И, знаете, очень его понимаю, когда какой-то менеджер от издательского дела, не иначе как по воле случая выполняющая поручения всемирно уважаемого издательства, стала буквально измываться над ним. (К слову сказать, и на моё письмо с просьбой сообщить редакции, кто такой Александр Савинов, написавший за два месяца 60 авторских листов, эта дама не сочла нужным ответить.)
Ну что уж такого сложного Нечаев попросил от госпожи Рено? Всего-то встретиться, обсудить проблему и найти способ исправить ошибку. Нечаев сутками дозванивался до её офиса и, если удавалось, слышал в ответ пустые извинения, обещания компенсировать моральный вред подписанием новых, необыкновенно интересных контрактов. То же самое приходило ему в ответ на десятки электронных писем, которыми он бомбардировал мадам Рено.
Решено отказать
Однажды Сергея Юрьевича даже пригласили к адвокату, которому госпожа Рено здесь, в Москве, якобы доверила урегулировать конфликт. Молодой адвокат, не выказав ни малейшего желания выслушать оскорблённого автора, сразу же предложил ему написать отказ от своих претензий. Взамен, но только после того как получит отказную бумагу, писателю будет сделано некое феерическое предложение, от которого у (подразумевалось нищего и забитого) автора от благодарности обязательно увлажнятся глаза. Разумеется, Нечаев на такую дешёвую уловку не поддался и написал заявление в суд.
Правда, к этому моменту Нечаеву всё же удалось заполучить от мадам Рено письмо с признанием своего авторства и извинениями. Такое же письмо да ещё с печатью получил он и от непосредственного издателя русских книжных серий – ООО «Ашетт Коллекция» госпожи Сюзанн Хедвиг Марии Хаук. Не пожалев, надо сказать, немалых денег, нанял адвоката, пошёл в суд. И вот, казалось бы, победный финиш близок! Ведь наш родной, самый справедливый и гуманный на свете суд не даст в обиду соотечественника, думал Нечаев. Как бы не так! Уже на стадии приёма документов что-то стало тормозиться, хотя Нечаев в конце концов добился, чтобы его иск к ООО «Ашетт Коллекция» был принят.
Суд – дело священное. Он, как бы нам это ни казалось произволом, вправе (загляните в закон) выносить такое решение, которое сочтёт нужным. А мы, простые смертные, если его решения нас касаются, обязаны их выполнять! Но, честное слово, невозможно не удивляться (это пока не возбраняется) некоторым решениям судов. После длительных задержек и переносов состоялось первое заседание Савёловского суда. И – о чудо! В иске о нарушении авторских прав и компенсации за то, что автором книги «Александр I» (том 2-й) объявлен не Сергей Нечаев, а Александр Савинов, хотя факт «технической ошибки» был подтверждён даже письмом самого генерального директора издательства-ответчика, было решено – ОТКАЗАТЬ!
Решающую роль сыграла ошибка Нечаева при заключении авторского договора. Собственно говоря, ошибка эта опять же вынужденная. В частности, часто ли вы, дорогие литераторы, подписываете с издателями акты сдачи-приёмки рукописи?.. А с этого момента и начинаются, между прочим, авторские права. Акт подписан – у издательства возникают обязанности: соблюдать обязательства по гонорару, сроки выхода книги, не говоря уже об исключительной принадлежности рукописи реальному автору.
Пункт вроде формальный, но в судебном арсенале любого издателя он хранится как запасной вариант на всякий случай. Вот не подписал такой акт и Нечаев (ему просто не дали это сделать), и теперь привет горячий – не автор он своей собственной книги!..
Судебная перспектива
Хотя песня на этом не кончилась, впереди суд второй инстанции – городской. Надеюсь, вести оттуда будут более оптимистичными. А если всё же и там подтвердится, что из-за формального отсутствия акта сдачи-приёмки Нечаев не является автором книги, выпущенной издателем с нарушением правил составления авторских договоров? Тогда у него вполне реально появится совершенно благоприятная перспектива отсудить у своих обидчиков большую сумму! Ведь и на остальные книги этой серии, написанные Нечаевым и вышедшие под его фамилией, никаких актов подписано не было, а это значит (так написано в договоре), что он не передавал права на свои произведения французской фирме и она соответственно не имела права издавать эти книги. А раз так, значит, и вышедшее в свет – это партизанщина. Автор же в этом случае защищён статьёй 1301 ГК РФ «Ответственность за нарушение исключительного права на произведение», а также статьями 1250, 1252 и 1253 того же кодекса, предусматривающими вполне определённые санкции к нарушителю.
Была эпоха, когда писатель и издатель встречались, обсуждали договор, нюансы и детали. Всё было степенно, медленно, но чётко, поскольку обе стороны уважали друг друга. Сейчас эпоха другая, работа быстрая, общение виртуальное, договоры подписываются по электронной почте, авторы часто – какие-то синтетические аватары. Читателя заманивают картинками, красивой упаковкой, обложками, а что там внутри, покупатели даже не всегда понимают. Издателю совершенно безразлично содержание, книга для него – прежде всего товар. Реальный живой человек, автор, литератор, писатель, когда попадает в эту машину, оказывается просто песчинкой, без права голоса. Или живи по правилам этой машины, или пошёл вон!
Каких-то 25 лет назад можно было не заморачиваться на всяких договорных тонкостях, в конце концов существовала верховная партийная власть, которая вмешается и наведёт порядок. Сейчас нет такой власти. Но кто теперь защитит литератора в жесточайших условиях рынка? Где ему окажут хотя бы элементарную юридическую помощь при заключении договоров? Кто защитит в суде? Может быть, тот Союз писателей, в котором автор состоит? А неплохо было бы создать при союзах писателей специализированные адвокатские конторы, которые помогали бы неопытным авторам, неискушённым в юридических тонкостях.
Писатели наверняка сказали бы спасибо!
Теги: авторское право , судебный очерк
Великое испытание великого города
Сергей Яров. Повседневная жизнь блокадного Ленинграда. - М.: Молодая гвардия, 2013. – (Серия "Живая история").
На обложке новой книги известного петербургского историка профессора Сергея Ярова нужно было бы написать: «Читать всем». Мимо таких книг просто так пройти невозможно. Перед нами не привычный набор как уже известных, так и ранее неопубликованных документов, воспоминаний и свидетельств очевидцев. Это фактически готовое учебное пособие, не приукрашенное, подобно многочисленным сусальным поделкам в «духе времени», заполонившим книжные прилавки. Достойное того, чтобы встать в один ряд с «Блокадной книгой» Д. Гранина и А. Адамовича. Такие книги не дают очерстветь нашим душам, попривыкшим за последние десятилетия к бедам и неурядицам. Прочитав такое, уже не получится забыть о том, какие нечеловеческие страдания выпали на долю поколения наших отцов и дедов – возможно, самые тяжёлые за все одиннадцать с половиной веков существования Российского государства.
871 день Ленинградской блокады вместил в себя то, что невозможно пересказать в маленькой заметке. Книгу сложно цитировать, выделяя главное, поскольку главное там абсолютно всё. Городской быт жителей, которые продолжали жить, много работали не только ради собственного выживания, но и ради победы в тяжелейшей войне, умудрялись и в этих невыносимых условиях устраивать маленькие праздники, например, посещали театры и парикмахерские и даже рожали детей. Это событие, о котором рассказали не историки или мастера художественного слова, это блокада, увиденная глазами самих жителей Ленинграда, как написано в предисловии к книге, а точнее – сущностная анатомия великой катастрофы великого города.
Читать книгу страшно, настолько она переполнена муками, кровью и смертью. «Смерть здесь витала повсюду», её ледяным дыханием были наполнены не только братские могилы или усыпанные трупами берега Обводного канала, но и улицы, подъезды домов, комнаты бесчисленных коммуналок, общежития. Общая смертность в блокадном Ленинграде была огромной. Люди умирали от голода и эпидемий, становились жертвами немецких бомбёжек. Число погибших оценивалось в различных источниках по-разному. Если на Нюрнбергском процессе фигурировала цифра 632 253 человека, то позже данные уточнялись. Автор недавно опубликованного исследования Л.Л. Газиева считает, что число умерших во время блокады можно увеличить до 933 716 человек, из которых не менее трети составляли дети до 14 лет.
О детях-блокадниках разговор особый, но детская смертность вообще была невероятно высокой. Так, в январе 1942 г. каждый день умирало в среднем 265 грудных младенцев, позднее эти показатели начали снижаться. Многое, несомненно, зависело не только от общих трудностей, голода, нарушения в работе водопровода и канализации, фактом было и то, что наиболее ослабленные и больные люди умирали первыми. Пик смертности пришёлся на лютую зиму 1941/42 годов, когда умирало примерно 390 человек на тысячу. То есть почти каждый третий житель двухмиллионного города стал жертвой страшного варварства, учинённого в середине ХХ века по воле Гитлера, решившего сровнять с землёй красивейший европейский город.
