По мнению ряда учёных, фундамент российской цивилизации составлял особый тип организации экономической жизни. Это так называемая раздаточная экономика, которая, как полагаю и я, имеет право на существование не меньше рыночной. «Раздаток» существовал в Киевской Руси, при удельных княжествах, в эпоху Московского царства и Российской империи, а потом и в период существования Советского Союза. Не буду утверждать, но у меня ощущение, что этот тип экономики не ушёл со сцены и в постсоветской России. С одной стороны, налицо внешние атрибуты рынка – биржи, банки и т.п., а с другой, есть какой-то «под ковром» такой механизм, который существует параллельно с рынком. Как минимум два сектора в России. В чём существо раздаточной экономики? Если просто, это вот что: был царь-батюшка и были бояре, но не было собственности ни у кого – ни у боярина, ни у помещика, ни у дворянина, а была общая собственность, которую царь-батюшка в управление давал боярину или помещику и говорил: ты на этой земле делай что хочешь, а когда я пальчиком поманю, ты мне и войско сформируешь, и денежку принесёшь, и всё сделаешь, что мне надо. А не сделаешь – секир-башка…
В библиотеке представлены труды авторов, которые с реалистических позиций пытались разобраться в истоках рождения и развития отечественной цивилизации, показать объективные её отличия от западноевропейской. Стремились выявить факторы, которые влияли на то, что в нашей стране особой была роль государства, ответить на вопрос, чем была обусловлена приверженность коллективным формам организации труда, почему у нас вводилось крепостное право тогда, когда в Европе оно себя изживало. Наконец, почему в России не получили особого развития демократические формы организации жизни. Всё это есть в трудах мыслителей прошлого. И оттуда надо тащить ниточки к пониманию процессов современного общественного устройства. И на этом выстраивать перспективы его трансформации. А пока будем брать готовые модели – то ли западную, то ли китайскую, – ничего толкового не получится.
– А советский опыт? По нему в различных слоях общества ностальгия, хотя ведь очевидно, что советский период, когда достижения во многом базировались на эксплуатации народной мечты о равенстве и справедливости, на героизме и таланте людей, – это катастрофа для общественной мысли.
– После событий 1917 года общественная мысль, а это некое интеллектуальное явление, связанное с описанием, анализом, выявлением закономерностей, определением перспектив жизни общества, перестала существовать как наука. Обществоведение, которое сформировалось к концу XIX – началу XX веков, превратилось в обществознание. Почему? Да всё просто. В течение более чем шести десятилетий один-единственный институт обладал правом трактовки концептуальных проблем. Этот «институт» звался на разных этапах ЦК РКП(б), ЦК ВКП(б), ЦК КПСС. Он опирался на крайне узкий круг исследователей, которые работали в научно-исследовательских учреждениях партийного профиля (Академия общественных наук, Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, Высшие партийные школы), или – опять-таки – узкий круг учёных из ведущих академических институтов, также находившихся под партийным контролем. В связи с этим и там, и там всё было ясно и понятно.
Что касается остальных обществоведов, то они вынуждены были выполнять, по сути, не научную, не познавательную, а агитационно-пропагандистскую, идеологическую функцию. Или, говоря словами Энгельса, играли роль «попов марксистского прихода». Это было неслучайно. В одном документе в центральном партийном архиве наткнулся на мысль, связанную с представлением Сталина о том, что такое марксизм. Как-то в узком кругу он сказал, что вот вы там какие-то определения даёте, надо проще: марксизм – это религия класса, символ его веры. На такой основе в конечном итоге ничего путного построить невозможно.
Хотя и тогда случались попытки выйти за тесные рамки. Например, в архиве натолкнулся на интересные материалы. Был такой инженер Николай Сазонов, работал в угольной промышленности. В 1943 (!) году он представил в Институт экономики диссертацию на соискание учёной степени доктора экономических наук, в которой подвергал жесточайшей критике экономическую политику Советского Союза 30-х годов, ратовал за внедрение рыночной экономики, передачу после войны до 80 процентов наших мощностей в концессию ведущим западным державам.
Если говорить в целом, то ни Маркс, ни Энгельс никогда не занимались Россией. По их лекалам не стоит кроить программы преобразования. Кстати, Маркс и Энгельс никогда и не говорили, что надо взять некую идеальную схему и внедрить её в жизнь. Они говорили, что социализм станет результатом длительного эволюционного процесса развития производительных сил, производственных отношений на базе новейших достижений науки и техники. Это естественный процесс, а не революционный взрыв. В их трудах нет призыва к революции. По большому счёту нельзя отрицать самоценность марксизма. Но очевидно, что необходимо прийти к выводу об исчерпанности теоретической, методологической альтернативы «капитализм–социализм», «демократия–тоталитаризм», «либерализм–авторитаризм», поскольку это – идеологические рудименты ещё не закончившейся холодной войны. Мы обязаны выходить на принципиально новую орбиту исследовательской мысли.
– Теперь о самой реализации замысла. Это ведь не первый меценатский проект Алишера Усманова, хотя широкой публике больше известно, пожалуй, что он третий в иерархии отечественных долларовых миллиардеров, женат на главном тренере наших гимнасток-художниц Ирине Винер. Между тем с интересом узнал, что в юности, после прочтения «Трёх мушкетёров» Дюма, он записался в Ташкенте в секцию саблистов и за три-четыре года вырос до юношеской сборной СССР, потом до взрослой сборной Узбекистана, а сейчас единственный из представителей России возглавляет Международную спортивную федерацию – Федерацию фехтования. У него немало добрых меценатских поступков. Например, выкупил на аукционе и передал нашему правительству коллекцию произведений искусств Ростроповича и Вишневской. Но ваш издательский проект – просто беспрецедентный! Кстати, насколько знаю, Алишер Усманов посвятил его своему учителю профессору Николаю Никаноровичу Разумовичу, который обучал его основам политологии ещё в период учёбы в МГИМО во времена Советского Союза.
– Да, это так. А сам проект, к нашей радости, уже получил высокую профессиональную оценку. В сентябре прошлого года на Международной книжной выставке-ярмарке на ВВЦ библиотека была отмечена Гран-при.
Беседу вёл Владимир СУХОМЛИНОВ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
ТелевЕдение
В поисках свободных ушей
ТЕЛЕНЕДОУМЕНИЕ
Олег ПУХНАВЦЕВ
Поздним вечером по воскресеньям на канале «Россия 1» выходит новая программа «Геннадий Хазанов. Повторение пройденного». Из названия следует: главный герой своею жизнью преподал некий важный урок, забывать который нельзя. Попробуем разобраться, что это за урок и так ли он важен.
В декабре прошлого года Геннадию Викторовичу исполнилось 65. В этой связи ТВ показало фильмы, сделанные при непосредственном участии Хазанова (никто лучше юбиляра не справится с задачей увековечивания).
Ещё появились сюжеты в информационных программах, состоялось участие в ток-шоу. За этими на первый взгляд разрозненными телесобытиями мерещилась суетливая тень тостуемого. Показалось (наверняка безосновательно), что кто-то хлопочет об эфирах, сооружает медиаплан, добиваясь максимального охвата аудитории.
Самый удивительный фильм вышел на Первом: «Геннадий Хазанов. Мистический автопортрет». Удивительным, потому что автор (само собой – Геннадий Хазанов) вознамерился удивить – представить себя явлением сверхъестественным. Фильм этот можно по праву назвать гимном самонадеянности. Автор исследует метафизику собственной судьбы, всерьёз рассчитывая на интерес публики, рассуждает: «У Стрельцов, родившихся в первую декаду…»
Съёмочная группа «Мистического автопортрета» отправляется в Испанию. Мотивация такова: в 80-е годы артисту нагадали, что его душа «имела женское обличье испанской грандессы». И вот в поисках места, где якобы убили средневековое воплощение Хазанова, Геннадий Викторович посещает… синагогу.
Сорок восемь минут доморощенного оккультизма перемежаются экскурсами в прошлое. Автор рассказывает о роли совпадений в его жизни, трогательно вспоминает о безотцовщине, и вот уже начинаешь сопереживать и даже прощаешь оскорбительную небрежность на коленках сляпанного «фильма»… Но тут Хазанов с камерой наперевес без предупреждения идёт знакомиться с братом, которого никогда не видел, но знает, где тот живёт. Автор предполагает сделать публичной судьбоносную встречу, не торопясь, по-киношному поднимается по лестнице обычного московского подъезда, звонит, оглядываясь в видоискатель, ну что, мол, откроют – не откроют, судьба – не судьба? Слава богу, дома никого не было, и зрителю не пришлось испытывать чувство неловкости оттого, что приличный человек предлагает подсматривать в замочную скважину.
