонтик».
«Но, – продолжает она, сердито печатая, – если бы у меня был зонтик, то мы не смогли бы взяться за руки, потому что в одной руке я держала бы этот чертов зонтик, а в другой – сумку. Вот дерьмо. Если только!.. Если только! Если только я не распихала бы все нужное по карманам! Тогда мне не пришлось было тащитьсумочку в Лувр. Ну, и осталась бы без запасных колготок, и если бы эти забрызгались, ходила бы с голыми ногами, в такую-то холодрыгу! Ноги совсем посинеют, я стану из-за этого дергаться, и когда мы вернемся в отель трахаться, буду прятать их под полотенцем, а он подумает, что я ему голову морочу, и бросит меня. Какого черта! И что ему вздумалось поехать в Париж в ноябре? Я ненавижу его».
Ей даже не очень нравится этот парень. Она с ним и не говорила почти. Если бы он пригласил ее выпить, она бы, вероятно, отказала. У нее нет желания вступить с ним в отношения. И все же в следующий раз, когда он заговорит с ней, она будет держаться чуть суше, а он – в самых безумных фантазиях – и не приблизитсяк разгадке, с чего бы это. Скорее всего, только плечами пожмет: может, у нее менструация или просто плохой день.
И никогда, никогда не натолкнется на простую истину: что они провели вместе в Париже отвратительный уик-энд и расстались из-за каких-то колготок.
Я воображаю возможные отношения всегда. Постоянно. Господи, в юности я так из-за этого убивалась! Я вообще почти не существовала в реальном мире. Жила в какой-то… Секс-Нарнии. Моя личная жизнь была захватывающей, прикольной и полностью выдуманной.
Первый серьезный роман у меня был с известным в те времена комиком и разворачивался целиком и полностью в моей голове. Я никогда с ним не встречалась, не разговаривала, даже в одной комнате не была – тем не менее однажды в поезде, между Вулверхэмптоном и лондонской станцией Юстон, я пережила один из самых потрясающих романов в жизни. Полностью вымышленный. Мы бы банально встретились на вечеринке, думала я. Мы бы стебались, как в фильме «Его девушка Пятница», жутко понравились друг другу и стали бы вместе писать и наконец перешли бы к стадии чумового секса. Пока поезд мчался через Ковентри, я представляла себе наш дом, наш ужин, наш круг общения, наших домашних животных. К тому времени, как я доехала до Регби, наша пара уже звездила в телешоу Вогана, посвященном нашему новому проекту – легкой романтической комедии, побившей рекорды кассовых сборов.
– Но работа над сценарием омрачилась трагедией, разве нет? – спрашивал Терри Воган [28], подавшись вперед и делая знаменитое «проникновенное лицо».
– Да, Терри, – решительно произносила я. И замечала, как наплывает первая камера, давая крупный план. – Где-то на полпути мы… мы потеряли своего первенца. Я была опустошена, раздавлена. Такой любимый, такой желанный! Пережить такую потерю… У меня как будто сердце из груди вырвали!
Знаменитый комик молча обнимает меня.
– Кэтлин потрясающе держалась, – вставляет он, утирая глаза манжетой. – Она и не думала бросать работу. Днем она была львицей. А ночью – ночью мы рыдали вместе, пока не заснем.
И вот оно, одно из самых известных интервью в карьере Вогана – не в последнюю очередь потому, что камера поймала слезу и на его щеке, когда он, закругляясь, объявлял PJ & Duncan с новым синглом «Приготовьтесь к драке». Воображая все это, я с горя впала в такую истерику, что, добравшись до Юстона, вынуждена была бежать в дамскую комнату и совать голову под холодную воду. Даже сейчас – спустя 17 лет – я могу по-прежнему расчувствоваться, вспоминая это. Один из самых запоминающихся моих романов! За полуторачасовую поездку я встретила любовь всей моей жизни, завоевала «Оскар», потеряла ребенка, чуть не свихнулась от горя, выжала из Терри Вогана слезу в прайм-тайм на канале Би-би-си-1 и вдохновила PJ & Duncan на второй альбом «Слишком много слез (для Прекрасной Дамы)».
На Рождество он взорвал чарты, а в видео включили мое фото – черно-белую классику в роскошной рамке. Я выглядела благородно, и PJ & Duncan пели мне по колено в снегу. Разумеется, я знаю, что все сущее безумие. И, возможно, это малостьэкстремальный пример. Малость. А на практике все это здорово осложнило произошедшую в итоге встречу в гостях с тем самым комиком – подруга, заметив, что я пьяна, вынуждена была буквально выволочь меня из комнаты, твердя: « Не вздумай лезть к нему с разговорами! Пойми наконец, что все это было только в твоей голове! Вам нечего на самом деле вспоминать!» Почти у каждой моей знакомой есть подобная история. Их десятки: истории женщин, одержимых знаменитостями, коллегами или кем-то, с кем они годами были едва знакомы; женщин, живущих в параллельном воображаемом мире, выдумывающих бесконечные сюжеты и сценарии того, чего в действительности никогда не было.
Если мне вдруг приходится искать логическое объяснение этому безумию, я предполагаю, что эти выдуманные страсти – эволюционно необходимое побочное следствие принадлежности к женскому полу. Наша способность к продолжению рода очень уж ограничена во времени (до менопаузы нам отведено пожалуй что лишь несколько серьезных, перспективных в репродуктивном смысле отношений), а эмоционально насыщенные фантазии, своего рода «пробные запуски», позволяют женщинам мысленно примерить возможные отношения и посмотреть, насколько они жизнеспособны. Как компьютер управляется с помощью алгоритмов. Но эта способность к лихорадочному порождению воображаемых страстей часто вторгается в реальные отношения, стирая между ними грань. Иногда это вполне невинно. У кого нет подруги, которая так страстно обожает своего возлюбленного, что всем, кто их знает, это кажется непонятным? В предвкушении вашей первой встречи она живописала вам нечто среднее между Индианой Джонсом, Бараком Обамой и Виталием Кличко. И вот вы наконец встречаетесь, и что же? Перед вами пришибленное нечто, сморчок в очках.
«И как только меня угораздило поехать с ними на выходные», – печально думаете вы, наливая себе тройную порцию выпивки.
«Она встречается с Нолем без палочки из Ниоткуда точка ком».
Разумеется, если связь по тем или иным причинам не приносит удовлетворения, непрочна или бесперспективна, то умение жить в воображаемых отношениях оказывается бесполезным. И я, и мои подруги, все мы это проходили: стоит начать с кем-то встречаться по-настоящему, как мы загоняем себя в черную дыру парадоксального убеждения, будто бы в любви все не так, как кажется, отношения полны тайных знаков и скрытых смыслов. Убеждения в существовании универсального закона, согласно которому парень может питать к вам безумную любовь и мечтать провести с вами остаток своей жизни, но выражать это до того тонко, что только самая проницательная и решительная женщина способна распознать его истинные желания. Это такой «Код да Винчи »:если мужчина ужинает с вами, а после прощается и не звонит две недели, значит, он ставит перед вами тайную задачу, которую – с помощью алгебры, древних свитков и телефонных исповедей подругам – вы можете расшифровать, решить и в конечном счете выйти замуж, то есть победить.
– Послушай, что он пишет, – говорит подруга – «Рэйчел, рад был с тобой повидаться! Великолепный вечер! Стоило бы когда-нибудь это повторить». Довольно-таки уклончиво, да?
– Правда, очень уклончиво, – соглашаюсь я.
– Но, понимаешь, – Рэйчел переходит на особый, «с безуминкой» тон, как все женщины во время подобных разговоров, – он отправил это в четыре часа дня.
