Всем этим СССР, лишавший к тому же своих граждан элементарной свободы, был слаб и уязвим изнутри, чем и воспользовались враги России для ее посткоммунистического погрома... Подлинные же русские патриоты типа И. А. Ильина старались как раз предотвратить такой исход, но у них не хватило сил для противодействия одновременно и КПСС, и мировой закулисе.
В советский период на территории исторической России сосуществовали два разных субъекта исторического процесса: народ России как наследник всех предыдущих поколений, созидавших государство; и паразитировавшая на нем марксистская власть, утвердившаяся вопреки воле народа путем истребления его элиты и национального уклада. Именно наш народ был носителем преемственности русской истории в советский период, а не власть компартии, которая даже использованием патриотизма в годы войны не могла обрести легитимность. Именно так понимали свою преемственность и ответственность лучшие представители русских "антисоветчиков".
Бондаренко прав: "нынче происходит определенный разрыв между белыми и красными патриотами". Хотя правильно возражает ему и Кара-Мурза, что настоящего союза между ними не было. Был лишь "тактический союз по частным вопросам", который И. Р. Шафаревич объяснял необходимостью "совместно тушить горящий дом", а потом уже спорить об истории. Лишь единицы из православных деятелей пошли на такой союз — и то главным образом надеясь, что честные коммунисты со временем смогут расширить рамки своего кругозора за пределы 1917 года...
Единственное, в чем частично могут быть правы красные патриоты, так это в критике тех "антисоветчиков", которые боролись против коммунизма любой ценой — но они-то и стали в посткоммунистическое время "демократами", к патриотам себя не причисляя. Они не видели, что, кроме коммунизма, у России всегда были и другие враги, теперь торжествующие. Не стану сейчас разбирать подобные просчеты Солженицына, поскольку уже подробно высказывался на эту тему (Москва, 1995, № 6). К сожалению, и ему не удалось вырваться из общей с демократами колеи "просвещенного патриотизма", чурающегося православного смысла истории. Он все еще дипломатично не называет наших очевидных врагов своими именами. Хотя собственный призыв "Жить не по лжи" ему давно надо бы применять не только к коммунистам, но ко всем врагам России. Тут мне видится не только нечуткость политическая (не стоило также выражать свою премию в долларах), но главное — нечуткость историософская. С моей точки зрения, это помешало его писательскому таланту, но от этого он не стал "предателем России", куда его зачисляет Бушин с Кара-Мурзой.
И вообще, не "антисоветчик" Солженицын или православные патриоты разрушили советский строй, и не в результате этого народ оказался ограбленным, о чем Кара-Мурза заявляет как о "надежно установленном и не подлежащем сомнению факте". Причина в эгоизме партноменклатуры, "заключившей союз с Западом", "национальная измена советской номенклатуры была потрясающе единодушной", — признает тот же Кара-Мурза в "Нашем современнике" (2000, № 6). Зачем же тогда перекладывать вину на горстку "белых патриотов", от которых мало что зависело?
Срочный квартирный переезд цена минимальна 11 в интернет.
Александр Дугин ЕВРАЗИЙСКИЙ ФЕДЕРАЛИЗМ
Avec l'accession de Vladimir Poutine а la magistrature politique supreme de la "Nouvelle Russie", le "concept absolu" de la nouvelle histoire mondiale dejа souterrainement en cours, l'"homme providentiel" du recommencement abyssal de celle-ci, vient assez mysterieusement d'apparaitre а la lumiиre du jour, et faire de par cela meme que tout se jette, brusquement, en avant vers cette Totale Weltrevolution dont secretement nous attendions tous, et depuis si longtemps, la venue definitive, l'"affirmation polaire de la fin".
J.Parvulesco
1. Неожиданный поворот
Не стоит заблуждаться: мы присутствуем при сломе ельцинской системы. Не с той стороны пришел ее конец и не теми методами и путями, как мы ожидали. Но факт остается фактом: новая власть взяла новый курс. Пока смутно выраженный, непоследовательный, осторожный. Еще сильны и могущественны основные столпы ельцинизма — ельцинизма системного (всевластие олигархов, произвол местнических губернаторов, беспардонное западничество СМИ), оппозиционного (дряхлое покашливание уютно встроенной во власть оппозиции, нелепое беснование патриот-маргиналов за кадром), общенародного (сонная пассивность насилуемых масс). Однако вся конструкция начинает трещать. Исторический этап заканчивается. Самонадеянно говорить, будто мы точно знаем, во что все это выльется. И вместе с тем ясно: в ельцинское прошлое, как ни призывают эту тень поджимающие хвосты НТВ-шники, возврата нет.
Разберем здесь лишь один момент: намеченные Путиным реформы российского федерализма.
2. Федерализм по Ельцину
Устройство российского федерализма периода ельцинизма имело следующие фазы.
На первом этапе Ельцин прагматически поддерживал тезис о максимальной суверенизации внутрироссийских субъектов. Но это была не более, чем электоральная популистская риторика, которую наиболее активно навязывали и пытались привить на практике лишь крайние либералы-западники (типа покойной Старовойтовой), считающие, что демократическая Россия должна быть существенно меньше РФ. Эти проекты содержались в документах большинства раннеперестроечных демократических движений, на которые опирался Ельцин. С другой стороны, в том же направлении действовал Горбачев в своем противостоянии с Ельциным и с руководством Союзных республик. Ведомство Крючкова и еще более сомнительные инстанции внедрили Горбачеву идею: если поддерживать внутриреспубликанский и, в частности, внутрироссийский сепаратизм на определенном уровне накала, зависимость стремительно набирающих силу республиканских лидеров от Союзного руководства будет сохраняться. Именно с этой поры следует отсчитывать такие явления, как дудаевщина, "татарский вариант" или истоки местничества.
Абхазия, Осетия, Приднестровье, Чечня — все это кровавые результаты горбачевской двухходовки. При этом показательно, что Союзный Центр и экстремистский фланг демократов-западников в этом вопросе действовали в общем ключе.
Ползучий сепаратизм внутри российских федеральных субъектов был тем, с которого Ельцин начал. Эти процессы, в несколько сглаженной форме, продолжались вплоть до его отставки.
После выхода России из состава СССР Ельцин стал постепенно, вяло и непоследовательно, но противодействовать дальнейшей суверенизации . Бурная фрагментация российского пространства закончилась, был взят курс на сохранение территориальной целостности России под эгидой демократии.
Вооруженный Горбачевым, ДемРоссией, Турцией и США, Джохар Дудаев бросил ельцинизму вызов. Ответом была первая чеченская кампания. И ее непоследовательное, колеблющееся ведение, и позорный предательский Хасавюрт, и попустительство пораженческим, доходящим до прямой русофобии, настроениям СМИ, и аферы на крови безнаказанных олигархов — все это было типичным образчиком ельцинизма в сфере государственности . Формула этого этапа: вялое противодействие откровенному, декларируемому, бравирующему своей безнаказанностью дикарскому сепаратизму плюс слабоумное соглашательство в решающий момент с "демократической" демагогией реформаторского окружения, подкрепленной корруп-ционными методами олигархов, продававших Россию и ее народы по несколько раз и тем, и этим, сдавая в аренду и забирая обратно.
В первой чеченской кампании мы видели экстремальный пример ельцинизма, где безобразно переплелись фрагментарный покалеченный патриотизм с предательством и торгашеством. Точно такая же ситуация, только в сглаженной форме, была характерна и для общей модели отношений ельцинского Центра с регионами. На ужесточение централистских мер в политической или экономической областях губернаторы и президенты отвечали саботажем. Национальные лидеры предъявляли Кремлю карманных националистов, которых тут же сами обещали присмирить в обмен на отступные льготы. Русские регионы шантажировали экономически: сбор налогов, юридический хаос… Но принцип был один и тот же: между Центром и субъектами Федерации велась вялая торговля. Малоадекватного президента регионалы пугали химерами: ростом "красно-коричневых” настроений, "реваншизмом", "угрозой национализма", "социальных восстаний". Так сложились и проекты Уральской и Дальневосточной республик, некоторые документы Сибирского соглашения и т.д.
Федеральная политика Ельцина была под стать горбачевской. И только его персональное упрямство и волюнтаристская непредсказуемость не позволили в годы его правления свершиться непоправимому. Это "непоправимое" всерьез началось с налета Басаева и Хаттаба на Дагестан. Это был поворотный пункт новейшей российской истории. Ельцину был брошен такой вызов, на который он по самой структуре своего правления не мог ответить.
