в коронах.
В том, что странствующие мужчины спали вместе, не было ничего сексуального. В «Моби Дике», опубликованном в 1851 году, Герман Мелвилл описывает, как Измаилу, молодому моряку, в дешевой гостинице говорят, что ему придется делить свою кровать с «главным гарпунщиком». «Для двоих в этой кровати места за глаза – кувыркайся как хочешь. Отличнейшая просторная кровать», – успокаивает его хозяин. Но Измаил, ожидая прибытия гарпунщика, не может заснуть, сетуя, что его матрас, должно быть, набит то ли обглоданными кукурузными початками, то ли битой посудой. Наконец появляется обещанный сосед, Квикег: «…о небо! Что я увидел! Какая рожа! …Ну вот, так я и знал: эдакое пугало мне в сотоварищи! Он, видно, подрался с кем-то, ему изрезали все лицо, и хирург наклеил пластырей». Тем не менее партнер по постели перестал курить трубку, когда герой его об этом попросил, и «отодвинулся к самому краю, словно хотел сказать – я и ноги твоей не коснусь». Наконец Измаил засыпает, а проснувшись на следующее утро, обнаруживает, что руки Квикега обнимают его, но, несмотря на соседство, сам он в эту ночь «…уснул так крепко, как еще не спал никогда в жизни» {103}.
Когда судьи и адвокаты вместе с Авраамом Линкольном участвовали в выездных сессиях судов, они в этих поездках часто спали по два человека в кровати и по восемь – в комнате. Некоторые комментаторы отмечают, что в течение нескольких лет Линкольн постоянно делил кровать с Джошуа Спидом, и делают из этого вывод, что он был геем. Другие предполагают, что он просто наслаждался близкими платоническими отношениями со Спидом в то время, когда такая организация сна была «разрешена». Какой бы ни была его истинная сексуальная ориентация, трудно предположить, что Линкольн каждую ночь участвовал в оргиях с восемью мужчинами. Совместный сон путешественников в одной постели, не подразумевавший никакого секса, был когда-то частью повседневной жизни. В начале XX века, когда пансион матери романиста Томаса Вулфа в Северной Каролине заполнялся к вечеру до отказа, странствующие коммивояжеры обычно спали по двое на одной кровати.
Не всегда при такой организации сна все шло гладко. В своей автобиографии Джон Адамс вспоминает, какую ужасную ночь он провел в дороге вместе с Бенджамином Франклином. Это было в сентябре 1776 года, вскоре после того, как тринадцать американских колоний провозгласили независимость от Британии, и эти двое были членами делегации, посланной Континентальным конгрессом для переговоров о возможном прекращении Войны за независимость. По дороге они остановились на ночлег в гостинице в Нью-Джерси. Поскольку каждый из них не смог получить отдельную комнату, им пришлось делить кровать «в комнатке размером чуть больше кровати, без камина и только с одним маленьким окошком» {104}. Это «одно маленькое окошко» стало причиной их противостояния. Адамс, который был «болен и боялся ночного воздуха», немедленно закрыл его. Франклин, который хотел, чтобы окно было открыто, прочитал Адамсу лекцию о его собственной «теории простуды» и о том, что он задохнется без свежего воздуха. В конце концов Адамс выиграл битву за окно, но мирная конференция провалилась.
Американская исследовательница Жан Ледлофф в 1975 году, увлекшись поначалу Тарзаном, джунглями, а потом и уходом за детьми в условиях дикой Амазонии, написала настоящий бестселлер о воспитании детей – «Как вырастить ребенка счастливым. Принцип преемственности» (The Continuum Concept: In Search of Happiness Lost). Она пять раз посещала Южную Америку и жила с индейцами племени екуана в тропических лесах Венесуэлы. Хотя писательница подробно рассказывает о многих аспектах их жизни, информация о традициях сна у взрослых ограничивается одним мимолетным замечанием. У племени екуана, упоминает она, «есть привычка рассказывать анекдоты посреди ночи, когда все спят. Даже если до этого кто-то из них громко храпел, все мгновенно просыпаются, смеются и через несколько секунд снова засыпают, храпят и все такое. Они не чувствуют раздражения и просыпаются в полной боевой готовности, как тогда, когда все племя проснулось одновременно, как только услышало едва различимые звуки диких кабанов, хотя и казалось, что спят они крепко. Я же, прислушиваясь к звукам окружающих джунглей, ничего не заметила» {105}. В джунглях, под открытым небом, на холоде или в местах (и временах), где (и когда) не было освещения или электричества, спать со своими собратьями – это был в высшей степени практичный способ обеспечить себе и безопасность, и тепло.
Антрополог Джон Уайтинг заметил в 1960-х годах, что в двух третях сообществ, которые он изучал, матери спали со своими младенцами, хотя в остальном практики сна заметно различались. В индийских трущобах целые семьи могли спать на полу в одной комнате. В Западном Камеруне у крестьян племени нсо принято так: мать всегда спит в постели со всеми своими детьми, улегшимися в ряд по старшинству позади нее, самый младший ребенок – ближе всех к ней. Сама мать всегда спит лицом к двери, чтобы защитить детей от злых духов, которые могут причинить им вред и даже забрать их у нее. У отца своя кровать – где-то в другом месте {106}. Уайтинг также обнаружил вполне предсказуемую корреляцию между климатом и постельным партнерством. Индивидуальные кровати чаще встречаются в теплом климате, например у коренных жителей Амазонии, которые спят в отдельных гамаках, в то время как в регионах, где зимняя температура опускается ниже десяти градусов по Цельсию, все члены семьи обычно спят вместе.
Там, где жилое пространство не было разделено стенами, как, например, в Европе в круглых домах бронзового века или в длинных домах железного века, людям неизбежно приходилось спать вместе. То же самое относится сегодня к тем, кто живет в шатрах, под навесами или в юртах, например к кочевым скотоводам Монголии, Тибета, Центральной Азии, Ирана, Турции, Северо-Восточной и Западной Африки и Аравийского полуострова {107}. Эти особенности образа жизни, практиковавшиеся еще скифами около 800 года до н. э., связаны с поиском новых пастбищ для скота. Кочевники вынуждены постоянно быть в пути cо своими стадами, разбивая шатры в местах стоянок. Их спальные места различаются, но большинство предпочитает тканые напольные покрытия и ковры, а не мебель как таковую. Легкие в транспортировке и хранении коврики расстилаются или разбрасываются по полу перед использованием и убираются, когда в них нет необходимости. Только для молодоженов может быть установлено некое подобие стены, например занавеска на веревке, чтобы обеспечить некоторую конфиденциальность, но как только рождается первый ребенок, пара присоединяется к остальной семье. Бабушки и дедушки спят вместе с внуками, отцы – с детьми, матери – с младенцами.
Старинная итальянская пословица гласит: «В узкой кровати занимай середину». В английском языке бытовало выражение to pig, означающее «спать вместе с одним человеком или более». Для беспокойного соседа по кровати в восточном диалекте английского языка было неслучайное наименование bed-faggot: faggots – традиционное местное блюдо из крупно нарубленных жирных мясных обрезков и потрохов, приготовленных в подливе. Как и у аборигенных народов, описанных Уайтингом, в больших европейских семьях места на кровати часто распределялись в соответствии с возрастом и полом. Дочери могли спать рядом с матерью, сыновья – с отцом, старшая дочь оказывалась у стены, самой дальней от двери. Посетители и чужаки лежали по краям. Все делили общие постельные принадлежности, хотя подушки считались в первую очередь женским предметом. Комментатор XVI века замечал, что мужчина вместо подушки должен довольствоваться «хорошим круглым бревном». Бедняки попросту стелили на пол солому, покрывали ее одеялами и ложились спать все вместе.
В средневековом поместье вся прислуга обычно спала в главном зале и, возможно, только хозяин с хозяйкой удалялись в собственные покои. Большинство слуг спали на простых тюфяках, уложенных на деревянное основание, иногда на низких ножках: такие лежанки можно было легко переносить из комнаты в комнату. Члены семьи, слуги или гости могли ими пользоваться по мере необходимости. Слуги, братья, сестры и гости обычно спали в одной комнате, иногда в одной постели или рядом.
Эти традиции сохранялись и в XVIII веке. В описаниях того времени можно встретить не только раскладные кровати, но и «кровати-бюро, которые выдвигались из-под письменных столов», «раскладные кровати», «кровати-столы» и «кровати-шкафы» {108}. В своей книге 1756 года об архитектуре Исаак Уэр писал,
